Бетховен

Расщедрился.

Пожаловал в старый дом на Боннгассе, принёс немного денег, снисходительно улыбнулся измученной и просветлённой Лене, похожей на Богоматерь с младенцем, — и согласился стать крёстным отцом для крохотного тёзки.

И в книге крещений церкви Миноритов появилась запись:

«Года тысяча семьсот семидесятого, дня декабря семнадцатого, крещён Людовик, законный сын супругов господина Иоганна ван Бетховена и Елены Кеверих. Крёстные: господин Людовик ван Бетховен и Гертрудис Мюллер, называемая Баумс».

Гертрудис Мюллер, в замужестве Баумс, жила в соседнем доме, украшенном страхолюдной фигуркой мавра в юбке из перьев. Именно у фрау Гертрудис и состоялась вечеринка по поводу крестин: роженица была слишком слаба, чтобы самой хлопотать о празднике. Иоганн даже в церковь её не взял, хотя идти было всего ничего — за угол на соседнюю улочку. Возможно, поэтому церковный писец перепутал имя матери мальчика. Все соседи знали её как «госпожу Лену». Вот и записал как Елену вместо Магдалены. Младенец так орал, когда его кропили святой водой, что расслышать имя матери было трудно.

* * *

Какого числа родился Людвиг ван Бетховен, в церковной книге не указывалось. Вероятнее всего, это случилось в воскресенье 16 декабря. Или на день раньше. По крайней мере впоследствии сам он думал именно так. Согласно обычаю, детей тогда крестили безотлагательно, дабы, если младенец не выживет, его чистая душа отправилась бы сразу в рай. Иногда, видя, что дитя еле дышит, обряд над ним совершала сама повитуха, и таких новорождённых нередко называли именем «Кристиан» или «Кристиана», чтобы сразу обозначить их принадлежность к христианской вере. Наш герой, видимо, родился крепким, но тянуть с крещением тогда было не принято.

Сохранился маленький, обшитый кружевами крестильный чепчик, который якобы был надет 17 декабря на круглую головку младенца, которого во время обряда держал на руках суровый, но несколько смущённый и втайне глубоко растроганный дед — его полный тёзка.

Людвиг (Ludovicus) ван Бетховен-старший (1712–1773) был примечательной личностью. Родом он был из Фландрии, из бельгийского города Мехельна, славившегося своими колоколами (отсюда — выражение «малиновый звон», ибо в старину по-русски Мехельн именовался «Малином»). Семья, истоки которой, согласно относительно недавним изысканиям, прослеживаются до XV века, имела крестьянские и бюргерские корни, так что приставка «ван» в данном случае не заключала в себе ничего аристократического. Возможно, она указывала на местность, из которой повёлся род — бельгийский городок Бето (Betho), или, в другом произношении, Бетув (Betouwe). По другой же версии, фамилия намекала на сельское происхождение семьи и означала… «грядку со свёклой». Ясно одно: среди фламандских Бетховенов никаких музыкантов не водилось. Прадед великого композитора был булочником, который, сколотив капитал, занялся торговлей предметами роскоши.

Людвиг был первым в семье, в ком обнаружился несомненный талант, суливший в будущем неплохой заработок. Мальчика, обладавшего хорошим слухом и красивым голосом, в шесть лет отдали в школу певчих при городском соборе Святого Ромбаута. Там он получил и музыкальное, и общее образование: певчих обычно учили грамоте, счёту, латыни и катехизису. Видимо, юный певчий сызмальства овладел также итальянским и французским языками — без них тогда карьеру было не сделать.

Способности мальчика обратили на себя внимание начальства. После подростковой мутации голоса его не выдворили из капеллы, а, напротив, обучили игре на органе и основам гармонии. У повзрослевшего Людвига выработался красивый бас. Теперь можно было думать о карьере при каком-нибудь из немецких дворов. Правда, самые богатые князья предпочитали итальянцев, но более скромные правители охотно нанимали на службу немцев, чехов и голландцев. В 1731 году Бетховен-старший отправился в городок Лёвен, где получил должность певчего первого ранга, а вскоре сделался соборным регентом. Но уже в 1732 году молодой музыкант сменил крошечный Лёвен на более значительный Люттих (или, на французский лад, Льеж), где также стал церковным певчим. Там его и услышал курфюрст Клеменс Август — архиепископ Кёльна и епископ Люттиха. Вероятно, голос и манеры двадцатилетнего басиста произвели на князя хорошее впечатление, и он пожелал взять его в свою капеллу.

