Страница 10 из 78
Манфред теперь господствовал в Южной Италии. На следующий год он завоевал Терра ди Лаворо, жители которой устали от войны и потеряли надежду на папство. Затем, устроив убийство находившегося в изгнании Пьетро Руффо и ослепив Бертольда и его братьев, он отправил своего дядю, Манфреда Ланца, отвоевывать Сицилию у коммун. Сицилийская знать была недовольна существующей системой городских коммун, и большинство сицилийцев надеялось, что при местном правителе, не связанном с Германией, вернется золотое время нормандских королей. В 1257 г. Манфред полностью контролировал остров. Пришло время отбросить притворную верность мальчишке из Германии. На юге поползли слухи о смерти Конрадина в Баварии; неизвестно, сам ли Манфред распространил этот слух, но он извлек из него выгоду. 10 августа 1258 г. Манфред был коронован сицилийской короной епископом Агридженто в кафедральном соборе Палермо, а аристократы острова и посланцы с материка приветствовали его и оказывали ему почести.34
Манфреду теперь было двадцать шесть лет. Он был ярким и талантливым человеком. Он уже успел проявить свою неразборчивость в средствах, вероломство и жестокость, но его обаяние заставляло забыть о недостатках. Манфред унаследовал отцовскую любовь к познанию и интерес к наукам, и он обладал тем же даром очаровывать собеседника, но без неудобной склонности к нарушению условностей. Вдобавок он был необычайно хорош собой. Тем не менее Манфред не был таким великим человеком, как его родитель. Несмотря на всю энергию, проявленную им на войне и дипломатическом поприще, ему была присуща определенная леность в повседневных заботах управления. Он с готовностью позволял своим друзьям и, в особенности, своим родственникам из рода Ланца выполнять его обязанности и вскоре обнаружил, что те ведут его по пути, которого мудрее было бы избежать. Если бы Манфред удовольствовался судьбой своих нормандских предков и правил на Сицилии, удерживая под властью южную часть материка, действуя во имя процветания своих подданных, он смог бы основать династию, которой суждена была бы долгая жизнь. Папство смирилось бы с его существованием и оставило бы Манфреда в покое. Но Ланца пришли с севера Италии и получили во владение земли в Ломбардии. Они побуждали Манфреда стать королем не только Сицилии, но и всей Италии, и сам он, зная, что в его жилах течет кровь Гогенштауфенов, не забывал, что его отец был императором.35
Правление Манфреда в южном королевстве было достойным. Он хотя и отобрал муниципальные вольности у городов, но зато обеспечил им справедливую власть; возродил Неаполитанский университет и вернул ему денежное содержание; основал новые города, как, например, Манфредония под Монте Гаргано. Но для самих сицилийцев он принес лишь разочарование. После коронации Манфред редко бывал на острове, предпочитая жить в Неаполе или в Лучере в окружении своих сарацинских солдат. Остров снова начал превращаться в придаток к материку, политика уводила Манфреда все дальше на север, а с Сицилии утекали деньги и люди на военные нужды. Поэтому сицилийский сепаратизм, который всегда был на поверхности, снова дал о себе знать.36
Манфреду было бы трудно обуздать свои амбиции, в то время как папство не могло смириться с его успехом и втягивало его в дальнейшую борьбу. Несмотря на свою добродушную слабость, Папа обладал немалым преимуществом. Ему незачем было волноваться по поводу Германии — судьба маленького Конрадина не беспокоила никого, кроме его баварских родственников. Вильгельм Голландский, антикороль, выбранный Папой Иннокентием IV, был признан по всей стране — во многом благодаря тому, что его считали недостаточно умелым правителем, а следовательно, неспособным вмешиваться в дела местных князей. После смерти Вильгельма Голландского в январе 1256 г. электоры Германии решили, что им больше всего подойдет иностранный правитель, не имеющий своих земель в Германии, но зато богатый. Кандидатов было двое: Ричард, граф Корнуэльский, брат короля Генриха III Английского, и Альфонс X, король Кастильский. Альфонса поддерживали король Франции, Людовик Святой, чей авторитет обеспечивал ему немалый перевес, и папский