Крести

- Я не буду тебе снова показывать его, - поспешила высказать я, поскольку это занятие уже едва ли тошноту не вызывало. – Ты уже сам его делаешь не хуже меня.

- Хуже, - высказал Ватсон, и мы посмотрели на него. – Что? У тебя все движения как-то смазаннее и быстрее.

- Неважно. Факт в том, что я упускаю что-то совершенно очевидное, какую-то одну-единственную деталь… - встряхнул головой Холмс, останавливаясь и осознанно посмотрев на нас, а потом на себя. Прищурившись, он снова взглянул на меня. Стрельнул глазами в сторону коридора, к двери своей спальни.

- Десять утра, - подсказала я, понимая, что только что он сопоставил время и события и теперь старается понять, что пропустил. – Завтрак. Твоя кружка и тарелка на кухне.

- Нет, на сытый желудок мне плохо думается, могла бы и запомнить, - скривился Холмс.

- А вскоре, из-за пустого желудка, тебе никак не будет думаться. Хочешь, чтобы я позвонила твоей матери? – настало время этого козыря.

- У тебя нет ее телефона, - сузил на меня глаза Шерлок.

- Уверен? – я мило улыбнулась, в то время как Ватсон захихикал, пробормотав что-то про «старые-добрые времена».

- Миссис Хадсон, - процедил Холмс, быстро выцепив «предателя».

- Именно. Я подумала, что раз уж ты знаешь телефон моего дедушки, то я могла бы узнать телефон кого-нибудь из старшего поколения твоей семьи.

- Ты знаешь Майкрофта.

- К нашему общему неудовольствию, - фыркнула я.

Звонок в дверь поставил на паузу нашу зарождающуюся пикировку, и мы разочарованно покосились на дверной проем, поскольку только что оба ощутили возврат к первым неделям нашего знакомства.

Джон тактично высказал, что пойдет, откроет дверь и узнает, кто пришел, хотя Шерлок и высказал, что это Лестрейд с очередным тупиковым расследованием, и оставил нас. Обстановка переменилась. Мы пристально посмотрели друг на друга, оценивая возможные вопросы и ответы. Время было только на один, и я кивнула ему, чтобы спрашивал, уступив.

- Ты в порядке?

Размыто, но весьма охватывающе. Можно сказать «нет», и Шерлок воспримет предыдущую ночь как ошибку с моей стороны. Еще есть вариант «не знаю», который продержит нас обоих в напряжении. И, конечно же, существует «да», позволяющее закрыть дверцу в прошлое и начать строить все заново.

Интересный момент. По-честному, правильнее было бы сказать «нет». Чувствую я себя точно согласно «не знаю». Собираюсь ответить «да». Женщину понять трудно. Женщину – игрока вообще невозможно.

- Я в порядке, - все еще глядя ему в глаза, высказала я.

Серо-голубые, они довольно вспыхнули, губы детектива изогнулись в торжествующей улыбке, словно он только что… не знаю, Мориарти посадил за решетку. О да, он наслаждался триумфом, подтвержденным при свете дня.

- Значит, мы снова…

- Значит, мы заново, - поправила я, и он склонил голову, коснувшись подбородком ворота халата, признавая это весомое уточнение.

- Заново.

========== Глава 36 Цирк мертвецов ==========

Шерлок ошибся. Лестрейд пришел не из-за тупикового расследования, а из-за нового убийства, едва взглянув на место которого, инспектор сразу же отправился на Бейкер-стрит. Оказавшись на нем, я признала, что и сама на месте Лестрейда поступила бы точно так же.

Снаружи вполне обычный дом на окраине Лондона. Внутри тоже мало что интересного: заурядная планировка, тесная прихожая из-за тумбочек для обуви, подставки для зонтов и шкафа, детские фотографии на стенах… Словом, ничем не примечательное жилище рядовой семьи, если не заходить в гостиную. Именно в ней и была жуть, заставившая Лестрейда позвать Холмса.

Стоя на пороге комнаты, я словно оказалась в цирке. Жутком цирке мертвецов. Четыре жертвы: двое взрослых, лет тридцати, мальчик-подросток и совсем маленькая девочка. В горле встал ком, и я уставилась в потолок, стараясь абстрагироваться. Неудивительно, что полисмены и инспекторы, работая на месте преступления, употребляют только одно слово. «Тело». Так легче, оно обезличивает убитых, не дает думать о них, как о ком-то реальном, со своей историей и переживаниями. Возможно, это правильно, поскольку я верила, что, умирая, человек перестает быть личностью, остается только оболочка.

