Страница 42 из 70
- Дай мне Кишимото терпенья, – проворчала я, сжимая руку Итачи, ненавязчиво лежавшую на моем животе, в то время как сам Учиха читал какую-то книгу. Я только надеялась, что она не авторства Джирайи. – Нет.
- Ну тебе что, жалко, что ли? – обиженно протянула Тигрица.
- Что она просит? – с интересом спросил Итачи, на удивление долго снося нарушение нашего с ним личного пространства.
- Чтобы я научила ее технике призыва кошек, и далее она могла бы практиковаться с режимом отшельника, – недовольно пояснила я, после чего посмотрела на Тору. – Рано тебе, и я уже это объясняла! Слишком мало пока чакры, и ты не готова! Поверь тому, кто придумал эту чертову деревню кошаков!
- Касуми, скажи ей! – повернулась на пятках Тора, не теряя надежды добить меня не мытьем, так катаньем.
- Ну… – Туман моргнула, явно выплывая из своих грез, связанных с близостью Акасуны. – Если Акумэ говорит, что ты не готова… Почему бы тебе не уделить время тренировкам того, что ты уже можешь? Чем легче тебе будут удаваться базовые техники, тем скорее ты станешь изучать что-то новое.
Спасибо Машке-дипломату! Настька склонила голову набок, недовольно посмотрела на нас с Касуми, но пока решила отступить, не обретя поддержки, тем более что ни Вики, ни Оли в зале не было, а, значит, встать на ее сторону было больше некому. Дейдара еще час назад высказался, что считает это слишком опасным, так что от него пусть помощи не ждет, тем более что на мои пытки и принуждение вряд ли согласится Итачи, а подрывнику не улыбается очутиться в Цукиеми, пусть и с самой Торой за компанию. То, что все вокруг знают, что нападение на меня закончится смертью от руки Итачи еще раньше, чем я даже пойму, что вообще случилось, вызывало глупую улыбку клинического влюбленного.
Что касается наших Севера и Волны, то они, кажется, сбежали, едва поняли, что здесь все по парам. Вика пошла к водопаду ждать Хидана с миссии, а Оля отправилась спать, обронив, что так время пройдет быстрее. Чисто рациональный подход Кито.
Задрав голову, я посмотрела на Учиху, и он тут же переключил свое внимание с книги на меня. Правильно. Я намного интереснее. А уж какая скромная! Его черные глаза затягивали, растворяли в себе, не принимая никаких возражений. А их и не было. Наш безмолвный разговор заставил меня задышать чаще, а ведь Итачи ничего такого и не сделал. Ага. Просто действовал на меня хуже всякого наркотика, вызывая ломку даже тогда, когда находился в приделах досягаемости. Беспредел!
Легким бесшумным движением он отложил свое чтиво, нежно погладил большим пальцем костяшки на моей руке и тихо спросил:
- Не хочешь прогуляться?
Шутит он, что ли? Выбраться из осточертевшего штаба с ним, остаться наедине, вдали от всех, кто может прервать нас? Ой, ну, конечно же, не хочу. Прямо вообще. И как такое можно предлагать-то? Стыд и позор, Учиха!
- Хочу – не то слово, – выпалила я, отведя душу сарказмом про себя.
Итачи улыбнулся краешком рта, поднялся и, махнув рукой Сасори, как всегда в отсутствие Пейна тянущего лямку главного, направился со мною на выход. Я крепко сжала его руку, стопяцотый раз убеждаясь в реальности происходящего и том, что этот мистер Невозмутимость теперь со мною.
Выйдя к водопаду (я даже не поморщилась от грохота, таки привыкнув к нему, чего нельзя было сказать о Торе), мы увидели Нами, стоявшую на огромном валуне и смотрящую вдаль. Моя гаденькая фантазия тут же пририсовала ей горн и пионерский галстук.
- Не видать? – по-русски спросила я подругу, впервые видя ее здесь настолько напряженной и грустной одновременно.
- А вокруг благодаааать – ни черта не видааать… – пропела она мне кавер Земфиры на Цоя.
- Ну тогда бди дальше, – не нашла ничего лучшего сказать я.
- А я и бдю! – гордо заявила Вика, и я подумала, что еще не все потеряно. – А вы куда?
- Гулять, – осторожно ответила я, понимая, что имею дело с Волной, с этим мастером шутливых намеков и пошлостей.