двор, который в то время уже вел переговоры с Англией о Сицилии, решил, что для английской королевской семьи одного лишнего трона будет достаточно и что Альфонс будет лучшей гарантией против возрождения Гогенштауфенов, поскольку по материнской линии король Кастилии притязал на Швабское герцогство Гогенштауфенов. Из семи германских князей — электоров четверо выбрали Ричарда в январе 1257г., и четверо — Альфонса в апреле: один из электоров — король Чехии — со временем изменил свою позицию. Ричард, однако, сумел закрепить выбор своей кандидатуры, короновавшись в Ахене в мае, прежде чем Альфонс успел ступить на германскую землю, весной 1258 г. Ричард прибыл в Германию. Но положение Ричарда было шатким. Так что он стремился завоевать расположение Папы.37
В Италии, невзирая на колоссальные долги, Папа убедил гвельфских банкиров во Флоренции предоставить ему займ и таким образом получил полную поддержку этого могущественного сообщества. Будучи римлянином по происхождению, Александр больше подходил римлянам, чем прежде — Иннокентий, и в ноябре 1255 г. они выгнали сенатора Бранкалеоне и впустили в город Папу. Многие из сторонников Гогенштауфенов охладели к Манфреду из-за захвата им сицилийского трона и сомневались в его заверениях, что права Кон-радина будут признаны, когда тот достигнет совершеннолетия после того, как слух о смерти Конрадина оказался ложным. Опекун Конрадина, Людвиг Баварский, поддержал Ричарда Корнуэльского и был готов даже примкнуть к Папе.38
Манфреда это не испугало. Весной 1257 г. новый переворот в Риме вновь вернул к власти Бранкалеоне, который вступил в союз с Манфредом. Бранкалеоне был убит на следующий год, и Рим постепенно, шаг за шагом, снова перешел на сторону папства. Но Манфред тем временем опустошил большую часть папских земель. В Тоскане он получил поддержку Сиены, а из-за интриг кардинала Октавиана, который мнил себя посредником между гибеллинами и папством и пытался заставить своих флорентийских собратьев разделить его взгляды, Флоренция была ослаблена. В итоге в сентябре 1260 г. флорентийцы были разбиты во время кровавой битвы при Монтаперти — жуткой бойни, окрасившей воды реки Арбии в красный цвет. Победа дала Манфреду власть над Центральной Италией, которой он с тех пор правил через наместников, словно уже был императором. На севере он опирался на самого могущественного и деятельного деспота в Ломбардии, маркграфа Уберто Паллавичини, правившего от имени Манфреда, а также на союз с генуэзцами. Один за другим города гвельфов покорялись сицилийскому королю. Свергнув и убив в 1259 г. веронского тирана, гибеллина Эццелино, рассорившегося со всеми своими соседями, Паллавичини сумел, благодаря энергии и такту, сохранить мир в Ломбардии. Манфред тем временем занял Сардинию, пренебрегши правами на ее корону своего плененного брата Энцио. К 1261 г. вся Италия была под властью Манфреда, и Папа остался изолирован, охваченный бессильным гневом, не имея ничего, кроме шаткой власти над Римом.39
Амбиции Манфреда все росли. Он не оставлял мысли об империи и рассчитывал, что когда-нибудь сможет добиться власти над Германией. А между тем он мог бы действовать и в другом направлении и стать предводителем католического христианства.
Глава III. НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ АДРИАТИКИ
Кто бы ни правил Южной Италией и Сицилией, ему следовало принимать во внимание не только полуостров, но также и соседние страны, отделенные узкой полосой морей. Нормандские короли стремились установить контроль над Тунисом в Африке, но они еще больше хотели распространить свою власть за Адриатическое море на Балканы и на принадлежащие Византии полуостров и острова. Фридрих II был слишком занят своими делами в Центральной Европе для того, чтобы продолжать их политику. Его целью было сохранить союзников за морем, с тем чтобы его враги-паписты не создавали ему там проблем. Манфред, упрочив свою власть в Италии, вернулся к нормандским традициям. У него не было никаких видов на Африку, поскольку эмиры из династии Хафсидов в Тунисе были к нему сильно расположены. Но бывшие земли Византии на Балканах открывали широкий простор для его амбиций.