Страница 7 из 18
Но его ценили, отправляя на важные участки. И, несмотря на всего лишь майорский чин, Тахакаси был непростительно информированным офицером. Клюев хотел его заполучить. Чего бы это ни стоило. А для этого его нужно выманить.
Н-да. Непросто ему придется. Ведь нужно будет сделать все возможное, чтобы этот Пастухов дразнил майора, но не загнулся раньше времени. Ну и нельзя допустить его пленения. А то эдак уволокут его за кордон, иди потом, справляйся с ситуацией.
Глава 2
Странный немец
Поезд медленно подбирался к станции, и вагоны то и дело трясло на стрелках. Петр взглянул через окно на унылый зимний пейзаж. Где в другом месте тот непременно радовал бы глаз, даже в зимнюю пору. Но то на вольном ветру. А вот здесь, в окрестностях станции, глаз ничто не радовало. Снегопадов не было уже давно, поэтому повсюду видны грязные пятна, от черных до желтых. Нередки проплешины голой смерзшейся земли, образовавшиеся в результате сброса пара или слива воды из котлов. Штабеля поленьев вдоль рельсовых полотен, угольные склады, по большей части представляющие собой обычные кучи.
Вагонное депо с суетящимися рабочими, маневровые паровозы, толкающие вагоны. Пакгаузы с все теми же вагонами, стоящими то ли под разгрузкой, то ли под погрузкой. Словом, обычная картина крупного железнодорожного узла со всей его неприглядностью. Впрочем, это хорошо и свидетельствует о движении прогресса вперед. И подобное наблюдается повсюду, не только в России или в Сибири.
А вот в окнах с другой стороны картина резко отличается. Там раскинулись заснеженные берега Ангары. Все белым-бело, чисто и пригоже. Разве что поражает сама река. Нет, то, что могучий поток завораживает сам по себе, это понятно. Удивляет то простое обстоятельство, что этот самый поток виден.
Петр поначалу даже не поверил, что подобное возможно. Но эта сибирская река не перемерзала. Так. Есть что-то у берегов. Оно, конечно, вроде и немало, но на фоне реки слишком уж несерьезно. Ледовый панцирь от обоих берегов не покрывает даже четверти ширины потока. И это здесь, где даже сейчас, в марте, температура воздуха ниже десяти градусов.
На противоположном берегу дымит губернский город Иркутск. Н-да. Блеска особого нет. Не сказать, что вид города радует глаз. Но это опять же, смотря с чем сравнивать. Если, к примеру, с городами из мира Петра, то оно и бедненько, и убогонько, и блекло. Но исходя из современных реалий, Иркутск очень даже на уровне.
Даже отсюда, из проезжающего вагона, видно, что город активно застраивается и разрастается. Железнодорожное сообщение с центром страны сказалось на его развитии самым благоприятным образом. И дальше будет только больше. Хм. Разумеется, при разумном подходе к данному региону. Петр не очень разбирался в данном вопросе, но насколько он помнил, в его мире дела в Сибири обстояли не самым лучшим образом.
Наконец раздался последний свисток паровоза, и вслед за этим – перестук буферов. Вагон вздрогнул, останавливаясь, слегка подался назад и замер. Прибыли. Станция «Иркутск». Пастухов поднялся, надел полушубок, подхватил чемодан, чехол с оружием, к которому были прикреплены лыжи, и направился на выход. Да и конвоиры покрикивают, торопят.
С одной стороны, оно вроде как особо спешить и незачем. Поезд простоит в Иркутске минут двадцать. Все же губернский город и для многих – конечная станция. Но поторопиться стоило. Для них путешествие по железной дороге закончилось. Дальше придется добираться, как бог положит. Или, если быть более точным, – то как местное начальство.
Так вот, за время стоянки должны не только сойти прежние пассажиры, но и успеть занять свои места – новые. Ведь кому-то нужно двигаться и на восток, кому дальше, кому ближе. Жизнь – она не стоит на месте. А для того чтобы она стала проще, и налаживается железнодорожное сообщение.
Нынешнюю партию ссыльных перевозили в обычном вагоне третьего класса, как простых пассажиров. Разве что пару десятков осужденных сопровождали четверо конвоиров и покидать вагон строжайше запрещалось. Если только не сговоришься с конвоиром, который согласится тебя сопровождать. А так самая обычная поездка.
