Страница 42 из 53
Чувствовал Кольцо, что свершение его потомки не забудут в веках, но, на душе было пусто. Гордость хороша для молодых, горячих. Им она согревает сердца, будоражит кровь, даёт возможность прихвастнуть и порисоваться перед друзьями и девицами. А когда тебе за полвека перевалило, все прежние потуги кажутся нелепыми и детскими. Хочется не пустой славы, пусть и заслуженной потом и кровью, хочется несбыточного, да чтобы это руками потрогать, детям и внукам оставить. Чтобы потомки твои жили также богато и справедливо, как те же магаданцы живут. Вроде русские православные люди, а, поди, ж ты, в городах чистота и порядок, пьяные морды у кабаков не валяются. Царские мытари народ не кабалят, а денег у державы больше, чем в Кремле. Почему так?
Извечные размышления русского человека «Кто виноват, и что делать?», были прерваны далёким гудком со стороны моря. Тут же разросшееся до трёх сотен жителей население острога высыпало на берег, совершенно не беспокоясь о возможном нападении. Ну да, улыбнулся атаман, кто рискнёт на казаков теперь нападать? Да и поблизости никого чужаков нет, местные жители, добровольно принявшие русскую власть, лучше любого дозора. Сообщают не только о врагах или купцах из Китая и Маньчжурии, даже о своих соседях докладывают, если те большим числом к острогу идут. О тех же новых данниках, сегодня пришедших, Кольцо узнал три дня назад, сразу от трёх соседних стойбищ гонцы прибежали.
Иван потянулся, сбрасывая задумчивость, и поспешил к приближавшимся кораблям, настоящим, магаданским. Три огромных по местным меркам корабля шли против ветра со снятыми парусами. Мальчишки и молодые казаки удивлённо обсуждали невиданные суда, а ветераны, побывавшие с атаманом в Петербурге, солидно поправляли молодёжь. Дескать, не самые крупные это корабли, есть у магаданцев и двое больше, да не деревянные, а из железа сделанные, истинный крест, из железа. По знаку атамана, на берегу зажгли два костра, указывавшие глубокие места у самого берега, где удобно встать на якорь. Бабы кинулись готовить угощение гостям, топить бани, да гостевые избы очередной раз подмести, чтобы стыдно не было. Чай, гости не меньше казачьего прошли от Петербурга до Дальнего Востока, умаялись с дороги.
Тем же вечером в тереме атамана разговаривали командиры между собой, обсуждая будущее сотрудничество. Позади остались радостные приветствия гостей и хозяев, подарки гостей казачьим жёнам и детям, количество которых едва вместилось в три полных шлюпки. Там были и два десятка кусков разноцветной материи, две сотни пар обуви, три ведра карамели, сотня топоров, двуручных пил, ножи, швейные иголки, нитки, самовары и сковороды, котлы и кастрюли. Полная отрада для женского счастья и недоумённые улыбки казаков, не веривших в рассказы ветеранов, побывавших в Петербурге. Позади осталось угощение за общим столом, счастливое и шумное, разбавленное гостинцами — чудными фруктами из Китая.
Теперь шёл неторопливый обстоятельный разговор между командиром плаванья Фёдором Лютовым, тремя капитанами кораблей, с одной стороны, и атаманом Кольцо и его тремя ближайшими соратниками, с другой стороны. Все были после бани, успели отдохнуть, пили исключительно квас, пренебрегая спиртным. Слишком серьёзные предстояло обсудить дела, слишком сладким казался кусок, который предлагали, русы казакам. На столе лежала карта Дальнего Востока, китайского и корейского побережья, с нанесёнными в масштабе соседними островами — Сахалином, Курилами, Ясу, — пока находившимися под полной властью айнов. Вернее, полным безвластием родовых общин и мелких князьков, скучавших с своём первобытно-феодальном безделье. Единственным развлечением айнов на островах служили войны и распределение мелочных благ, вроде лишней связки шкурок или права первой ночи.
