Страница 33 из 35
Беленко пришел к заключению, что на ферме ему больше узнавать нечего. Кроме того, он убедился в ошибочности своих рассуждений насчет получения прав пилота. Работая на ферме, никогда их не получишь. Чтобы летать на коммерческих самолетах, и хотя бы для того, чтобы узнать Америку как следует, прежде всего нужно основательно изучить английский. А ему еще далеко до этого. Поэтому когда ЦРУ вызвало его в Вашингтон, чтобы с его помощью выяснить новые вопросы, относящиеся к советской авиационной технике, он решил совсем оставить ферму, поселиться в городе и целиком отдаться изучению английского.
По списку, который дал ему Питер, Виктор выбрал институт, специализирующийся в обучении иностранных студентов английскому. Прежде чем попрощаться с Беленко, Питер посоветовал ему купить машину и повез его к дилерам.
В этой стране купить машину так же легко, как буханку хлеба! Каждый хочет продать мне машину. Их не беспокоит, могу ли я заплатить сейчас сразу. Они согласны получить аванс — несколько сот долларов — и вы получаете автомобиль! Как они могут так доверять людям?
Мчась в своей новой машине на Юг по многорядной скоростной дороге, Беленко испытывал особое чувство свободы, переходящее даже в некоторую растерянность.
Все это говорили мне Питер и Анна. Вам не требуется ни у кого спрашивать разрешения ехать куда хотите. Имея машину и дорожную нарту, вы можете ехать днем и ночью, и всюду найдете еду и бензин. Как могут они позволить людям так свободно разъезжать по всей стране и ездить туда назад через границу?
Студенты института, куда поступил Беленко, съехались сюда из Азии, с Ближнего Востока, из Латинской Америки. Большинство относилось к учебе со осей старательностью; инструкторы постоянно твердили, что ключ к овладению английским — в напряженном труде. Студенты должны были восемь часов ежедневно практиковаться в английском, часто писали контрольные работы, а по вечерам готовили домашние задания. По мере того, как Беленко овладевал языком, росло его желание читать. Он приносил из библиотеки домой буквально охапки книг. Начал он с Орвелла, Кестлера и Джиласа, — эти авторы позволили ему до конца разобраться в сущности советского коммунизма.
Беленко решил снять дешевую квартиру в рабочем районе. Та, в которой он поселился, хотя и не очень просторная, была, с его точки зрения, прекрасной. Все в ней оказалось в исправности — кондиционер воздуха, плита, водопровод и канализация, мусоропровод. Беседуя и иногда попивая пиво с соседями, он узнал, что эти простые рабочие не только могут позволить себе снимать квартиру, как и он, за двести долларов в месяц, но и планируют в ближайшее время купить собственные дома. От них Беленко узнал также о порядках в американских профсоюзах, о коллективных договорах, забастовках, — и все это буквально потрясло его.
Советская печать изображала американские профсоюзы сомнительными организациями, послушными „капиталистам и продажным политиканам”, которые могли с помощью этих профсоюзов контролировать и держать в подчинении рабочих. Забастовки толковались как акт отчаяния, а не как одна из форм нормального рабочего движения. При этом считалось само собой разумеющимся, что на забастовщиков свирепо обрушивается полиция Как все это было далеко от подлинной действительности!
У Виктора сложились хорошие отношения с сокурсниками. Но близких друзей среди них у него не было. За исключением одной студентки.
Мария была настоящей южной красавицей с длинными черными волосами и темными глазами. У нее были полные губы, оливковый цвет кожи, она носила яркие платья. Существование этой девушки незаметно украсило его жизнь, и временами ему даже казалось, что библиотекарша, которая когда-то была так добра к нему, диковатому сибирскому мальчику, внешне была похожа на Марию.
