Страница 53 из 70
Мой товарищ, Володя, знал об окончании моей работы, и ещё раньше мы договорились с ним "походить" в этот день на парусной шлюпке - проще говоря, поплавать по Иртышу. Плавали мы на "шестёрке", то есть шлюпке с шестью гребцами, и на ней можно было также ставить парусное снаряжение - большой парус, четырехугольный фок, и впереди парус поменьше, кливер, который был тоже четырёхугольным, но имел более косоугольную форму, чем фок. Шлюпка была довольно просторная, так что в общей сложности там могло разместиться человек двенадцать.
Семья Володи недавно переехала на новую квартиру, в многоэтажный дом на берегу Иртыша. Добираться к нему стало неудобно, и мы договорились встретиться с утра пораньше "на базе". "Базой" мы называли водно-моторный клуб моторостроительного завода, где взрослые мастерили себе катера и скутеры, а ребятишки занимались греблей и парусным спортом на шлюпках. Клуб располагался на берегу реки Оми, правого притока Иртыша. (Собственно, официально считается, что город Омск, а вернее первая крепость, был основан в месте впадения Оми в Иртыш в 1716 году. Хотя сейчас начинают выясняться некоторые вещи, которые ставят под сомнение столь позднюю версию основания поселения в этом месте.)
Чтобы выйти в Иртыш, надо было проплыть довольно большое расстояние по "Омке", как в городе обычно называли эту реку. До места впадения реки в Иртыш необходимо было пройти под тремя городскими мостами. Если шлюпка была под парусом, то в полноводье был риск зацепиться мачтой за мост. По Омке обычно плавали на веслах, а парус ставили на выходе в Иртыш, за исключением тех дней, когда дул попутный сильный ветер. Река была узковата для того, чтобы ходить по ней галсами.
Было довольно свежо, тихо и солнечно, когда ранним воскресным утром, в почти пустом трамвае, я доехал до Омки. Трамвай, с затихающим стуком колес на стыках рельс, покатил дальше, а я быстрым шагом, чтобы размяться, направился к базе. Дорога к ней шла переулками и узкими улочками с частными домиками. По обочинам проезжая часть была засажена рядами примерно десятилетних деревьев, в основном дикими ранетками, мелкие красноватые плоды которых выглядывали между темно-зелеными листьями. Посередине улочек были отсыпаны грунтовые дороги, с канавами по обочинам для стока дождевой воды. Канавы заросли невысокой и мягкой на вид светло-зеленой травой. Вид тихих уютных переулков с аккуратными деревьями и низкорослой травой между ними вызывал в душе приятное чувство спокойствия и умиротворения.
На базу я пришел часов в восемь. Володи ещё не появлялся. Из других наших ребят тоже никого не было. Незнакомые мне парни, лет по восемнадцать-девятнадцать, по виду рабочие с завода, спускали на воду шлюпку, тоже шестерку. Всего их было восемь человек. Число я запомнил потому, что ещё подумал, один из них как бы запасной - на шлюпку нужны шесть гребцов и один рулевой. Они громко смеялись, и довольно грубо, все больше с матом, подсмеивались друг над другом. Мне, понятно, до них не было никакого дела, но, сказать по правде, их компания не понравилась с первого взгляда.
До прихода Володи и остальных гребцов, из числа его знакомых со школы, где он раньше учился, и двух ребят из нашей школы, я занялся шлюпкой - она уже была пришвартована у деревянного пирса. Почистил её внутри от песка и темно-зеленых высохших водорослей, скорее тины, оставшихся от предыдущих походов, в которых я, правда, не участвовал по причине работы на фабрике. Вскоре вдвоем пришли ребята из нашей школы, один тоже Володя, а второй Сергей. Володя выше среднего роста, на вид крепкий и мускулистый, но при этом в нем не чувствовалось особой энергии. Как человека, я его не очень понимал - была в нём какая-то скрытность. К нему прилипло прозвище Данаец, и для удобства в дальнейшем мы так и будем его называть. Почему-то однажды так его назвала преподаватель литературы и наша классная руководитель в восьмом классе, Валентина Александровна. Женщина она была умная, и если она так сказала, значит, для этого были причины - людей она чувствовала хорошо. Я и сейчас о данайцах знаю немного, а на ту пору слышал только одно выражение - "Бойтесь данайцев, дары приносящих". Но как оно было связано с Володей, и что имела в виду Валентина Александровна, остаётся только гадать. Сергей был небольшого роста, среднего сложения, и когда гребли на соревнованиях, он был рулевым. Серёга был хороший, понятный и разумный человек.
