Страница 2 из 27
Мальчик огляделся. Нигде ни души — вокруг лес да он, один на один с лисицей. Прикинул расстояние. До нее метров десять, не больше. Пока она его почует, он успеет сделать шага три-четыре, а дальше видно будет. Во всяком случае, у него положение более выгодное — он ее видит, она его — нет.
Так и случилось. Прежде чем она заметила его, Йоле пулей пролетел те самые три шага. Но лиса оказалась достойным противником: с места инстинктивно сделала скачок вперед — на длину своего тела, а затем, уже ощущая за спиной дыхание преследователя, спружинив, метнулась в сторону. Он промахнулся. Однако, похоже, силы были равны, и Йоле, ни на миг не останавливаясь, бросился вслед. Опять неудача — недотянул какого-то сантиметра. Лисица пустилась наутек, но мальчик не отставал.
Она бежала изо всех сил, кидалась влево, вправо, буквально ускользала из рук. И все-таки чувствовалось, что она явно уступает мальчику в скорости. «Не уйдешь!» — думал Йоле, и вот уже руки его скользнули по мягкой шерсти. Лиса ловко вывернулась, но, видимо думая напугать противника, оглянулась, оскалив острые зубы, и потеряла секунду. Это был просчет, и мальчик им воспользовался.
— Ага, попалась! — закричал он, всем телом падая на лисицу. — Доигралась!
Йоле слегка приподнялся, чтобы не придушить ее. А лиса словно только этого и ждала: каким-то необъяснимым образом вывернулась и помчалась что было духу.
— Ах, вот ты как. — Йоле бросился за ней. — Хочешь удрать?..
Вновь началась погоня.
Лису гнал инстинкт самосохранения, мальчика — уязвленное самолюбие.
Йоле преследовал ее с такой одержимостью, будто от того, поймает он ее или нет, зависела его жизнь. Он опять настигал лисицу, и опять все повторялось: ему не хватало одного-единственного сантиметра — на какую-то долю секунды животное опережало человека… Но мальчик не сдавался. Он несся вслед, приговаривая:
— Нет, от меня не уйдешь!
Когда лиса метнулась влево, Йоле, угадав маневр, наконец-то схватил ее. На этот раз не промахнулся.
— Ну вот, видишь, — сказал он, прижимая лисицу к земле и тяжело дыша. — Меня не проведешь.
Пытаясь вырваться, она царапалась и жалобно скулила, но мальчик крепко ее держал. «Схватить бы ее за хвост, — подумал он вдруг. — Интересно, как она запляшет?»
Йоле вскочил и, зажав в кулаке хвост лисицы, отпрыгнул в сторону. Ей не удалось выскользнуть, но, изогнувшись, она вцепилась зубами в руку мальчика. Резкая боль пронзила его, но мальчик и не подумал разжать кулак. А потом размахнулся — так, что тело животного вытянулось, — и стал крутить лису вокруг себя.
— Посмотрим, что ты теперь запоешь, — сказал он вслух.
Лиса летала над его головой, ощерившись, загребая воздух растопыренными лапами.
— Будешь помнить Йоле!
Йоле крутил и крутил ее, покуда у самого голова не закружилась.
— Ну что, хватит? — спросил он, наконец останавливаясь.
На него с ненавистью глядели вылезшие из орбит, налитые кровью глаза. Не успел мальчик опустить ее, как лисица попыталась вцепиться ему в ногу. Щелкнули зубы; отскочив, Йоле спасся от очередного укуса.
— Дуреха! — крикнул мальчик. — Тебе что, мало?
Размахнувшись, он наотмашь ударил ею о ствол бука.
Лиса затихла. То ли сознание потеряла, то ли просто хватило ума понять, что бой проигран. Она не сделала больше ни единого движения.
Злость Йоле иссякла, пропало и желание доказывать свое превосходство. Усевшись напротив, он наблюдал, как лисица понемногу приходит в себя: сперва смотрела помутневшими глазами, потом взгляд прояснился. И вот оба уже спокойно разглядывали друг друга. Мальчик даже улыбнулся ей.
— Теперь поняла, кто сильнее?
Медленно, боязливо лиса подняла голову.
— Ну, беги, беги уж, — сказал Йоле, будто разговаривая с разумным существом, и махнул рукой.
Лиса недоверчиво посмотрела на него.
— Не веришь мне… Ага. И я тебе не верю. Да беги ты! — повторил он и снова махнул рукой.
Она послушно поднялась и неуверенно двинулась вперед. Отойдя шагов на десять, с опаской оглянулась, как бы проверяя, не идет ли он за ней. И побежала трусцой.
