Страница 18 из 70
В общежитии
Как произошёл этот эпизод, я и сам толком не отдаю себе отчёта. Спонтанно. Иногда так бывает. Ничего не планируешь, не ожидаешь, а оно раз, и случается. Приходит мгновенный толчок изнутри, и ты ему беспрекословно подчиняешься. А тогда всё именно так и произошло.
Лето к тому времени уже окончательно обосновалось в Москве и Подмосковье, и даже принесло свои первые плоды - зелень с огородов, ведерки и корзинки садовой клубники. Эти первые летние дары природы, расставленные и разложенные на прилавках небольшого базара в Дедовске, радовали глаз своей свежестью и безыскусной прелестью. Дедовск был следующий город за Нахабино по рижской дороге. Туда я иногда добегал по лесу во время своих вечерних кроссов. Не в силах удержаться, почти всегда что-нибудь покупал на базаре, и тогда часть дороги назад шел пешком, пока не "расправлялся" с купленной клубникой.
После того, как мы сходили в кино, я проводил Нину. На улице, постепенно расходясь, начинался летний дождь, и мы зашли в подъезд общежития. Наверх вели несколько ступеней, и уже там располагалась конторка вахтёра. Мы простились. Нина, поднявшись по ступенькам, одарила меня улыбкой, помахала рукой, и пошла по коридору. Я замешкался внизу, доставая из спортивной сумки куртку, из-за начавшегося дождя. В это время вахтёрша поднялась со стула и пошла в противоположную от Нины сторону.
Я, особо не понимая, зачем это делаю, может просто из озорства, не задумываясь, взлетел по ступенькам, почти бесшумно, на носках пробежал по коридору, увидел вход на лестничную клетку, и свернул туда. Мне были слышны быстрые шаги - это по лестнице поднималась Нина. Перепрыгивая через несколько ступеней, я быстро догнал её.
Ситуацию она оценила быстро.
- Смотри, это женское общежитие. Надо чтобы тебя никто не увидел, тут же доложат. Идём тихонько, я впереди, - и мы продолжили подниматься.
На восьмом этаже Нина вышла в коридор, а я остался на лестничной площадке. В коридоре было тихо. Звякнули ключи, она открыла дверь, и махнула мне рукой, чтобы следовал за ней. Через несколько секунд я закрывал за собой дверь. И тут Нина, уже не сдерживаясь, расхохоталась, бросив сумку на пол и держась руками за стену. Отсмеявшись, она на мгновение прислонилась ко мне, потом легонько толкнула в грудь, и, всплеснув руками, без тени упрёка в голосе произнесла, глядя на меня всё ещё смеющимися глазами: "Зачем?"
- Не знаю. Может, из-за дождя, - мне и вправду трудно было объяснить свой поступок.
- Ладно. Заходи, гостем будешь. - Не нагибаясь, нога об ногу, сбросила босоножки, подобрала сумку и прошла в комнату. Я разулся, поставил свои туфли поближе к двери, и зашёл следом. Мне представлялось, что она живёт в комнате, как в студенческом общежитии, но увидел небольшую квартиру, только без кухни. Маленькая квадратная прихожая, из неё дверь в ванну, сбоку встроенный шкаф, и прямо - дверь в комнату.
Я ожидал встретить обычную казённую мебель, и каково же было моё удивление, когда передо мной предстала хорошо обставленная комната.
- Это у вас что, стандартный набор? - поинтересовался я. Нина догадалась, что вопрос относился к мебели. Оказалось, она сама купила, объяснив тем, что привыкла жить дома.
Комната средних размеров, но уютная, как игрушечка, и, на мой взгляд, придраться не к чему - даже если бы я захотел. Она состояла из двух частей, обозначенных мебелью. Судя по тому, как Нина привычно прошла к письменному столу у окна, это была её часть.
Нарядный обеденный стол с вазой посередине и вязаными салфетками, макраме, находился как бы на нейтральной территории. Я отодвинул стул подальше от обеденного стола, и сел на него, лицом к окну.