Так Бетховен-старший оказался в 1733 году в Бонне, где находилась резиденция курфюрста. Через несколько лет к Людвигу присоединились и другие члены семьи — брат Корнелиус, свечник по профессии, и пожилые родители, Михаэль и Мария Луиза ван Бетховены, вынужденные в 1741 году покинуть Мехельн, спасаясь от кредиторов. Все эти родственники умерли за много лет до рождения нашего главного героя и поэтому никакой роли в его жизни играть не могли.

А вот дед значил для него очень много.

Красавцем Людвиг ван Бетховен не был, но обладал неким, как тогда говорили, магнетизмом. Небольшого роста, крепко сбитый, темноволосый и круглолицый, с волевым подбородком и проницательным взглядом маленьких, но живых тёмно-серых глаз, он внушал уважение и доверие — а девушкам, возможно, и более пылкие чувства. В том же 1733 году, едва обосновавшись в Бонне, 21-летний фламандец женился на местной уроженке Марии Йозефе Балль (в старых книгах её фамилию передавали как Поль), которая была примерно двумя годами младше его. Судя по некоторой скоропалительности их союза, он совершился по взаимной любви. Вскоре пошли дети. Двое старших, девочка и мальчик, умерли в младенчестве — явление прискорбное, но довольно обычное в то время. Выжил лишь третий ребёнок, сын Иоганн, родившийся в ноябре 1740 года.

Трудно сказать, утрата ли двух малышей или какие-то другие причины заставили Марию Йозефу искать утешения в вине, благо за зельем ходить далеко не требовалось: чтобы прокормить семью, придворный певчий занялся ещё и винной торговлей. Сам он, обладая волевым характером, никогда не позволял себе лишнего, но за супругой уследить не сумел.

Когда Людвиг понял, что не в силах перебороть пагубное пристрастие жены к спиртному, он поступил решительно и жёстко, поместив Марию Йозефу в монастырский приют в Кёльне, где она благополучно провела много лет, пережив мужа на два года. Разумеется, по законам того времени, пока супруга здравствовала, он не мог вступить в новый брак. Но честь семьи была спасена, а единственный сын Иоганн, как мнилось отцу, был избавлен от порочного влияния пьющей матери. У мальчика обнаружился ангельский голос. И уже в 12 лет Иоганн поступил певчим-сопранистом в хор капеллы.

Сам Бетховен-старший мог послужить живым опровержением расхожего мнения о музыкантах — гуляках, распутниках и поклонниках не только Аполлона, но и Бахуса. Будучи талантливым, трудолюбивым и серьёзным человеком, он шаг за шагом упрочивал свою репутацию при дворе. Пика процветания он достиг в период правления князя-архиепископа Максимилиана Фридриха, занявшего свой маленький престол в 1761 году и унаследовавшего капеллу предшественника, Клеменса Августа — любителя красивых дворцов, искусства, соколиной охоты и светского общества.

Обычно новый правитель не слишком жалует любимцев прежнего. Но тут всё было по-другому. Именно после смены власти Бетховен-старший стал капельмейстером. Это говорит о его особых заслугах и об особом к нему отношении: он ведь даже не являлся композитором, а это было тогда почти непременным условием для занятия подобной должности.

Должность капельмейстера считалась весьма желанной для каждого музыканта, поскольку, как правило, являлась в то время пожизненной, если только наниматель не разорялся или не выражал явного недовольства руководством капеллы. Последнее случалось редко: безответственных людей на такую работу не брали. Обычно стареющего капельмейстера не увольняли, даже если он физически уже не мог справляться со своими обязанностями. Всю черновую работу перепоручали заместителю — вице-капельмейстеру, который наследовал должность после смерти или отставки предшественника.