- Ааа… – протянула она, и хитрый блеск ее глаз возвестил меня о том, что сейчас последует, еще раньше, чем Нами что-то сказала. – Ты смотри, секс в лесу – не самая приятная вещь! Мох в волосах, палая листва и хвоя на заднице, содранная об кору дерева кожа…
- Пошла ты! – с чувством, с толком, с расстановкой сказала я, устремляясь вперед и таща за собой Итачи, благодаря небо за то, что дальше «привет-пока» он русский не учил. Вслед нам донесся хохот немного повеселевшей Волны. Я, конечно, могла бы у нее спросить что-то вроде «Говоришь по собственному опыту?», но это втянуло бы меня в настоящую пикировку, а тратить на это время не хотелось. Тем более, когда рядом Итачи, который (умничка!) не просил перевода нашего разговора. Я ей ночью все припомню, вот только уляжется спать…
- Так, в какую сторону направляемся? – полюбопытствовала я у своего шаринганистого.
- А в какую хочешь? – приподнял он бровь.
- Хм… – я закусила губу, раздумывая. – А тут где-нибудь неподалеку есть озеро, или речушка?
- Есть, – кивнул парень, и в следующую секунду я уже бежала за ним, отставив руки.
Через двадцать минут бега (пятнадцать из которых мы пробирались по лесу), Итачи остановился на берегу не особо широкой реки, покрытой рябью.
- Подойдет?
Я запрыгнула на него, обнимая руками и ногами:
- Подойдет.
Учиха придержал меня под пятую точку, не имея ничего против такой вот позы, и я жадно поцеловала его, втискиваясь в тело любимого еще крепче, словно желая слиться в одно целое прямо здесь и сейчас, и плевать на одежду.
Итачи ответил на поцелуй, но уже через минуту (а это очень рано!) отстранился. Я непонимающе посмотрела на него, думая, уж не заболел ли мой шаринганистый.
- Я подумал, что ты можешь начать здесь тренировать призыв котатияна без применения печатей.
Уж лучше бы заболел!
Первый секунды у меня даже потерялись слова от переполнивших эмоций. Нет, слова-то были. Русские народные. Вот только Учиха не поймет всей глубины моего огорчения, а из-за этого терялся весь смысл.
Расцепив свои конечности, я спрыгнула на землю, недовольно глядя на Итачи:
- Ты издеваешься? Мы вдали от штаба, наедине, в живописном уголке природы, а ты мне про тренировки? – с каждым словом голос мой все повышался, к моему вящему неудовольствию. Ненавижу, когда собственный организм выходит из-под контроля, тем более такая значимая вещь, как голос. – А чего ты мне там-то это не сказал? Зачем было сюда бежать? «Прогуляться»!
Я пнула попавшийся под ногу камушек, и тот улетел в реку, как следует бултыхнув напоследок.
- Акумэ, – мягко позвал меня этот…этот дятел в красных облаках! – Остынь.
- Чтобы остыть, надо сначала закипеть! А я тебе не чайник! Ты, может, не заметил, но я так ненароком оказалась не только воином-шиноби с чокнутыми техниками, но и девушкой!
Итачи глубоко вздохнул, являя собой воплощение терпения (терпимости, мать его!).
- Поверь, девушку я в тебе разглядел раньше, чем шиноби.
- Замечательно! – всплеснула я руками. – Сейчас умру от восторга! А заметно-то это как! А я буду как Станиславский: Не верю! И забей на то, кто такой Станиславский! Согласно тебе я должна только тренироваться, тренироваться и…что же еще-то было такое…а! Тренироваться!
- Согласно мне ты должна быть сильным шиноби, превосходящим противника во всем.
Нет, может, если бы он не говорил все это с такой бесящей меня невозмутимостью, я бы задумалась над смыслом его реплики. Хорошее это слово «если бы».
- Кому должна, я всем прощаю! – повернувшись на пятках, я продолжила уже на русском, пиноча все, что попадается под ноги, и громко топая в сторону штаба. В своем десятиминутном монологе я поведала округе все, что думаю о тренировках, рухнувшей романтике, невозмутимых мужчинах, куда эти самые мужчины могут засунуть себе эту самую невозмутимость, мои впечатления от напрасной дороги до речушки и так далее и тому подобное.
Остановили меня руки Итачи, все это время шедшего позади. Похоже, он просто давал мне время спустить пары. Нукеинин обнял меня за талию и привлек спиной к своей груди. Вот ведь хитрожо…эмн…зараза! Я поджала губы, понимая, что сдаваться пока не следует и кидаться ему на шею тоже. Я зла, сердита, недовольна, вот пусть это прочувствует гений клана, блин.