Страница 3 из 5
И я пожелал конюху блага и поблагодарил его за его милости и благодеяния, и когда мы так разговаривали, вдруг жеребец вышел из моря и закричал великим криком, и затем он вскочил на кобылу, а окончив своё дело с нею, он слез с неё и хотел взять её с собой, но не мог, и кобыла стала лягаться и реветь. И конюх взял в руки меч и кожаный щит и вышел из за дверей этой комнаты, скликая своих товарищей и говоря им: «Выходите к жеребцу!» – и бил мечом по щиту.
И пришла толпа людей с копьями, крича, и жеребец испугался их и ушёл своей дорогой и спустился в море, точно буйвол, и скрылся под водой. И тогда конюх посидел немного, и вдруг пришли его товарищи, каждый из которых вёл кобылу; и они увидели меня около конюха и стали меня расспрашивать о моем деле, и я рассказал им то же самое, что рассказывал конюху, и эти люди подсели ко мне ближе и разложили трапезу и стали есть и пригласили меня, и я поел с ними, а потом они поднялись и сели на коней и взяли меня с собой, посадив меня на спину коня.
И мы поехали и ехали до тех пор, пока не прибыли в город царя аль-Михрджана, и конюхи вошли к нему и осведомили его о моей истории, и царь потребовал меня к себе. И меня ввели к царю и поставили перед ним, и я пожелал ему мира, и он возвратил мне моё пожелание и сказал: «Добро пожаловать!» – и приветствовал меня с уважением. Он спросил меня, что со мной было, и я рассказал ему обо всем, что мне выпало и что я видел, с начала до конца; и царь удивился тому, что мне выпало и что со мной случилось, и сказал: «О дитя моё, клянусь Аллахом, тебе досталось больше чем спасение, и если бы не долгота твоей жизни, ты бы не спасся от этих бедствий. Но слава Аллаху за твоё спасение!»
И затем он оказал мне милость и уважение и приблизил меня к себе и стал ободрять меня словами и ласковым обращением. Он сделал меня начальником морской гавани и велел переписывать все корабли, которые подходили к берегу; и я пребывал около царя и исполнял его дела, а он оказывал мне милости и благодетельствовал мне со всех сторон. Он одел меня в прекрасную и роскошную одежду, и я сделался его приближённым в отношении ходатайств и исполнения людских дел.
И я пробыл у него долгое время. Но всякий раз, когда я проходил по берегу моря, я спрашивал странствующих купцов и моряков, в какой стороне город Багдад, надеясь, что, может быть, кто-нибудь мне о нем скажет и я отправлюсь с ним в Багдад и вернусь в свою страну. Но никто не знал Багдада и не знал, кто туда отправляется, и я впал в смущение и тяготился долгим пребыванием на чужбине.
И я провёл так некоторое время; и однажды я вошёл к царю аль-Михрджану и нашёл у него толпу индийцев. Я пожелал им мира, и они возвратили мне моё пожелание и сказали: «Добро пожаловать!» – и стали расспрашивать меня про мою страну…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот сорок первая ночь
Когда же настала пятьсот сорок первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Синдбад-мореход говорил: «Я расспрашивал про их страну, и они сказали, что среди них есть шакириты[4] (а это самые почтённые люди), и они никого не обижают и никого не принуждают, и есть среди них люди, которых называют брахманами, и они никогда не пьют вина, но наслаждаются и живут безмятежно, развлекаясь и слушая музыку, и у них есть верблюды, кони и скот. И они рассказали мне, что народ индийцев разделяется на семьдесят два разряда, и я удивился этому крайним удивлением.
И я видел в царстве царя аль-Михрджана остров среди других островов, который называется Касиль, и там всю ночь слышны удары в бубны и барабаны; и знатоки островов и путешественники рассказывали мне, что жители этого острова – люди степенные, с правильным мнением. И видел я в этом море рыбу длиной в двести локтей и видел также рыбу, у которой морда была как у совы, и видал я в этом путешествии много чудес и диковин, но если бы я стал вам о них рассказывать, рассказ бы затянулся.
