Страница 4 из 29
А. Ежов. Атака 1-го Башкирского полка на аванпосты 5-го гусарского в деле при Молевом Болоте.
Офицер донских казаков
Схватка на аванпостах между казаком и французским гусаром. Современный немецкий рисунок
Итак, 8-я бригада Бюрта в беспорядке отступила на основную часть дивизии. При этом 7-я бригада полковника М. Дезира (11-й и 12-й конноегерские полки) уже была развёрнута, а шедшая в хвосте 16-я «иностранная» бригада ещё только выходила из теснины и начинала разворачиваться. «Мы поспешили, — вспоминал капитан Обри, — для поддержки гусаров, которые были атакованы значительно превосходящими силами; мы заменили их в первой линии, так как они были ослаблены и утомлены. В тот же момент мы были окружены тучей казаков. Но мы сохраняли полное самообладание, вообще не испытывая страха перед этими дикарями». Капитан того же полка Таше записал в дневнике: «В 8 часов наша бригада направилась вперёд, прошла дефиле, дошла до неприятеля и оказалась значительно слабее его числом. Отступали поэшелонно (еп echelons), беспорядок, замешательство и загромождение в дефиле… Калмыки и башкиры: их стрелы».
«Тогда неприятель, — пишет Платов, — сильно стал наступать на мой авангард, за которым вслед шел я не более версты с остававшимися при мне полками, и, видя, сильное неприятельское наступление пустил с правого моего фланга в его левый полки: Атаманский, Харитонова 7-го, Симферопольский татарский, под командою генерал-майора Кутейникова 2-го, который только что освободился в течение месяца от полученной им в руку в сражении при местечке Мире слабой раны, сам я с Донской конной артиллерией и находящимся при мне конвоем в центре, где мне способствовал генерал-майор Иловайский 5-й, также освобождающийся только от полученной им в сражении при Мире в правую ногу пулею раны. Тут вышло упорное сражение, продолжавшееся более часу».
А. Фейст. Трубач элитной роты 9-го гусарского полка, 1812 г. (открытки Бюкуа)
Современное изображение башкира и киргиза
Э. Детай. 5-й гусарский полк
Согласно наградным документам, Иловайский 5-й, «не выздоровев от раны, находился на левом нашем крыле с своей бригадой», а Кутейников 2-й «командовал бригадою из трех казачьих полков, опрокинул неприятеля и прогнал до пехоты, подкреплявшей кавалерию». Атаманского полка войсковые старшины Копылков и Янов, «командуя сотнями, действовали с отличною храбростию, находясь впереди и не взирая на превосходство сил неприятельской кавалерии и на жестокой огонь ударили в дротики, смешали оную, и с поражением прогнали за деревню Лешню». Есаул Пантелеев во главе своей сотни «при всех ударах неприятеля действовал неустрашимо, не смотря на сильной батальной огонь, был во фронте». Сотники этого полка Фомин и Быкадоров, «будучи при всех ударах на неприятельскую кавалерию впереди, выдерживали батальной огонь и действовали с неустрашимою храбростию» и оба были ранены пулями в головы. Симферопольского конно-татарского полка войсковой старшина К.М. Балатуков 1-й «с частию полка действовал с отличною храбростию», а есаул и сотник Ильясовы, «командуя сотнями, делали удар на неприятеля». Урядник этого полка Адилеев «на ударе сбил неприятельского офицера и взял оного в плен». Есаул Власова 3-го полка Процысков «был послан от генерала Платова к командовавшим генералам и прибыл к полку Атаманскому во время сражения находился с охотниками впереди, ведя перестрелку, а потом делал неоднократно удары, нанося неприятелю поражение».{14}
Д. Доу. Генерал-майор Д.Е. Кутейников (1766–1844)
Рядовой гусарского полка, 1811 г. Рисунок А. О. Орловского
«Неприятель, — пишет Монбрён, — маневрируя со своими казаками более ловко, чем мы, в один момент потеснил мои задние войска с фланга. 