Маркус Вольф

— Если господин Люммер сотворил нечто такое, что позволило его шантажировать, то я не испытываю угрызений совести.

— Но согласитесь — это некрасивая история.

— А я и не пытаюсь создать впечатление, что это дело совершенно чистое. Я также сожалею, что в некоторых случаях всё закончилось трагически, что Гюнтер Гийом способствовал смещению Вилли Брандта… Но, как правило, с нашей разведкой сотрудничали по иным причинам. Совпадали интересы, прежде всего политические.

— Сколько людей служило в вашем управлении? Говорят, четыре тысячи.

— Не могу этого подтвердить. В мое время в Главном управлении разведки на оперативной работе было около тысячи человек.

— А на невидимом фронте?

— Фигурировали разные цифры — от трех до десяти тысяч.

— Так назовите подлинную цифру! И сколько их еще действует в ФРГ?

— Во-первых, после ухода из министерства я не располагаю достоверными сведениями. Во-вторых, не цифры важны. Значение имеют твои главные агенты, те, кто проник в аппарат правительства или в окружение ведущих политиков, кто получил доступ к секретной информации.

— И сколько таких главных агентов было в ваше время?

— Я бы назвал цифру от пятидесяти до девяноста. Скорее ближе к пятидесяти.

— По нашим сведениям, еще сейчас в составе федерального правительства в Бонне есть два министра, которые работали на МГБ. Ими занималось ваше управление?

— Об этом я впервые от вас слышу. Спросите у Герхарда Бёдена, начальника ведомства по охране конституции. Он обещал: «Мы их всех достанем».

— Должны ли все ваши бывшие агенты попасть под амнистию?

Вот это был очень важный вопрос для Маркуса Вольфа.

— Очевидно, что в ФРГ существуют разные точки зрения. Одни ожидают от бывших сотрудников МГБ, что они раскроют имена всех агентов разведки ГДР. По моему глубокому убеждению, этот путь ни к чему хорошему не приведет. Неуверенность и недоверие останутся. Никто не будет знать, все ли имена известны или кто-то не назван. Другой путь — освободить бывших сотрудников, в том числе еще и не выявленных, от наказания. И дать им возможность проявить свою лояльность по отношению к объединенной Германии. Это следовало бы сделать до объединения.

— Господин Вольф, вы рассказывали, что западные спецслужбы предлагали вам деньги за откровенность.

— Да, это так.

— Но последовали резкие опровержения!

— Да, я знаю. Герхард Бёден, глава ведомства по охране конституции, пренебрежительно сказал: да этот Вольф гроша ломаного не стоит…

— Тем не менее расскажите, кто к вам обращался и какие суммы сулили.

— Я приведу иной пример. Подчиненные господина Бёдена предложили моему недавнему сотруднику среднего уровня сумму в полмиллиона марок. Наверное, для Бёдена это нормальное дело — использовать бедственное положение, в котором находятся бывшие офицеры Главного управления разведки. Но этот человек воспринял предложение крайне болезненно и пытался покончить с собой.

Маркус Вольф рассказал подлинную историю. Его зятю, сотруднику разведки, который в свое время внедрился в Федеральное ведомство по охране конституции, предложили всё рассказать. Взамен обещали амнистию и деньги. Он покончил с собой.

В 1992 году бывший канцлер и глава социал-демократической партии Вилли Брандт высказался против уголовного преследования Маркуса Вольфа! Обнадеженный Вольф попросил Брандта о встрече. Вилли Брандт не был кровожадным и не жаждал отомстить тому, кто сокрушил его карьеру. Но встречаться с ним не захотел, это уже было выше его сил.

Дело Маркуса Вольфа разбирал Верховный земельный суд в Дюссельдорфе. Собралась та же коллегия по уголовным делам, которая когда-то судила его подчиненных Кристель и Гюнтера Гийом. Процесс над Вольфом растянулся на семь месяцев. Он стоял на позиции, что судить его — несправедливо:

— Клаус Кинкель занимал такую же должность, что и я. Он руководил западногерманской разведкой. Но сейчас он министр иностранных дел Германии, а меня посадили на скамью подсудимых. Если я передавал какую-то информацию советскому КГБ, то Клаус Кинкель делился с американским ЦРУ. Почему же его не обвиняют в предательстве?

