Страница 12 из 14
Он совсем уж было собрался уходить, но тут подал голос Иван:
- А что у нас намечается ночью?
Дед замер на пороге и медленно развернулся. Все присутствующие воззрились на Ивана. У кикиморы даже глаза перестали разбегаться.
- Частая смена часовых поясов сказывается. Слабоумие развилось. Пройдёт. Надеюсь... - заметил леший.
- Вань, сегодня ж тридцать первое, - сказала Снегурочка, а кикимора уточнила:
- Декабря.
Иван задумался на секунду, и хлопнул себя ладонью по лбу - Новый год!
* * *
Помощница из Снегурочки получилась никудышная. Пока леший выбегал несколько раз на улицу, возвращаясь обратно то с мешком, то с бочонком, а кикимора суетилась у печки, Иван со Снегурочкой негромко, но увлечённо беседовали между собой. Остаётся лишь гадать, о чём рассказывал молодой человек, но внучка Деда Мороза не раз заливалась звонким смехом. Иван же её смеху радовался как желанному подарку. И радости своей не скрывал.
Им было вполне довольно друг друга, а остальной мир, в эту минуту, их совершенно не заботил. От печи струились аппетитные запахи, но Иван не обращал на них внимания, хотя собственный его живот предательски урчал. Снегурочка же, разрумянившись, вовсе не сводила с молодого человека озорных глаз.
Ни кикимора, ни леший им не мешали. Переглядывались, качали головами, вздыхали, но с просьбами и вопросами не лезли.
Время для тех и других пролетело незаметно. Скорый зимний вечер укутал волшебный новогодний лес загадочным мраком, и все четверо, нагруженные кулями да туесами со снедью, двинулись к дому йэти. Иван и Снегурочка шагали рядом. За руки не держались только потому, наверное, что те были заняты ношей. Иван ещё и кейс подмышкой тащил.
Перед уходом он переоделся в свою одежду. Удивительным образом она оказалась вычищена и отутюжена. Должно быть кикимора постаралась. По крайней мере, именно она выдавала молодому человеку вещи. Иван подметил, как тщательно она расправляла и оглаживала его бордовый шарф и улыбнулся про себя. Очевидно, немудрёная вещица пришлась кикиморе по вкусу.
Лёгкое пальто не шло с тулупом ни в какое сравнение, но замерзнуть за недолгий путь Иван не успел. Вскоре радушный дом снежных людей встретил их теплом и светом.
В этот раз Снегурочке не удалось избежать извечной женской доли. Пока она, Вау и кикимора накрывали на стол, мужчины играли в преферанс. Не все, впрочем. Иван не зная правил, оставался в роли наблюдателя. Какое-то время он пытался вникнуть в смысл игры, но сумел понять, только, что леший бессовестно шельмовал, и был дважды уличён. Сначала Ух-ё, а затем Дед Мороз грозились за это надавать ему по физиономии тяжёлым чугунным подсвечником. Причём, угрозу Деда леший, похоже, воспринял всерьёз.
Наконец, когда до полуночи оставалось пару часов, все расселись за уставленный яствами стол.
Старый год провожали ставленной медовухой. Янтарный игристый напиток в изобилии черпали резными ковшами прямо из бочонка. Хорошо, медовуха оказалось лёгкой, не многим крепче кваса. Иван заметил, впрочем, что леший втихаря подливает в свой ковш из припрятанной за пазухой бутыли. Кикимора поглядывала на мужа с подозрением, но молодой человек, из мужской солидарности, выдавать его не стал.
За Ивана поднимали чуть ли не каждый второй тост. Все спешили воздать ему должное и выразить благодарность.
Будучи успешным молодым человеком, Иван ложной скромностью не страдал. Бывало, и собственную кандидатуру на руководящие должности предлагать не стеснялся, и в резюме сам себя нахваливал не краснея, а тут вот, аж зарделся. Не оттого ли, что дифирамбы в его честь слышала Снегурочка?
Всех прочих превзошёл заметно захмелевший Ерофей Фомич, назвав Ивана не только Разрушителем Мифов но и Спасителем Нового Года, а заодно и... Великим Кормчим. Кикимора, почуяв неладное, шумно понюхала содержимое его ковша и отвесила мужу подзатыльник, от которого он уткнулся в ковш носом.
Совсем растерялся Иван когда присутствующие принялись его одаривать.
- Мы тут тебе, как и обещались гостинцев собрали, - начала кикимора. - Не взыщи, чем богаты. Мёду дикого да икры паюсной по пуду, рыжиков солёных бочонок да боровичков сушёных мешок, форельки копчёной да рябчиков...