5-й и 9-й гусарские атаковали и освободили их. Я продолжил своё отступление на расстоянии полутора льё. Понадобилась, уверяю вас, сила, чтобы его выдержать. Противник двигался на нас столь быстро, что я едва имел время разместить войска, которые должны были его остановить. Мы обороняли местность с чрезвычайным упорством». По словам Аллара, рота вольтижёров «в течение долгого времени удачно перестреливалась на возвышенности и в деревне, которая находилась в одном льё впереди от моей первой позиции. Когда неприятель прибыл в больших силах и повёл стрельбу по этой роте, она получила приказ отступить, что она успешно исполнила, поддерживая 5-й гусарский полк и 12-й конно-егерский, на расстояние ружейного выстрела в небольшой лес, который находился по эту сторону возвышенности… Тогда она была окружена тучей казаков, которые воспрепятствовали ей сесть в засаду. На данный момент остались один су-лейтенант, один сержант, фурьер и семеро вольтижеров, из которых трое ранены; остальные из этой роты были взяты в плен; су-лейтенант обязан своим спасением полковнику 12-го шассерского, который заметил его и дал ему лошадь». Монбрён сообщил, что «вольтижерская рота 24-го лёгкого [полка], которая не открыла огонь, чтобы остановить атаку на неприятеля на нашу кавалерию, которая была уже на её правом фланге, была взята в плен около леса. Этот досадный случай произошёл в момент, когда русские произвели небольшой беспорядок в нашем арьергарде, и происходила их первая атака на нас, и уже невозможно было помочь». По словам же пруссаков, «рота вольтижеров, которая занимала в Залесье Церковна штаб-квартиру генерала, вынуждена была положить оружие».{15}
Ю. Био пишет, что «утром неприятель атаковал наши аванпосты, отбросил бригады гусар и егерей, и развил бы свой успех, если бы бригада, именуемая иностранной, не выдвинулась бы вперёд», причём «две первые бригады потеряли много людей». Прусский уланский полк, замыкавший 16-ю бригаду, начал выходить из лощины. «Майор фон Вердер, — рассказывает историк полка, — обнаружил на некотором удалении на левом фланге значительное облако пыли. Если оно было поднято приближающимся противником, то возникала опасность для дивизии из-за потери дефиле в её тылу лишиться единственного пути отхода». Тогда К. Вердер, «взвесив это обстоятельство, обратил внимание генерала Себастьяни на увиденное, получил от него уверение, что эта пыль должна быть поднята неприятельской кавалерией, и приказ силой предотвратить угрожающую дивизии опасность. Командир велел полку, который ещё находился в двигающейся справа взводной колонне, тотчас повзводно на право кругом завернуть и галопом скакать назад через ложбину. Он своевременно достиг противоположного выхода, так как обнаруженный им противник, два казачьих полка, обошёл крутой склон возвышенности и самым быстрым аллюром устремился к большой дороге и дефиле.
Как только оба бранденбургских эскадрона, теперь первые, вышли из дефиле, майор фон Вердер велел им повернуть вправо и атаковал с ними превосходящего противника; тот был опрокинут, снова построил фронт, был ещё один раз отброшен и затем преследуем вдоль склона… Оба силезских эскадрона, которые при начале атаки были ещё в ложбине, последовали, после того, как прошли через неё, в качестве второго эшелона позади левого фланга бранденбуржцев. Опасность была устранена в одно мгновение; отход дивизии через дефиле был обеспечен. Майор фон Вердер велел теперь своему полку, всё ещё построенному в два эшелона, остановиться у подножья возвышенности и выдвинуть вперёд четвёртые взводы в качестве фланкёров на её гребень». Вероятно, это были казаки Атаманского полка, поскольку из хорунжих Свиридова, Кайданова и Акимова, которые «действовали с храбростию, подавая пример подчиненным», двое были «ранены пиками, первой тяжело в правую ногу, а последний в живот. Акимов в левую ногу пулею». Состоявшие по армии полковник «принц Филип-Стальский» [Э. Хессен-Филиппсталь-Бархфельдт] и пруссак «майор Густав барон фон Барников» [Барнеков], «находясь во все время сражения при полку атаманском по ревностному усердию, действовали при всех на неприятеля ударах», причём последний «ранен пулею в правую ногу на вылет».{16}
14
Guretzky-Cornitz. 63; Aubry. 160; Вауе. 180; Tascher. 304; РГВИА. Ф. 103. On. 208 а. Св. 0. Д. 1. Л. 4–4 об., 5, 7; Поликарпов. 225-28.
15
Fabiy. III. 415-17; Langlois. 6; Historique du 24eme regiment. 347; Aubry. 161; Baye. 181; Guretzky-Cornitz. 67.
16
Biot. 21; Guretzky-Cornitz. 63–64; РГВИА. Ф. 103. On. 208 а. Св. 0. Д. 1. A. 4 об., 5 об.; Поликарпов.228. К. Клаузевиц сообщил, что “Барнеков, действуя с казаками, отличился своим мужеством и получил орден. У него не опасная рана: прострелена нога” (Клаузевиц К. 1812 год. М., 1937. С. 211–14, 223).