Маркус Вольф

Но Вольф давно научился философски относиться к провалам. Между Западом и Востоком шла настоящая война, а на войне самые успешные полководцы несут потери. В холодную войну разведчики бежали в обе стороны, и Вольф считал, что в общем и целом счет в его пользу.

Ему было только крайне неприятно, что теперь, когда его знают в лицо, он лишился приятной возможности время от времени под чужим именем пересекать линию фронта и наведываться в столь комфортно устроенное логово классового врага.

Настоящий разведчик предпочитает, чтобы о нем ничего не знали. Но теперь генерал Вольф стал предметом пристального изучения специальных служб всего мира. И аналитиков ждало множество сюрпризов. Маркус Вольф — самый необычный из руководителей разведки, которых знала история XX столетия.

НОЧНОЙ ПОЛЕТ

Я по-своему познакомился с Маркусом Вольфом.

Прекрасно помню тот день — последний день моей первой заграничной командировки. На крутящихся стеллажах небольшого книжного киоска в токийском аэропорту Нарита синяя книжица — самый знаменитый роман британца Джона Ле Карре «Шпион, пришедший с холода». Незадолго до этого журнал «Знамя» опубликовал мою первую детективную повесть, и я жадно читал всех, кого в ослеплении юной наглости именовал «коллегами по детективному цеху».

Роман Ле Карре презрительно критиковали как «злобное антисоветское чтиво», потому запретный плод был особенно сладок. Почти четверть века Ле Карре вел частную войну против той Восточной Европы, какой она была до крушения Берлинской стены, на страницах своих книг — начав ее «Шпионом, пришедшим с холода». В СССР романы Ле Карре не переводили. Исключение сделали только для романа «В одном немецком городке», который сочли разоблачающим цинизм западной политики. Чтобы познакомиться с его книгами, надо было не только владеть английским языком, но и иметь возможность привозить их из-за границы.

Я принялся за роман, едва самолет «Аэрофлота» поднялся в воздух и взял курс на Москву. Поспешность диктовалась не профессиональным нетерпением, а более прозаической причиной. Зная особую тягу просвещенных советских таможенников к литературе, изданной за границей, я предполагал, что в Шереметьеве какой-нибудь человек в сером мундире пожелает разделить со мной радость знакомства с нашумевшим романом… Перевернув последнюю страницу еще в воздухе — благо полет из Токио был долгим, — я был удовлетворен: теперь на земле меня могли заставить расстаться с синей книжицей.

Джон Ле Карре, вообще говоря, чужой в компании авторов шпионских романов, потому что он настоящий писатель, а остальные — более или менее умелые мастеровые. Британец не удовлетворяется лихо закрученным сюжетом, он рисует характеры, потому среди детективщиков он бесспорный лидер. Детектив — всегда искусственная конструкция из ограниченного числа элементов, и авторы лишь по-разному раскладывают элементы этой мозаики. Под пером Ле Карре статичные у других конструкции оживают и кажутся жизнеспособными. Но сама конструкция остается искусственной, и рано или поздно ты натыкаешься на все жесткие углы, нащупываешь венцы, балки и стропила, ограничивающие площадку более чем скромных размеров, на которой — всякий раз с новыми декорациями — Ле Карре пытается дать свободу своим героям.

Я считаю его выдающимся писателем. Если бы он взялся за психологическую прозу, то, возможно, добился бы больших литературных успехов, которые, впрочем, сумели бы оценить пять или шесть тысяч читателей. А его детективами наслаждаются миллионы, и я числю себя среди них.

Ле Карре создал собственный мир секретных служб, где в центре — британское ведомство, именуемое Цирком. Он вывернул наизнанку привычного героя шпионских романов и придумал Смайли — пожилого, несчастного человека, физически немощного и брошенного женой. Джон Ле Карре никогда не забывает о простых человеческих чувствах. Любовь, ревность, дружба, предательство, верность — без этого читатель забудет детектив, едва дочитав его.

Вот главный вопрос: описывая разведку и контрразведку, Ле Карре близок к истине?