Во время одной из студенческих дискуссий молодой иранец, владелец дорогого „мерседеса”, назвал американское общество „синтетическим” и погрязшим в материальных интересах. В доказательство он привел кока-колу, неоновые рекламы и мусор, выбрасываемый на ходу из машин и валяющийся вдоль скоростных автомагистралей. Беленко горячо возражал ему. — „Какое общество привело человечество в атомный век? Какое общество смогло высадить человека на Луну и доставить обратно на Землю? Если бы мы находились в вашей стране, Иране, нам бы, наверное, несдобровать после первой же критической фразы о ней и о ее правительстве, неправда ли? И потом, если это американское общество такое ужасное, почему мы все приехали сюда, чтобы учиться? Почему выбрали эту, а не какую-нибудь другую страну?”
Когда он шел после занятий к своей машине, Мария окликнула его. „Я согласна с тем, что вы сказали. Вы так хорошо, так убедительно говорили!” Завязался разговор. Они стояли вдвоем и разговаривали час, пока Беленко не опомнился. Он предложил пообедать вдвоем.
Мария попросила официанта принести ром и кока-колу. „Если бы иранец знал, как приятна такая смесь, он бы не ругал Америку”.
Отвечая на вопросы Виктора, Мария много рассказывала о себе. Ее родители владеют плантацией в Южной Америке, но она решила не оставаться дома, в сельской местности, а поступить в университет и научиться чему-нибудь действительно стоящему. Единственная практическая возможность для женщин в Латинской Америке — это преподавание или медицина, поэтому она решила стать учительницей. Может быть, она вернется все же домой: в той местности учителей не хватает. Здесь она занялась организацией помощи умственно отсталым детям, которым до сих пор уделяют, по ее мнению, недостаточно внимания.
В соответствии с обычаями и традициями ее социального слоя, родители нашли ей жениха в семье соседей-плантаторов. Несмотря на то, что она едва с ним знакома и не дала еще согласие, трудно рассчитывать, что ей удастся долго пробыть здесь, в Соединенных Штатах: старики-родители торопят ее с возвращением и замужеством.
Ей кажется, что Соединенные Штаты являются бесклассовым обществом, по крайней мере она встречается и дружит с американцами независимо от их социальной принадлежности или материального положения. Возможности, открывающиеся здесь человеку, беспредельны, и лично ей хотелось бы тут остаться. Но она себя знает, всю жизнь она испытывала бы угрызения совести, если бы не вернулась в ближайшее время на родину.
Он пригласил ее танцевать, и она ласково прильнула к нему. Когда он подвез ее к дому, они попрощались, пожав друг другу руки. Лежа без сна, он вспоминал, как они танцевали, снова и снова думал о ней.
Она такая красивая и хорошая. Она знает жизнь, умеет отличить бесполезное от необходимого. Мы мыслим одинаково. Она понимает меня с полуслова. Я всегда мечтал о такой. Но она возвращается домой через несколько месяцев, а я не смогу поехать за ней. И не смею просить ее остаться со мной и пожертвовать интересами ее соотечественников и близких. Я не знаю, что со мной будет. Я не могу даже признаться ей, кто я. Видимо, я должен перестать встречаться с ней. Ни к чему хорошему это не приведет.
С тех пор он лишь здоровался с нею, встречая в институте, пока случай снова не сблизил их. Класс собирал деньги, чтобы купить подарок преподавателю, и поручил сделать это Марии и Виктору. Воскресным утром они отправились в торговый центр. Подарок был выбран. Пришло время расстаться. Но Беленко хотелось побыть с ней подольше, и, забыв о своем решении прекратить встречи, Беленко пригласил ее на ленч. Так легко было с нею, что хотелось говорить о самом сокровенном.
— Я верю, что существование человека должно быть посвящено высокой цели. Недостаточно просто жить, зарабатывать на жизнь, покупать все необходимое для безбедного существования. Я не знаю, какова цель жизни. Но, наверное, каждый человек должен сам найти ее…
— Вы верите в Бога?
— Не знаю. Наверное, что-то должно быть над человеком. Но я не знаю, что. А вы?
— А я хочу знать. Я хожу в церковь с детства. Иногда музыка и торжественность церковной службы подсказывают мне, что кто-то должен быть над нами. Но когда я вижу, как порой поступает сама же Церковь, я начинаю сомневаться. Знаете, Бог — это любовь. Наверное, в этом и высшая цель. Любить кого-то и быть любимой. Как вы думаете?