Шерлок стремительно перемещался от тела к телу, на полную катушку используя данные инспектором десять минут. Джон был рядом с ним, стараясь поспеть за этой гончей в теле человека, я же, закрыв глаза, резко их открыла, снова впитывая в себя всю картину.

Отец семейства, в одежде циркового силача (лосины и подтяжки), сидел в кресле. Одна нога его упиралась в декоративную резиновую гирю, предназначенную, как дополнительный антураж. В кресле напротив была его жена. Согласно фантазии убийцы – укротительница. Сюртук, цилиндр, в руке кнут, под ногами три плюшевых льва.

Самое страшное было на диване. Мальчик – рыжий клоун с красным носом и шляпой-котелком, в больших туфлях с загнутыми носами и разноцветном комбинезоне, и… маленькая девочка. Нежно-розовое то ли платьице, то ли балетная пачка, белые колготки, аккуратная прическа, руки на деревянной палке, от которой вверх тянулись веревки к люстре. Самодельная трапеция.

Лица всех четверых были раскрашены согласно традициям цирка. Много краски поверх белой основы, выражения нарисованы. У девочки черная слеза на щеке, напомнившая мне знак масти пик, у «силача» синяя звезда вокруг правого глаза, у парня россыпь веснушек и огромные красные губы, у женщины черные веки, словно раскрытые зонтики.

- Кармен? Что скажешь? – выдернул меня Холмс из собственных мыслей.

- Это один человек, - медленно проговорила я. – Человек искусства. Посмотри, это идеальная постановка, как будто он… хм… создавал картину, но не кистями и красками, а людьми. – Я подошла чуть ближе. - Дети в центре, родители по бокам, словно бы прикрывают их. Скорее всего, убийца из неполноценной семьи, поэтому представил собственное виденье ее идеала. Правда, весьма странного… Я бы сказала, что это идеал лишь наполовину… - пробормотала я, увидев еще одно несоответствие. - Тем не менее, он оставил каждому пространство. Обычно, на семейных фото, все члены семьи близко друг к другу. Родители держат детей на коленях или обнимают за плечи, а тут… Выдает одиночество автора. Предоставление личного пространства каждому элементу шедевра говорит об отчужденности, привычке всему находить свое место. Определенно он скрупулезен, аккуратен, одинок, но деспотичен, о чем говорит неоднозначная раздача ролей. Отец – силач, тот, кто должен защищать семью, дочь – хрупкое и нежное создание, ей предназначается трапеция и розово-белая одежда, но мать и сын? – я покачала головой.

- А что с ними не так? – спросил Джон. – Кроме очевидного, конечно же.

- Он сделал мать укротительницей львов, а старшего мальчика клоуном. Логичнее предположить в матери гимнастку или наездницу, но укротительница… даже не тигров, а львов… Думаю, это проекция на его собственную мать, преподнесённую в такой форме. Что касается мальчика… Его макияж самый небрежно-выполненный, это нарочная небрежность, словно насмешка, и котелок набок… Какая-то карикатурная месть, если можно так выразиться. Шарж на родного брата? – я склонила голову на бок. – Вероятнее всего.

- Да, теперь, когда ты это сказала, действительно странно, - кивнул Джон. – Как будто эта половина, - он указал на часть с отцом и дочерью, - из того, как должно быть, а эта, - доктор кивнул на мать и сына, - как на самом деле. Правильные роли и роли перепутанные.

- Верно, - кивнула я.

- Выводы? – подтолкнул Шерлок, жадно всматриваясь в мое лицо.

Не уверена, но, похоже, мой анализ ему только что с чем-то помог. Надеюсь на это, иначе зачем я вообще здесь? Могла бы спокойно прожить и без такого программирования ночных кошмаров.

- Одинокий мужчина за тридцать, недавно потерявший кого-то близкого, скорее всего, мать, творческой профессии. Художник, дизайнер, может даже визажист или парикмахер. Тот, в чьи обязанности входит создание образа, - высказала я свою гипотезу, впихнув в несколько фраз весь анализ, который успела прокрутить в голове.