Нина попросила меня отвернуться, чтобы переодеться, потом подошла, присела на корточки, положила руки мне на колени и заглянула снизу в глаза: "И что мы будем делать, дорогой мой гость?" И сама же ответила: "У нас будет ужин, но его надо приготовить". И в этот момент послышался звук ключей, вставляемых в замочную скважину, дверь отворилась, и обернувшись, я увидел в коридоре Веру. Но меня она пока не заметила. И только разувшись и войдя в комнату, остановилась в дверном проёме, как поражённая громом. За всё это время мы с Ниной не произнесли ни слова.
- Добрый вечер, Вера! - поздоровался я с ней голосом Деда Мороза, приветствующего детей на новогоднем утреннике. Она, наконец, обрела дар речи, и сдержанно поздоровалась. Вера небольшого роста, но плотная, моторная. Живое округлое девичье лицо обрамлено непослушными кудряшками каштанового оттенка; из-за них она немного похожа на подростка. По возрасту Вера моложе Нины, ей девятнадцать лет. Ещё раньше Нина, рассказывая о ней, как-то обронила, что она у Веры вроде мамы. Нина спросила, не поможет ли Вера ей на кухне, и та, быстро переодевшись, вскоре туда ушла. Нина, заверив, что они скоро вернутся, и сунув мне несколько книг, ушла следом.
Я начал листать книги. Это были повести Валентина Распутина, переводы рассказов Сомерсета Моэма, какой-то французский переводной роман, напечатанный мелким шрифтом - имя писателя мне ни о чём не говорило. Самая толстая книга, к моему удивлению, оказалась "Преступление и наказание" Достоевского. Глянув на застекленные книжные полки, приобретаемые, по-видимому, постепенно, судя по слегка отличающимся оттенкам, я смог разглядеть имена Льва Толстого, Пушкина, много книг из серии "Жизнь замечательных людей", о путешествиях, экономике, по кулинарии - вернее, по кулинарным технологиям. Библиотека комплектовалась явно не случайно, и выбор свидетельствовал об основательности и развитом вкусе.
Я предполагал, что Нина неплохо знакома с серьезной литературой, но до сих пор мы не затрагивали особо эти темы, хотя несколько раз обращали на себя внимание её комментарии по разным поводам, говорящие о начитанности. Чтение, это палка о двух концах - кто-то извлекает пользу, а кто-то просто глотает книги, ища пищу для эмоций, но не для ума, и не осмысливает прочитанное. Судя по библиотеке, Нина относилась к первой категории читателей - прочитанное она обдумывала.
Ужин, как и обещалось, приготавливался быстро. Вскоре на столе парил в тарелках борщ - по-видимому, из утренних запасов, подогретый, и для него же поставили сметану; омлет с луком и приправой только что приготовили. Вера принесла овощной салат, при этом бросив на меня немного смущенный, но вполне доброжелательный взгляд, и вскоре стол сервировали для ужина, и очень прилично.
Я без крайней нужды не осложнял свою материальную жизнь, довольствуясь немногим. Контраст между моим прямолинейным, грубоватым спартанским бытом и этим с любовью ухоженным женским гнездышком и тщательными приготовлениями к ужину был так велик, что, несмотря на слышный за окном неторопливый летний дождь, на душе стало светло и радостно, как когда-то давно, в детстве, перед раздачей подарков на новогоднем утреннике.
Стесненности я не чувствую, но необычная обстановка, где на всем лежит отпечаток женской заботы об устройстве быта - все эти аккуратные скатерти, салфеточки, накидки, затейливые стеклянные вазочки и расписной фарфор, как узором обрамляют моё приподнятое и немного возбужденное состояние. Почему-то я немного волнуюсь, и есть не хочется. Вид накрытого стола вызывает больше эстетические чувства.
Но вот закончены приготовления, и Нина с Верой приглашают к ужину. Нина - тепло и радушно, Вера просто разводит руками в сторону стола и несмело улыбаясь, добавляет: "Проходите, пожалуйста".
Я встаю со стула и с пафосом, торжественно-озабоченно восклицаю: "Свечи! Мы забыли зажечь свечи! И непременно в латунных, поблескивающих канделябрах!
Нина искренне смеётся; Вера вторит ей негромким открытым детским смехом. Доверие между ней и мной установлено. Глядя на них, сам начинаю улыбаться. За окном неспешно и уютно шумит летний дождик. Я чувствую себя гостем, и гостем желанным.