Страница 42 из 61
"Мы не подумали о том…"
Мы не подумали о том, Хоть и нетрудно догадаться, Что если поджигают дом, То страшно В доме оставаться. Игра любви, Игра до слез. Довольно бы, Но поздно… Поздно… И начинается всерьез, Что начиналось Несерьезно. И сердится по доброте, И упрекает: "Грубый!.. Грубый!.." А губы ищут в темноте Уже заждавшиеся губы… И запоздалое "уйди", Но молодость, Но звезды с нами… И я прижал ее к груди, Как потухающее пламя."Как второе пришествие…"
Как второе пришествие, Как сто крыльев на взлете, О веселое сумасшествие Торжествующей плоти!.. Нежность До первозданного Побледнения лика, До глухого, гортанного Лебединого клика. И восторг До отчаянья, До высокого очень, До немого молчания... До безмолвия ночи. Лебедь Крылья разбросила, Замедляя движенье… Как на заводи озера, Ты — мое отраженье."Как наяву точь-в-точь…"
Как наяву точь-в-точь, Шальное сердце билось. Подряд из ночи в ночь Ты, грешная, мне снилась. Шептала: "Помолчи!.. Не предавай огласке…" И были горячи Неистовые ласки. Но взял я не свое. Под ласками моими Чужое, не мое Ты повторяла имя. Я скованный лежал, Стыдясь тебя коснуться, Как будто крепко спал И не хотел проснуться."Измаянная тишиной…"
Измаянная тишиной, Мысль за тобою гонится. За радость ночи Той, Одной, Плачу Сплошной бессонницей. За страсть, Сжигавшую дотла, Я б согласился с карою, Что узаконена была Царицею Тамарою. Счастливец Много ли терял, Когда от стона светлого С ее груди Летел в Дарьял, Уже ко стону Смертному. И знал он, Брошенный на дно. Что после расставания Его убили б все равно Потом Воспоминания. Не длил бы я Постылых дней, Когда бы не иллюзия, Что ты нежней, Что ты умней, Добрей царицы Грузии.ОСТАВЬТЕ МНЕ ТАЙНУ…
Какое же диво В твоих, Руставели, словах: Века отшумели, А слово Все в тех же правах. Века отзвучали, А слову И жить и звучать. Кем был ты, Как жил ты, — Не знаю. А надо ли знать? Над миром тревожным Ты крылья любви Распластал. Ты Индию левым, Аравию правым достал. У нас и поныне Сердца и горят и болят, У нас и поныне Над сердцем Царицы царят. У нас и поныне Усладу другие берут, У нас и поныне Кровавые слезы текут. Прости мне, Шота, Что, влюбленный, В порыве страстей Любимую славил Превыше царицы твоей. Прости мне, Шота, Что забылся В своей похвальбе, А помнил лишь право Любовью быть равным тебе. Не знаю, Кем был ты, Как жил, Но, читая твой стих, Тебя создаю я По страсти героев твоих. Как бог триединый, Во всех ты героях един: В любви Антандила И в нежных очах Тинатин. Ты в каждой слезинке, В кровинке Отверстых их ран, В тоске Тариэла И в муках Нестан-Дареджан. А что мне с того, Что в чужом Палестинском краю Однажды найдут Долговую расписку твою? Унижен ли был ты, Оболган ли был ты за труд? Да мало ли лгали… И многих еще оболгут! Ах, что мне догадки! В твой век, Руставели, И в наш Доподлинна песня, А все остальное — Мираж! Во имя той песни, Что пели мы все И не спели, Оставьте мне тайну Великой судьбы Руставели!