Далее на юг шёл большой остров Хонсю, на котором дикие японские племена резались друг с другом и не менее дикими айнами, сохранявшими за собой северную часть острова. И небольшие острова Сикоку и Кюсю, где японцы установили относительный порядок. По берегу на юг от амурского острога русы, показали казакам владения их соседей — Маньчжурию, Корею и далее Китай. Дальше советовали не спешить, пока не накопят русские казаки достаточно сил, слишком многочисленны южные страны, задавят одним количеством. Хотя, как заметил Лютов, никто не мешает казакам ходить в те южные страны за зипунами. Однако, надо сначала обезопасить свои владения и расширить их на юг, где русы сразу предложили выстроить ещё два острога — в незамерзающей бухте Находка и в большой бухте Владивосток.
— Почему в незамерзающей бухте надо обязательно строить острог, всем понятно, — Фёдор Лютов коротко взглянул на казаков, слышат ли они его слова, затем продолжил. — Через этот острог наши корабли смогут снабжать казачьи поселения круглый год. Рано или поздно у казаков будет свой флот, Находка для него очень удобна, южные страны можно круглый год беспокоить. Это ясно всем, потому для защиты Находки мы привезли десять русских пушек и тысячу снарядов к ним. Да оставляем на год пять пушкарей, чтобы ваших парней обучить, а не пулять в белый свет, как в копеечку. Целевым назначением для Находки мы привезли сотню новых ружей, с полусотней патронов каждое. Всё это наместник Пётр Головлёв дарит казакам для дела общего, установления русской православной власти на Дальнем Востоке.
— Чем отдариваться будем, — недовольно закряхтел Степан Дума, прошедший царскую дыбу и ханскую яму. Он давно не верил в бескорыстие властей, везде искал подвох.
— Нам от Руси ничего не надо, наши предки вышли из Руси, вы наши братья. Между братьями могут быть ссоры, но не торговля. — Твёрдо отрезал Лютов, передвигая карандаш по карте на юг. — С Владивостоком решайте сами, найдёте место удобнее, ставьте острог там. Главное в том, чтобы казаки продолжили брать под себя и Русь побережье океана как можно дальше на юг. Примерно здесь граница Кореи, но, страна эта слабая, воевать не умеют. Сможете захватить пограничные города — честь вам и хвала, поможем удержать. Доставим боеприпасы и прикроем с моря.
— Почто ты нас на юг толкаешь, боярин? — Недоверчивый Степан показал на острова, прижимавшиеся к побережью. — Острова эти ближе, поди, богаче. На север мы тоже узнавали, никого там нет, а места пушниной богатые.
— Потому и толкаю, — усмехнулся Лютов, — что вы господа казаки до края земли русской дошли, а не остались в Тобольске ясак собирать. На севере и островах ближних — Сахалине и Ясу, считай, задний двор Руси уже начался. Чужаки туда не доберутся, пока через вас не перепрыгнут, а вы их не пустите, как я уверен. На севере пушнину через десяток лет будут возами вывозить в Тобольск и Москву, так вы же не торговцы? Племена там малочисленные и под руку Москвы их легко без вас приведут, заслуги в том не будет. Зато на юге есть возможность ещё пределы Руси расширить, закрепиться прочно, чтобы боялись ханьцы и корейцы, да земли их пограничные под руку свою забрать.
— Там не просто юг, там земли богаты людьми и товарами, не меха с рыбой ясаком возьмёте, а ткани шелковые, пряности и фарфор китайский. Этот фарфор в Москве дороже любой пушнины ценится, а в Европе дикой его совсем не знают. Народ в тех краях робкий и добрый, да работящий, не хуже уральских мастеров. Они вам построят корабли, на которых можно тот же Китай грабить не хуже, чем Критская Сечь турок чистит. — Лютов вспомнил рекомендации наместника Петра и добавил последнюю каплю. — Тут можно такое Дальневосточное казачество организовать, весь Дон к вам переберётся. Это вам не у калмыков и ногайцев отары овечьи красть, тут можно золотые дворцы с дувана выстроить каждому казаку. И за Русь постоять, её пределы расширить, царскую благодарность получить. А будет царёво недовольство, так сюда ни один стрелецкий полк не доберётся, сами знаете, какова дороженька.
— Сладкие речи говоришь, боярин, — буркнул недоверчивый Дума, теряя последние сомнения.
Капитаны русских кораблей по знаку Лютова достали из мешков и выложили на стол книжку и свёрток с образцами китайских товаров. На столешницу легли жемчужные украшения, шёлковый лоскут, мешочки с чаем, рисом и пряностями, фарфоровая чайная пара, чётки из сандалового дерева и слоновой кости, другая драгоценная мелочь.