Все волнующие читателя сюжеты он просто придумал! А мы охотно поверили, потому что, во-первых, ничего об этом не знаем, а во-вторых, выдуманное значительно интереснее реального.

Конечно, людям со стороны кажется, что сотрудники спецслужб то и дело оказываются в экстремальных ситуациях. Романтические персонажи из разведки или контрразведки заполняют литературное пространство, показывая всем своим видом: «вот где настоящая жизнь» — и рождая в нас комплекс неполноценности. У Василия Шукшина есть на сей счет фраза: «В детстве хотел быть шпионом». Похоже, каждый второй желает быть шпионом, и многие сохраняют это желание, даже выйдя из детского возраста…

Те, кто знает этот мир, обыкновенно молчат. Говорят и пишут те, кто обладает не столько информацией, сколько фантазией. Ле Карре, обещавший приземлить секретные службы, лишить их романтического флера, на самом деле еще больше их романтизировал. Он пишет о трагедии человека, оказавшегося в жерновах системы, — вот трагедия XX века. Но мы часто улавливаем только интригу, только приключения… Восхищаемся умением разведчика жить двойной жизнью. Но не думаем о том, что привычка к раздвоению, к постоянной лжи оказывает разрушающее воздействие на человеческую душу, убивая в ней некоторые качества, которые считаются необходимыми для нравственного здоровья человека.

Движущим мотивом агента считается любовь к родине или стремление к справедливости. А ведь агентами иностранной разведки становятся в основном из-за денег, или боясь шантажа, или надеясь таким образом удовлетворить собственное тщеславие. Как оценить нравственность таких людей? А тех, кто покупает людей или их шантажирует?

Разведка нужна, она неотъемлемый элемент стратегической стабильности. Грубо говоря, если я твердо знаю, что сосед не собирается на меня нападать, могу не тратить деньги на оружие. Так что без разведки не обойтись… И профессиональные соблазнители по-прежнему будут выискивать тех, кто нуждается в деньгах, или замешан в каких-то грязных делах, или мечтает тайно управлять миром. А потом, хорошо им заплатив, напугав или что-то посулив, будут получать от них секретные чертежи, копии тайных стенограмм, записи закулисных переговоров. Полезная профессия. Но что в ней благородного?

Во имя чего человек может совершать поступки, расходящиеся с общепринятыми моральными нормами? Во имя родины?

Надо быть твердо уверенным в том, что, скажем, воровство или шантаж действительно оправданы служением родине или делу мира. Так было во время Второй мировой войны, когда шла борьба с фашизмом. А современная разведка больше похожа на индустриальное производство, на конвейер, где каждый выполняет одну и ту же операцию, часто не имея представления о конечной цели. Типичные технократы, их профессионализм можно ценить, но восхищаться…

Я прочитал всего Ле Карре. Каждая командировка означала новую книгу. Я нелегально импортировал Ле Карре, пока он, ненадолго опередив Александра Исаевича Солженицына, не перестал числиться злобным антисоветчиком. Когда началась перестройка, Ле Карре приехал в Москву, чтобы своими глазами посмотреть, что у нас происходит, и написал толстенный роман «Русский дом», который является официальным сообщением о прекращении огня. Джон Ле Карре решил, что его герои больше не будут выявлять козни коварных, жестоких и умных русских агентов. Ввиду исчезновения противника Ле Карре прекратил свою личную холодную войну.

Но в литературе и в памяти читателей остался созданный его воображением образ главного противника — изощренного и умелого мастера шпионажа XX столетия, описанного не без жутковатого восхищения. В романе «Шпион, пришедший с холода» Ле Карре описал леденящую кровь реальность Восточной Германии, где глава спецслужбы способен реализовать любую комбинацию. Таинственный мастер шпионажа возникает и в других романах. Автор, не зная русского языка, назвал его Карлой.

Исследователи и поклонники творчества Джона Ле Карре не сомневаются: образ Карлы навеян историей легендарного разведчика Маркуса Вольфа.