Куда приводят мечты

- Как и у тебя ко мне, – протянул казначей Акацук. – И ты этого боишься.

Ага. Проверка номер раз.

- По-твоему, я боюсь тебя?

Какудзу усмехнулся:

- Не меня. Ты боишься чувствовать.

Проверка номер два.

- И ты так уверен в этом потому что…?

- Потому что долгое время наблюдаю за тобой. Как только мы остаемся наедине, ты отгораживаешься расчетами и аналитическими рассуждениями, практически не встречаешься со мной взглядом и всегда говоришь ровно. Ты стараешься держать под контролем голос, тело, речь, жестикуляцию, даже взгляд. И хочешь узнать мое мнение, почему это происходит?

- Жажду.

Надеюсь, он все же принял мою реплику как сарказм, а не уловил в единственно прозвучавшем слове мольбу. Мне одновременно и хотелось и не хотелось, чтобы многосердечный справился с этой задачей.

- Тебе страшно впустить в себя еще кого-то, кроме твоих подруг. Чем больше таких людей, тем больше чувств. Тем больше разочарования. Ты боишься доверять. Особенно, мужчинам.

Черт. Только что Какудзу по кирпичику, детально все изложив, снес мои баррикады. Первый, кто действительно понял. Девчонки… Они никогда не задавались этим вопросом, потому что с ними я редко когда играю в арктический холод по-настоящему. Просто привыкли к тому, что я очень спокойная и живу по схеме «думай, потом делай». Но Какудзу… Он увидел несоответствие, две модели моего поведения, то, что у моей сдержанности есть исключения.

- Ты прав, – севшим голосом ответила я, сглотнув ком в горле. Я не знала, что еще сказать, потому что… Такого еще не случалось, и у меня не была даже распланирована примерная схема поведения.

Ранее я предполагала, что у нас с Какудзу будет просто обоюдно выгодные взаимоотношения. Нечто, походящее на приятельские отношения и секс по необходимости, когда уже просто край. Но нукеинин копал глубже, много глубже, и вот я прижата к стенке. Не в прямом смысле, конечно.

- Но ты не учла одного, Кито-чан, – его непозволительно горячие губы поцеловали меня под ухом. – Я впустил тебя в себя.

- Что? – Меня как закоротило. Я решительно не понимала, каким образом Какудзу прорывает мою оборону, и почему не хочу этому сопротивляться. Подсознательно у меня уже была версия, но я пока не спешила цепляться за нее. Слишком противоестественно для меня.

- Я впустил тебя в себя, – повторил Какудзу. – Я не хотел этого, не ждал, безусловно, без этого мне жилось куда проще, но, тем не менее, это случилось.

- Оригинальное признание, Какудзу, – пробормотала я, понимая, что эти же слова я сама могу применить по отношению к нему. – Правильно ли я понимаю, что это ультиматум? Если это сделал ты, то обязана и я?

- Ты не обязана, но я знаю, что ты это чувствуешь.

- Самоуверенность тебя погубит.

- А тебя упрямство.

Все. Честно, я держалась, сколько могла. Долгими месяцами я делала два шага вперед, к нему навстречу, и три назад. Девчонкам со стороны казалось, что мне хочется отношений, и сердцем так и было, но разумом… Слишком много в моей жизни насвинячили близкие люди. Мой отец-алкаш, мой спившийся дед, моя сбежавшая и потерявшаяся на просторах Родины мать… Была одна бабуля, безгрешное существо, никогда и мухи не обидевшее и всегда, при любом визите, старающаяся незаметно сунуть мне лишний рубль и чего вкусненького. А тут Какудзу… Когда все начиналось, я не представляла, насколько он на самом деле мне подходит и насколько все может быть серьезно.

Повернув голову, я нашла его губы и постаралась выразить все поцелуем. Я не собиралась использовать его, как своих прежних «как бы» бойфрендов – исключительно в целях поддержания тонуса и либидо. Нет, этот засранец пробрался глубже, чем кто-либо до этого.

Все это время я думала, что он просто не особо интересуется мной, или же по какой-то причине не торопится залезть мне в штаны. И даже здесь, в новом штабе, мы делили одну комнату, все считали нас парой, но никто не подозревал, что мы спим раздельно. Никто, кроме Торы, однако Настька молчала, и все решили, что личная жизнь у нас бурная. В конце концов, по мне же «хрен поймешь», как высказала Арина.

