История лошади в истории человечества

Казахские и киргизские лошади приходятся родственниками монгольским. Как и монгольские, это лошади степных кочевников, формировавшиеся в условиях резко континентального климата с жарким летом и морозной зимой — а в Казахстане еще и в условиях сильно ограниченных водопоев. Лошади питаются подножным кормом, а зимой вынуждены выкапывать его из-под глубокого снега — это называется «тебеневать». В таких условиях выживали только самые неприхотливые животные.

Русский ученый В. Фирсов (конец XIX века) в своей статье «Туркестан и туркестанские породы лошадей» упоминает иссык-кульскую лошадь — отродье киргизской, — которая отличается редкой для этих мест чубарой мастью, а также глазами с относительно маленькой радужкой и большими белками. Такие глаза нередко встречаются у чубарых лошадей самых разных пород. У киргизов бытовало поверье, будто нечистая сила боится взгляда чубарой иссык-кульской лошади. Кстати, среди карабаиров до сих пор иногда попадаются чубарые лошади, что может указывать на родство этих пород, пусть и в наше время мало похожих друг на друга.

Согласно обычаям, весной и летом киргизы питались только бараниной и говядиной, а зимой ели конину. На убой шли в основном старые и больные лошади, но по особенно торжественным случаям (например, на свадьбу) забивали жеребят.

У казахов существовал обычай при посещении чужого стойбища отправлять сначала вперед свою верховую лошадь — она становилась своего рода заложником. Это был знак большого доверия.

В некоторых регионах Казахстана до сих пор бытует обычай поклонения изображениям конского копыта лошади на камнях. Такие копыта называют следами тулпара — сказочного крылатого коня в башкирской, татарской и казахской мифологии, а сами камни носят название «тулпартас».

Якутия

Трудно представить себе Якутию без лошадей. В старину при постройке юрты основные ее столбы обмазывались лошадиной кровью и кумысом, а домашняя утварь часто делалась в форме лошадиных ног, копыт и голов. Согласно легенде, лошади сами пришли к людям, чтобы спастись в дыму костра от комаров, которых в этих краях очень много. Якутия занимает большую территорию, и на ней пасутся и тебенюют большие табуны, в том числе и дикие. Лошади появились здесь в глубокой древности: так, в вечной мерзлоте найдены останки коней, которым не менее 30 000 лет. Это неудивительно, если вспомнить, что Якутия лежит на пути миграции древних лошадиных из Северной Америки в Евразию. Современные лошади этого региона, по-видимому, смешанного происхождения, в их ДНК читается в том числе и монгольский след. В породе принято выделять два типа местных лошадей — северный и южный. Северные крупнее и больше подходят для использования под верхом и под вьюком, у южных более длинный корпус, как у животных упряжного типа. Лошади южного типа происходят от коней, приведенных якутами из Прибайкалья в период переселения на север в конце XIII — начале XIV века. Северный же тип, возможно, происходит от смешения приведенной лошади с местной дикой, более крупной тундровой лошадью, останки которой были найдены на реке Яне возле Верхоянска.

Якутские лошади на вольном выпасе тебенюют табуном, ломают главный коридор в сугробах самые сильные из них. С середины марта якуты перегоняют табун на тальник (кустарниковая ива).

Якуты выделяют двенадцать степеней упитанности скота. Считается, что у здоровой якутской лошади должно быть много жира. Жирных лошадей, только что взятых с пастбища, якуты «вывязывали»: так называется особый режим подготовки, при котором лошадь держали несколько суток почти без корма, потом ее разминали небольшой поездкой и уже после этого брали в поход. Считалось, что в дороге нельзя сытно кормить коня, иначе он будет сильно потеть, а в Якутии традиционно не было ни попон, ни тем более теплых конюшен, и вспотевшая лошадь рисковала заболеть на морозе.