Йоле вскочил.
— Эй, послушай! — закричал он во все горло— В этом лесу я хозяин, запомни! И всем, кого встретишь, говори, что я бегаю быстрее всех!.. — Он захохотал, раскинул руки и навзничь упал в снег. — Я хозяин в этом лесу! — кричал он, смеясь от счастья.
«А может, зря я ее отпустил? — подумал вдруг Йоле и сел, — Может, надо было ее в село отнести, чтоб все увидели… Кто же поверит, что я самую настоящую, живую лису поймал голыми руками? Ну и ладно, — решил он в конце концов. — Пускай не верят. Главное, она сама знает, что я ее поймал».
Раскинув руки, мальчик снова распластался на снегу.
Он был счастлив. Бесконечно счастлив. Ему казалось, счастливее его нет никого на свете.
Если бы можно было поменяться местами
С тех пор как Йоле поймал лису и до того дня, когда он узнал о смерти Райко, прошло всего несколько недель. Трудно было представить, что понадобилось так мало времени, чтобы он почувствовал себя самым несчастным человеком. Мальчик не переставал удивляться: неужто в этой жизни счастье от несчастья отделяет такое короткое расстояние?
Весть о гибели Райко застала его врасплох, Йоле даже не может вспомнить, кто ее принес. Помнит только охватившее душу смятение и следом за ним — пустоту.
Райко ушел с бойцами пролетарских бригад. В памяти мальчика старший брат навсегда останется таким, как в день их последней встречи. Он и теперь видит, как Райко, веселый и улыбающийся, вбегает в погреб и, подойдя совсем близко, тихо говорит:
— Йоле, я ухожу с пролетариями[2]…
Услышав это, мальчик оцепенел, из глаз брызнули слезы.
— Не уходи, прошу тебя…
Райко прикрыл ему рот ладонью. Теперь Йоле понимает почему. Если бы брат не сделал этого, он бы разрыдался. Не дав ему расплакаться, Райко серьезно сказал, глядя мальчику прямо в глаза:
— Слушай, Йоле, я должен быть вместе с ними…
— Почему — должен?
— Почему, почему… — засмеялся брат. — Ну как тебе объяснить?.. Потому что они самые замечательные люди! — Глаза Райко сияли, мысленно он уже был с ними. — Потому что они лучше всех! — повторил он.
И отвел глаза, чтобы скрыть светившуюся в них радость: как бы братишка не подумал, что он счастлив оттого, что покидает родных.
— А мы? Как же мы без тебя?
Положив ему руки на плечи, Райко снова посмотрел мальчику в глаза.
— Слушай, Йоле. Ты парень умный, я надеюсь на тебя. Береги мать и Раде, ладно?.. Я вернусь.
— Когда?
— Когда кончится война. Вот так-то…
— Я пойду с тобой! — решительно сказал Йоле.
Брат улыбнулся.
— Ты еще маленький. Подрастешь немного — ну хоть на вершок! — и я приду за тобой…
Улыбка не сходила с его лица.
— Возьми меня с собой, Райко! — умолял Йоле,
— Рано тебе, — сказал брат, не переставая улыбаться.
— А тебе?
— Мне-то? Милый ты мой, да я создан для этого! Разве не видишь — я настоящий пролетарий!..
Лицо Райко сияло, он даже грудь выпятил, произнося слово «пролетарий». И действительно, слышалось в этом слове что-то гордое, звонкое, против чего невозможно было устоять. Йоле почувствовал это и понял: оно поведет Райко за собой и никто не сумеет ни помешать брату, ни остановить его.
А бойцы пролетарских бригад и вправду были замечательные люди. Они пели такие прекрасные песни, так весело шутили, рассказывали такие увлекательные истории… Кто ж тут устоит? Вот и Райко не устоял!..
По просьбе брата Йоле тайком от матери принес ему белые шерстяные носки и бритву, завязав все в узелок. Райко ждал его в глубине сада, прячась от матери. Так и ушел, украдкой. А когда на рассвете партизаны покидали село и песня летела над полями, Йоле показалось, что сердце его вот-вот разорвется.
«Подрастешь немного — ну хоть на вершок! — и я приду за тобой», — вспоминал он слова Райко, с головой накрывшись рядном, чтобы мать не услышала, как он плачет. Она не простила бы ему, если б узнала…
2
Так называли бойцов пролетарских бригад, которые начали создаваться с декабря 1941 г. и составили ядро Народно-освободительной армии Югославии. — Здесь и далее прим. переводчика.