В своем последнем слове Вольф сказал:

— Семьдесят лет — самое время подводить итоги своей жизни. Здесь в зале звучало слово «предательство». Предал ли я те ценности, которые считал важными, дорогими людям, на которых я равнялся, моей семье? Мы заблуждались, многое делали неправильно. Слишком поздно осознали свои ошибки и их причины. Но я был верен тем ценностям, ради которых мы хотели изменить мир. Это был высокий, возможно, слишком высокий замысел.

В декабре 1993 года прокурор потребовал приговорить Маркуса Вольфа к семи годам тюремного заключения. Судья дал ему шесть. Но вступление приговора в силу затянулось. А летом 1995 года Федеральный конституционный суд, принимая решение по делу его преемника в разведке бывшего генерал-полковника Вернера Гроссмана, постановил: офицеры разведки ГДР не подлежат преследованию за измену родине и шпионаж. Федеральная судебная палата отменила и приговор, вынесенный Маркусу Вольфу.

В 1996 году Маркус Вольф хотел поехать в США, чтобы принять участие в презентации своей книги. Ему отказали в визе — за помощь террористам. Тем временем прокуратура ФРГ готовила новое дело. Вольфа обвинили в «насильственном лишении людей свободы и преступном похищении граждан». Речь шла о тайных операциях, проведенных по его приказу.

Одна из них началась в марте 1959 года, когда сотрудники Министерства госбезопасности ГДР арестовали Георга Ангерера, который в годы войны служил переводчиком немецких оккупационных властей в Норвегии. Его продержали почти год в тюрьме, выбивая из него показания о том, что эмигрировавший в Норвегию социал-демократ Вилли Брандт сотрудничал с гестапо. Власти ГДР рассчитывали таким образом сломать карьеру перспективному западногерманскому политику…

Другая история такова. В Западном Берлине похитили Кристу Трапп, секретаря из аппарата верховного американского комиссара. План операции также утвердил Вольф. Ее доставили в Восточный Берлин, и она под давлением согласилась работать на разведку ГДР, а потом вернулась назад и во всем призналась американцам. И наконец, третья — оперативники похитили и бежавшего в Австрию обер-лейтенанта МГБ ГДР Вальтера Трене. Его заманили в ловушку, избили и вывезли в Прагу, оттуда переправили в Восточный Берлин. Он отсидел десять лет.

В марте 1997 года Маркуса Вольфа признали виновным в организации похищений людей. Но судья постановил отложить исполнение приговора.

«Я увидела его на телевизионном экране, — писала помнившая его по довоенной Москве актриса Ольга Аросева, — постаревшего, совершенно седого, но легко узнаваемого. Всё та же, что в юности, прямая, неогрузневшая фигура атлета. И загорелое, хотя и в морщинах, лицо. И светлые глаза, как в юности, смотрят иронично, цепко, умно, все видевшие, знающие цену всему. Я рада, что он жив. Что на свободе. Что пишет уже не первую книгу».

СОВРЕМЕННАЯ АТЛАНТИДА

Впоследствии прокуратура ФРГ сожалела, что так легко отпустила бывшего начальника восточногерманской разведки. Маркуса Вольфа недооценивали. Со временем были установлены имена еще тысяч западных немцев, работавших на разведку ГДР.

Некоторые открытия поражали. Например, священник Йозеф Фриндт из западногерманского города Дорстена. Он информировал разведку ГДР о положении внутри католической церкви в Западной Германии. Именно он когда-то обратил внимание разведчиков Вольфа на молодого прелата по имени Йозеф Ратцингер, который впоследствии стал папой римским Бенедиктом XVI. То, что пастор Йозеф Фриндт — агент, вскрылось через два года после его смерти.

149 «неофициальных сотрудников» в Бонне и 542 в Западном Берлине работали на Вольфа. А всего в 1980-е годы 1929 западных немцев сотрудничали с внешней разведкой ГДР. За четыре десятилетия помощники Вольфа завербовали в Западном Берлине и ФРГ в общей сложности 12 тысяч человек. И еще многие имена остались неизвестны, потому что в МГБ успели уничтожить относившиеся к ним документы.