Ездили якуты с остановками в пути, и таким образом лошади выдерживали 50–85 километров за десять часов. Лошадей использовали под седлом, под вьюком и в санях, заездку начинали в пять лет. Самыми выносливыми считались так называемые менге — бесплодные кобылы, которых брали в работу в возрасте восьми-девяти лет. На кобылах-матках, как правило, не ездили, их использовали лишь для разведения. Якуты, как и многие другие народы с развитым коневодством, хранили в памяти имена лучших лошадей и их родословные. Жеребцы, как ни странно, считались наименее приспособленными к работе.

В благополучии дома большую роль придавали столбам коновязи, поэтому при перемене места жительства их обязательно увозили с собой. Столбы украшались лентами, резьбой, волосами. В старину их устанавливали на могилах вождей, а сейчас иногда ставят на перекрестках дорог.

Якуты не стремились значительно увеличивать поголовье своих табунов по причине очень суровых природных условий, местные традиции запрещали концентрировать скот, лошадей и оленей на одном месте. Существовал даже обычай под названием кый: если поголовье превышало дозволенный максимум, его владелец отгонял лишних лошадей к диким табунам.

Тува

В географическом центре Азии расположена Тува, где горные хребты чередуются с межгорными котловинами. Традиционный образ жизни тувинцев обусловлен спецификой региона: летом они пасли лошадей на горных пастбищах, осенью спускались в долины рек, зиму проводили в степи.

Тувинцы обычно ездили верхом на меринах, кобыл и жеребцов использовали только для разведения, причем решения о кастрации того или иного жеребца принимались коллективно. Это аналог существующих в мире заводского коннозаводства комиссий по бонитировке — оценке подросшего молодняка с определением его дальнейшей судьбы и назначения. Для скачек использовали меринов, которых кастрировали в два этапа, удаляя один семенник в двухлетнем возрасте, а второй в три года. Считалось, что таким образом, избегая резкого изменения гормонального фона, можно в итоге получить коня не слишком легкого телосложения.

Лошадей заезжали в три года. Методы использовались довольно жесткие, если смотреть на это глазами современного конника: перед тем как оказаться на спине у незаезженной лошади, сильно надавливали ей на глазное яблоко. Лошадь отвлекалась на неприятные ощущения и давала на себя сесть. Похожие методы практиковали и другие кочевые народы. После этого главное было удержаться на спине лошади (седло в первый раз не надевали, и всадник держался за специальную подпругу, проходившую через пах), не дать ей себя сбросить. Потом, когда лошадь уже немного привыкала к всаднику, ее дальнейшее обучение проходило при посредстве более опытной лошади, на которой ехал впереди помощник объездчика. Для тренировки выносливости лошадь должна была ежедневно проходить большие дистанции, которые постепенно увеличивались до 100 километров. Лошадь, привыкшую к седлу, приучали к работе в упряжи. С 1870 года на коневодство Тувы начали влиять традиции русских поселенцев, что способствовало более частому использованию телег и саней.

Традиционная тувинская посадка специфична: нужно сидеть, слегка повернувшись левым боком вперед.

В скачках в качестве всадников участвовали дети в возрасте семи — двенадцати лет, которые выступали без седел. Дело в том, что падение вместе с лошадью при наличии седла опаснее, так как нога может застрять в стремени, а всадник — оказаться придавлен лошадью.

Среди тувинских лошадей нередко встречались аллюрные. Их ценили за плавный ход, но для длинных переходов предпочитали обычных, идущих стандартной рысью. Существовал и такой способ езды, при котором рысь и хода чередовались, — по-тувински он называется «алажылаар».

Как и монголы, тувинцы украшают конской головкой свой народный струнный инструмент игил. В знаменитом тувинском горловом пении выделяют даже отдельный жанр эзенгилээр, название которого означает в переводе на русский «ехать верхом, вдев ноги в стремена». Согласно преданию, этот жанр изобрели пастухи-всадники.