Флёр

— Значит, граф Карев будет на пикнике? — спросила она со счастливым видом.

— Я же об этом тебе твержу с самого начала, — уточнила тетушка Эрси. — Хотя не думаю, что многое получу от его общества. Твой отец наверняка заведет с ним скучнейшую беседу, и они проговорят весь день о своих глупых цветах.

Не успела Флер до конца понять ее интригующие слова, как в комнату вошел Диккенс и объявил, что к тетушке Венере с официальным визитом прибыла миссис Герберт. За ней, в установленном порядке, начали приезжать другие визитеры, и эту тему больше не затрагивали, пока тетушка Эрси не уехала, бросив колоду карт на список приглашенных.

Сэр Ранульф в тот вечер не вернулся из Чизвика. Это, правда, никого не удивило.

— Стоит ему склониться над микроскопом, как он утрачивает все следы цивилизации, — ворчала за завтраком на следующее утро тетушка Венера. — Теперь пусть сам о себе позаботится. — Однако она оставила записку Фредерику, в которой велела привезти Ранульфа с собой, если тот прибудет до его возвращения из парламента.

Флер в прежней шляпке покорно села на откидное место в карете напротив своей тетушки и мистера Полоцкого. Бакли рано утром ускакал на Обероне к Роухэмптон-гейт, где был назначен сбор всех гостей, — чтобы дать лошади возможность там немного отдохнуть.

— Конечно, вероятность того, что все окажутся на месте вовремя, весьма невелика, — прокомментировала тетушка Венера, когда они отъехали от дома. — Вот в чем загвоздка с подобными мероприятиями. Естественно, Эрси слишком долго прожила со мной вместе и не может быть пунктуальной, но если она пригласила такую изысканную публику…

План предполагал, что все встретятся ровно в двенадцать у городских ворот. Потом все, вместе с теми, кто запаздывал, должны были встретиться еще раз у Росяного пруда в Шин Коммон, где на два часа был назначен пикник. Но главный изъян такого замысла состоял в том, что, поскольку Ричмонд-парк находился приблизительно в десяти милях от Лондона, все участники праздника должны были выехать из дома около десяти часов утра, — но в столь ранний час представители высшего общества не вставали с постели со времени окончания школы.

Когда карета тетушки Венеры подъезжала к городским воротам, там, как ни странно, собралась уже довольно внушительная толпа. Джентльмены верхом, некоторые из них в военной форме, грумы держали за поводья лошадей, целая вереница карет, модные цилиндры и самые убийственные шляпки покачивались, словно цветы на ветру, когда собеседники наклонялись друг к другу поближе, чтобы от души поболтать.

Но для Флер существовал только один наездник, остальных она просто не замечала. Он укрылся в тени каштана, усеянного нарядными цветущими свечками. Это был граф Карев на красивой серой в яблоках лошади, которую он, очевидно, позаимствовал на день у своих друзей, так как такое великолепное животное нельзя было взять напрокат. Их глаза встретились, как только Флер появилась на виду. Когда карета подъехала к дереву, губы его расплылись в широкой улыбке, от которой она почувствовала себя легкой, как мыльный пузырь. Когда же он дотронулся черенком кнута до края шляпы, Флер показалось, что она вообще оторвалась от земли. Это был предназначенный ей одной жест приветствия и намек на их заговор. В следующие полчаса слышались лишь возбужденные голоса, радостные возгласы, сопровождавшие приезд новых гостей, взаимные извинения, и Флер никак не удавалось, повернуть голову в сторону человека, сидевшего на лошади в золотистой тени каштана, тем более, что она сама оказалась в центре всеобщего внимания. Дядюшка Маркбай, как всегда, был любезным и рассеянным, он то и дело спрашивал Флер об отце и тут же забывал, о чем спрашивал. Тетушка Эрси не жалела усилий, чтобы окружить племянницу самыми красивыми и достойными молодыми людьми, хотя не забывала и о других девушках.