И я осматривал эти острова и то, что на них было, и однажды я остановился у моря, держа, как всегда, в руке посох, и вдруг приблизился большой корабль, где было много купцов. И когда корабль пришёл в гавань города и подплыл к пристани, капитан свернул паруса и пристал у берегу и спустил сходни, и матросы стали перевесить на сушу все, что было на корабле, и замешкались, вынося товары, а я стоял и записывал их.
«Осталось ли у тебя ещё что-нибудь на корабле?» – спросил я капитана корабля, и тот ответил: «Да, о господин мой, у меня есть товары в трюме корабля, но их владелец утонул в море около одного из островов, когда мы ехали по морю, и его товары остались у нас на хранение. Мы хотим их продать и получить сведения об их цене, чтобы доставить плату за них его родным в городе Багдаде, обители мира». – «Как зовут этого человека, владельца товаров?» – спросил я капитана; и он сказал: «Его зовут Синдбад-мореход, и он утонул в море». И, услышав слова капитана, я как следует вгляделся в него и узнал его и вскрикнул великим криком и сказал: «О капитан, знай, что это я – владелец товаров, о которых ты упомянул. Я Синдбад-мореход, который сошёл с корабля на остров со всеми теми купцами, что сошли, и когда зашевелилась рыба, на которой мы были, ты закричал нам, и взошли на корабль те, кто взошёл, а остальные потонули. Я был из числа утопавших, но Аллах великий сохранил меня и спас от потопления, послав мне большое корыто из числа тех, в которых путники стирали. Я сел в него и стал отталкиваться ногами, и ветер и волны помогали мне, пока я не достиг этого острова; и я вышел на него, и Аллах великий помог мне, и я встретил конюхов царя аль-Михрджана, и они взяли меня с собой и привезли в этот город. Они ввели меня к царю аль-Михрджану, и я рассказал ему свою историю, и царь оказал мне милость и сделал меня писцом в гавани этого города, и стал извлекать пользу из службы его, и был он со мною приветлив. А эти товары, которые с тобой, – мои товары и мой достаток…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Пятьсот сорок вторая ночь
Когда же настала пятьсот сорок вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Синдбад-мореход сказал капитану: «Эти товары, которые у тебя, – мои товары и мой достаток», – капитан воскликнул: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Не осталось ни у кого ни честности, ни совести!» – «О капитан, – спросил я его, – почему ты так говоришь? Ты ведь слышал, как я рассказал тебе мою историю». – «А потому, – отвечал капитан, – что ты слышал, как я говорил, что у меня есть товары, владелец которых утонул, и ты хочешь их взять, не имея права, а это для тебя запретно. Мы видели его, когда он тонул, и с ним было много путников, ни один из которых не спасся. Как же ты утверждаешь, что ты – владелец этих товаров?» – «О капитан, выслушай мою историю и пойми мои слова, – моя правдивость станет тебе ясна, ибо, поистине, ложь-черта лицемеров», – сказал я и затем рассказал капитану все, что со мной случилось с тех пор, как я выехал с ним из города Багдада и пока мы не достигли того острова, около которого потонули, и рассказал о некоторых обстоятельствах, случившихся у меня с ним; и тогда капитан и купцы уверились в моей правдивости и узнали меня и поздравили меня со спасением, и все сказали: «Клянёмся Аллахом, мы не верили, что ты спасся от потопления, но Аллах наделил тебя новой жизнью!»
И затем они отдали мне мои товары, и я увидел, что моё имя написано на них и из них ничего не отсутствует. И я развернул товары и вынул кое-что прекрасное и дорогое ценой, и матросы корабля снесли это за мной и принесли к царю как подарок. Я осведомил царя о том, что это тот корабль, на котором я был, и рассказал, что мои товары пришли ко мне в целости и полностью и что этот подарок взят из них; и царь удивился этому до крайней степени, и ему стала ясна моя правдивость во всем, что я говорил.
4
Шакириты (искажённое «кшатрии») – название одной из индийских каст (каста воинов).