Петр прошел мимо конвоира, стоявшего сбоку прохода и покрикивавшего на ссыльных. Без злобы, а скорее где-то даже с укоризной, взывая к совестливости. Правда, на одного из ссыльных конвоир все же и зыркнул, и гаркнул, помянув по матушке. Помогло. Молодой человек сначала растерялся, но потом подхватился и рванул с низкого старта, увлекая за собой пожитки.
Больше половины ссыльных были политическими, как правило, из числа рабочих. Петр предполагал, что основная их масса оказалась здесь из-за хронического некомплекта стройки государственной важности: не хватало подготовленных кадров.
Вторая часть довольно разношерстная. Тут и трое чиновников, бог весть чем не угодивших начальству. С одной стороны, вроде как растратчики, с другой – отправлены в ссылку не по суду, а через министерство внутренних дел. Скорее всего забыли о том, что боженька велел делиться. Купеческий отпрыск, по пьяной лавочке набивший морду не тому, кому следовало. Молодой герой-любовник, перешедший дорогу какому-то влиятельному лицу. К его обиде, он и сам не знал, кому. Репортер, гонявшийся за сенсацией и, похоже, ухвативший ее на свою голову.
Были и двое студентов, отчисленных из университета за тягу к знаниям. Ребятки решили доказать товарищам и себе любимым, что сумеют изготовить динамит на манер жюль-верновского инженера Сайреса Смита из «Таинственного острова». Иными словами, из подручных или, если точнее, из подножных средств. И надо сказать, весьма преуспели в этом.
Им еще повезло, что отделались так легко. К террористам в России отношение особое. Здесь нет смертной казни, только каторга на различные сроки или ссылка, которая может быть и пожизненной. И лишь террористы и заговорщики могут удостоиться смертной казни через повешение.
Из всей партии ссыльных за реальное уголовное преступление, предусмотренное уголовным уложением, осужден был только он, Петр. Вот такие пироги с котятами и выверты правовой системы Российской империи. Аркадий Петрович и впрямь умудрился превзойти самого себя, пусть ему и не удалось отстоять невиновность клиента. Если суды и приговаривали к ссылке, то в подавляющей массе это были политические осужденные. И яркое тому подтверждение – их партия.
Перрон встретил Петра морозной свежестью, десятком конвоиров и парой десятков разномастных пассажиров, в нетерпении ожидавших начала посадки в вагон. Петр отметил для себя, что большинство тех, кто готовился к посадке, – крестьяне и рабочие. И впрямь железная дорога привносила в эти края оживление.
Побывать в Иркутске, раскинувшемся на правом берегу Ангары, Петру так и не довелось. Едва выгрузившись из вагонов и определив пожитки на сани, с которыми арестантов встречали местные представители конвойной стражи, их препроводили на этап[1]. Петру уже доводилось слышать о том, что этапы по сути своей были придорожными тюрьмами. Причем плохо приспособленными для содержания арестантов.
Впрочем, им повезло. Постройка оказалась новой, и не просто с крепкими стенами и решетками, но и с хорошо сложенной печью. Не сказать, что в помещении было жарко, но вполне тепло. Хотя, конечно, антисанитария полная. Петр откровенно опасался подхватить тут каких-нибудь жильцов. Уж больно все выглядело непрезентабельно.
Впрочем, чему удивляться, если это обычный перевалочный пункт каторжан. Отдельные сооружения под ссыльных никто строить не собирался. Единственное отличие – их не запирали по камерам, хотя охрана в лице двух вооруженных конвойных присутствовала.
– Уважаемый, как к вам обращаться? – поинтересовался Петр у одного из новых конвойных.
Старая команда передала ссыльных местным и сейчас отдыхала в ожидании обратной партии, из лиц, уже отбывших наказание. Угу. Тут никаких порожних прогонов быть не может. Опять же, на обратном пути той строгости, что по пути на каторгу, нет, тут и небольшая команда, до того сопровождавшая ссыльных, управится.
1
Этап – пункт для ночлега и дневок партий арестантов и войсковых команд во время передвижений их по грунтовым дорогам. – Здесь и далее примеч. авт.