- К пиву, - поддержал жену леший. - Домашних заготовок разных понемногу. Полезных. Спотыкач да зверобой, вишнёвая да рябиновая. На тархуне, на калгане, на клюкве, на бруснике. Ну и там ещё кой-чего по мелочи.
Иван развёл руками.
- Даже не знаю как и благодарить! Но как же я всё это унесу?
- О транспортировке не беспокойся, - махнул Ерофей Фомич, - Мы домовых подключили. У них свои дороги. Всё уже у тебя дома.
- Мы тоже воспользовались услугами домовых, - протелепатировал Ух-ё. - Я переслал тебе моего изготовления спальный гарнитур из карельской берёзы, а Вау несколько своих картин.
- А мне Вам и подарить-то нечего! - воскликнул Иван. - Вот, разве что...
С этими словами он, виновато улыбаясь протянул свой шарф кикиморе. Та всплеснула руками, прослезилась, и тут же, разорвав подарок на две равные половины, обмотала ими свои ноги. Даже от старых обмоток прежде не избавилась.
Несколько опешивший Иван достал из кейса и передал лешему оставшиеся сигареты.
- Вот, это тебе Ерофей Фомич.
- Ай, уважил, паря! - отозвался леший.
Маленькой Нуи, что робко прижималась к матери, молодой человек отдал апельсин, чем вызвал у ребёнка бурю восторгов.
Для родителей снежной девочки, у Ивана, остался только кейс. Пустой. Его-то он и подарил Ух-ё с Вау, стесняясь скудности подарка. Впрочем, йэти успокоили молодого человека, заверив, что уж они-то, как никто в состоянии оценить искренность дара.
- Здорово! - порадовалась Нуи, принимая от папы подарок молодого человека, - Как в мультике про поросёнка, медведя и ослика.
- И у меня, Ваня, для тебя кое-что есть, - пробасил Дед Мороз. - Ты, помнится, очень хотел возглавить новый филиал?
- Да! - кивнул удивлённый Иван, - А Вы откуда зна... Хотя, чего это я!
- Приказ о твоём назначении подписан. Сегодняшним числом.
- Даже не верится! А для Вас то у меня больше ничего нет!
Иван расстроился, было, но Дед Мороз рассмеялся.
- Мне, Ваня, подарки на Новый год не дарят. Мне стишки рассказывают и песенки поют. Вот только, учитывая, что ты мне уже чуть было не прочёл "Двенадцать", просить тебя исполнить песню, я пожалуй, не рискну. Не переживай, Вань. Ты внучку мою вернул. Никакой подарок с этим не сравнится! Однако, - Дед глянул на старинные напольные часы, - уже без десяти минут полночь. Наполняйте сосуды!
Леший, черпать медовуху из бочонка категорически отказался. Заявив, что как встретишь Новый год, так его и проведёшь, Ерофей Фомич, уже не таясь, извлёк бутыль с остатками самогона и наплескал себе полный ковш.
Дед задвинул речь, а Иван лишь теперь до конца осознал всё волшебство происходящего. Впервые в Новогоднюю ночь, вместо какого-нибудь президента, он слушал настоящего Деда Мороза. Впервые вместо лицемерного вранья, искренние пожелания. Как в сказке!
Дальнейшее отличалось от обычного новогоднего застолья, разве что, отсутствием телевизора, да ещё ненатужностью веселья.
Дед Мороз травил анекдоты такие же бородатые, как и он сам, но делал это смешно, и все действительно смеялись. Ерофей Фомич, аккомпанируя сам себе на аккордеоне, исполнил арию мистера Икса, а затем умело заиграл "Амурские волны" и Ух-ё с Вау вальсировали с изяществом, которое трудно было от них ожидать.
Иван поглядывал на Снегурочку. Та радовалась со всеми вместе. Шутила, смеялась, на пару с кикиморой лихо отплясывала цыганочку, однако молодому человеку чудилось, что в глазах у неё, отчего-то, затаилась грусть. Поговорить с ней никак не получалось, пока вся компания не вывалила на улицу.
Здесь за домом росла огромная ель. Снег белым пухом лежал на её разлапистых ветках. Рядом были заранее сложены шалашиком дрова. Леший ловко разжёг костёр, а Дед Мороз, стукнув посохом, гаркнул традиционное: "Елочка гори!", и в тот же миг снег на еловых ветвях засиял сотнями разноцветных огоньков. Казалось, будто каждая снежинка горит своим светом.