Мы весело поприветствовали друг друга. Я их обоих не видел с начала лета, и было приятно увидеть их знакомые лица, хотя и несколько сонные от раннего подъема. Из других ребят я никого не знал, за исключением Лёхи - среднего роста, жилистого, живого и резкого в движениях, и быстрого в речи парня, которого как-то мельком видел у Володи. Вскоре пришел и Володя, у которого были ключи от помещения, где хранились весла, рангоут, то есть мачта, паруса и остальной такелаж. Все это добро было вскоре перенесено в шлюпку, и мы уже совсем скоро собирались отчаливать, когда к нам вразвалку, переступая через рельсы, по которым из воды вытягивались на берег шлюпки и катера, подошел один из тех парней, о которых я упоминал в начале. Он был рослый, крепкий, и если бы не жесткость в сухопаром лице и несколько недобрый взгляд, его можно было бы назвать вполне симпатичным человеком. Но светлые серые глаза излучали какой-то холод, и то ли это было причиной, то ли усмешливая гримаса на лице, но на меня с первого мгновения он произвел отталкивающее впечатление. Так бывает, что ещё и слова человек не сказал, а ты для себя уже составил о нем мнение.
Некоторое время он пристально смотрел на Володю, а потом не спеша, все с той же усмешливой гримасой на лице, к которой теперь ещё добавилась тень не то презрения, не то высокомерия, произнес низким грубоватым голосом: "Ну чё, салаги, давай кто первым до конца островов под парусом?" И не дожидаясь ответа, добавил, как будто уже все было решено: "Стартуем от последнего бакена на Омке". Старшина шлюпки у нас был Володя, вроде ему и надо было решать, но мне не понравились "салаги", и я ответил первым: "Если мы салаги, то вы тогда, наверное, плотва, верно?" Парень внимательно и недобро взглянул в мою сторону, как будто делая для себя пометку и, проигнорировав мой ответ, обратился к Володе, зная, по-видимому, что он здесь старшина шлюпки: "Ну так чё, давай, или слабо вам?" Володя видимо колебался, но согласился, хотя и без особого энтузиазма. Я бы предпочёл держаться от этой компании подальше, но все произошло быстро, и у меня просто не было возможности переговорить с ним. Почему-то на важные, зачастую ключевые, решения люди почти всегда уделяют слишком мало времени и принимают их походя.
Мы разместились в шлюпке. Володя сел на корме, чтобы управлять, остальные на вёсла, и мы отвалили от причала. После Володиной команды "Вёсла... на воду!" мы принялись дружно грести вниз по течению. Спустя некоторое время я увидел, как от причала отвалила и шлюпка с парнями. Володя деловито распоряжался приготовлениями к гонке, одновременно и размышляя, и давая инструкции.
- Данаец, будешь на кливере. Ветер северо-западный, свежачок, попробуем делать "бабочку" на длинных галсах, как раньше отрабатывали". "Бабочка", это когда фок и кливер распускаются по разные стороны. Такой прием используется при хорошем и устойчивом попутном ветре, но я первый раз слышал о таком приеме при ходьбе галсами, то есть с постоянной сменой направления движения, потому что устанавливать "бабочку" на шлюпке требует времени. Но видать ребята тренировались это время, если сейчас Володя собирается применить такую тактику. Мне досталась простая роль "отрабатывать крен", то есть уравновешивать шлюпку, чтобы её не опрокинуло ветром во время движения и смене галсов. При сильном ветре при этом приходится вывешиваться за борт, а при волнении, которое обычно и бывает при сильном ветре, приходится ещё и окунаться в волны. Но сейчас лето, и последнее обстоятельство не имело значения.