Теперь получалось, что многосердечный просто готовил сеть покрупнее и подбирался ко мне на максимальное расстояние для броска. Чтоб уж точно не рыпнулась. Тактик, чтоб ему.

- Ты прав, – снова выдохнула я.

- Продолжай, мне нравится, когда ты это говоришь.

Я не сдержала смешка, сорвав с него плащ и майку. Вопроса «прямо здесь?» не возникло. Мы оба знали, что прямо здесь и сейчас, и никак иначе. То же чувство, что и в тот день, когда Вика рассорилась с Хиданом. До их скандала, мы с Какудзу целовались на моей тогдашней койке. Тот же яростный буран. Снежная лавина.

Я пробежалась пальцами по швам и шрамам, с интересом оглядела маски, скрывающие сердца сильнейших шиноби, павших от его руки, и погладила кирпичики брюшного пресса. Какудзу дрогнул под моей рукой, и я не сдержала улыбки. Еще один сумасшедший, пробирающий до костей, поцелуй, прочь одежда.

Краем сознания я помнила, что это наш закуток казначеев, а значит, если сюда кто и сунется, то только Хидан, как напарник многосердечного. Но на черта ему это сдалось сейчас? Правильно, вообще незачем, дверь закрыта, Хидан занят, в итоге мы один на один.

Никаких розовых соплей, никаких долгих прелюдий, никакого романтичного словопускания. Это не для нас, как и грубость. Вместо этого мы смотрим друг другу в глаза, моя рука находит его обнаженное возбуждение, и пальцы ласкают плоть, пока по твердости она не напоминает айсберг.

Мой мужчина перехватывает мои руки, еще один поцелуй, и резкое движение бедрами. Настолько, что стол подо мной издал жалобный скрип. Неважно, впервые за всю жизнь, я таю. Пусть обломятся все четыре ножки, я уверена, Какудзу удержит меня и не остановится.

Мои громкие вздохи исчезают между его приоткрытыми губами, руки скользят по влажной от пота спине, и черт меня возьми, я восхищена самим процессом нашей близости. Настолько, что оставляю засос на его шее, обозначаю свою территорию, или же затариваюсь доказательствами на будущее, чтобы потом, посмотрев, верить, что происходящее сейчас – реально. От первого слова до последнего касания.

Я заковываю Какудзу в свои руки и ноги, впускаю и открываюсь, позволяя снова и снова уверять меня в том, что ему нужна именно я. И верю. Хочу и верю. Это сложно, невозможно, вклочья, на осколки, но мне хочется. Впервые побыть бесбашенной. Впервые не прогнозировать к чему все это приведет, а просто жить одним моментом. И он улыбается. Руку на отсечение, Какудзу знает, о чем я думаю. Мы же похожи. По холодности. Только сейчас нет ни холода, ни равнодушия, ни спокойствия. Может, мы провалились под лед собственных броней. Может, мы не вынырнем. Пофиг.

POV Марии, ака Касуми, ака Туман

Закутавшись в два одеяла, я сжалась на кровати в комочек, прижав колени к груди в тщетной попытке согреться. Пока получалось не особо, и даже горячий чай, который я допила десять минут назад, не очень-то помог. Спрятав отмерзший нос в одеяло, закрыла глаза и честно попыталась заснуть.

Куда там. На пятнадцатой овечке мысли перескочили на моего кукольника, и я тревожно заворочилась, в очередной раз думая, где он сейчас, как, что делает, все ли у него хорошо и… Первая ступенька, уходящая вниз. Вторая ступенька, третья… четвертая…

Как же я скучаю… Три недели до этой, в его руках, я замечала холод, только выбираясь из-под одеяла. А сейчас, без Сасори, прижимающего меня к себе, тихо обсуждающего со мной что бы то ни было, без поцелуев… Я леденела.

Возможно, идея спать вместе с Настей, пока наших мужчин нет, не была такой уж глупой и бессмысленной. И почему я не решилась озвучить ее еще несколько дней назад? Потому что я – это я. Вечное стеснение.

Услышав скрип двери, застыла, разом забыв про холод. Ладонь быстро нашарила рукоять куная под подушкой, потому что в отсутствие любимого я не спала без оружия. Зецу, Пейн, Тоби… Словом, остерегаться есть чего.