Наконец Венера, потерявшая всякое терпение, хриплым резким голосом отдала несколько приказов, которые не замедлили дойти до сознания военных. Бакли подвел Оберона к большому камню у ворот, с которого седоки вскакивали в седло, и, подтянув подпруги, кивнул Флер. Добрый гнедой мерин, поприветствовав хозяйку легким ржанием, принялся своим любопытным влажным носом и мягкими, как бархат, губами тыкаться в ее обтянутые перчатками руки, зная, что там всегда для него припрятан лакомый кусочек. Она вскочила в седло и одернула юбки. Взяв в руки поводья, Флер быстро догнала кавалькаду всадников, которые уже выезжали за ворота.

Она оглянулась, пытаясь отыскать поблизости Карева, но вдруг заметила рядом с собой Джерома.

— Ваш брат, мисс Гамильтон, еще не прибыл, — вежливо сообщил он. — Боюсь, что полдень — слишком раннее время для офицеров одиннадцатого полка!

— Ричард никогда не вставал с постели рано, когда не был еще военным, — отпарировала Флер, — разве только по случаю охоты. Вероятно, в штабе служат более дисциплинированные офицеры!

— Мы и должны быть такими. Осмелюсь заметить, мадемуазель, что видеть рассвирепевшего герцога — далеко не забавное зрелище. Когда он в таком состоянии, все офицеры трясутся от страха и как-то странно съеживаются.

— Уверена, капитан Джером, что вы никогда не были причиной его гнева. Вы слишком дисциплинированный, наделенный всеми мыслимыми достоинствами офицер.

Он печально улыбнулся.

— Вы меня считаете таким? Звучит не слишком обнадеживающе.

— Нет конечно, а вы этого хотите? В таком случае вините во всем тетушку Маркбай, это она постаралась. Эрси сообщила мне вчера, что мы с вами кузен и кузина, где-то она раскопала-таки подробности. Это открытие дает мне право относиться к вам только как к брату, ну а подобная ситуация не может быть обнадеживающей, сами понимаете.

Он бросил на нее странный, испытующий взгляд.

— Я хотел бы оказаться вам полезным и в роли брата. Братья могут иногда дать такие советы, каких не дождешься от иностранцев.

— Вы считаете, что я в них нуждаюсь? Нет, не нужно отвечать на мой вопрос. Должна признаться вам, сэр, что в отношении советов я всегда поступаю отнюдь не по-сестрински, даже с Ричардом. Ах, вон мисс Кавендиш. Извините, мне надо с ней поговорить. Я не видела ее с той поры, когда она слегла с инфлюэнцей…

Выехав за ворота, кареты повернули направо на дорогу, а всадники поскакали врассыпную. Кроме Флер, еще четыре юные леди ехали верхом вместе с дюжиной джентльменов, но сразу бросалось в глаза, что большинству наездников хотелось вновь оказаться в каретах, чтобы продолжить прерванную приятную беседу. Вот тебе и галоп, пронеслось у нее в голове. Из-за эгоизма отца, на поддержку которого Флер рассчитывала, она не могла оторваться от группы.

Только она подумала об этом, как к ним со стороны мисс Кавендиш подъехал граф Карев. Тихим голосом он сказал:

— В этом есть, однако, свои прелести. В такой толпе можно разговаривать, не опасаясь, что нас услышат, внешне соблюдая все приличия.

Повернув к нему голову, Флер с минуту помолчала, пытаясь справиться со своими расстроенными чувствами. Почему он так сильно меня волнует? — где-то в глубине ее сознания этот вопрос все время звучал.

— Что с вами? — спросил граф. — Надеюсь, вас не удивило мое присутствие?

Она засмеялась, сразу почувствовав себя с ним легко.

— Что вы, вовсе нет. Если мое предположение верно, это с самого начала была ваша идея.

— Я же сказал, что мы обязательно встретимся, а свои обещания я всегда выполняю. Разве вы не знаете, что мне можно доверять?

Ради собственного спокойствия Флер не оставалось ничего иного, как воспринимать его слова в буквальном смысле.

— У меня такого вопроса никогда не возникало. Но я поражена вашими административными талантами. Как же вам удалось вовлечь в свой план столько людей, хотя они об этом и не догадываются. Да, у вас неординарные способности!

Глаза у него заблестели.

— Всю жизнь я привык командовать, — сказал он. — Но в отличие от сказочного персонажа, который приказывает: «Сделай это», — и все тут же исполняется, мне приходилось сталкиваться с самым упрямым и самым неуправляемым народом в мире. У истинного русского прирожденное, неизлечимое неприятие дисциплины.