Страница 117 из 156
Аарон
— Так хорошо…
Ники извивается подо мной, пока я ласкаю киску, придерживая руками за бедра, проникаю в узкую щелку языком, доводя до безумия. Ее голова мечется по подушке. Отсюда мне открывается прекрасный вид: длинные волосы растрепаны на постели, розовые, слегка полноватые, губы приоткрыты, ресницы порхают над скулами. Эти шикарные ресницы могут свести с ума любого парня! Как и эта узкая киска, в которую я ужасно хочу проникнуть скорее, что и делал всю эту ночь, которую мы провели в номере отеля. В моем номере. Но сначала я хочу довести дело до конца. Хочу довести свою девочку до ее первого оргазма от кунилингуса.
— Аарон, мне очень хорошо… — Стоны Ники просто сносят башку.
Я становлюсь немного грубым, более настойчивым, язык проникает глубже в дырочку, я вылизываю ее до тех пор, пока всхлипы не становятся умоляющими. Слова превращаются в жалобные просьбы. Она тянет меня за волосы крепче.
— Пожалуйста… О Господи!
Я ускоряюсь, чтобы она кончила.
Ноги Ники начинают дрожать. Ее бедра елозят по уже влажным простыням. Она выкрикивает еще громче мое имя, когда я последние несколько раз провожу языком по ее клитору.
— Вот б***ь! — кричит девушка, а я приподнимаюсь немного, усмехнувшись.
Она прогибается и стонет. Я не могу налюбоваться ею. Гладковыбритая киска так и зовет скорее войти в нее, чтобы насладиться той тугостью, которую она полностью предоставляет. Но мне хочется видеть смущение Ники, когда та посмотрит мне в глаза после своего оргазма, подаренного ей моим языком.
Я ложусь рядом с ней и подпираю голову одной рукой. Мои глаза смотрят прямо в ее. Веки открываются не спеша, и сначала во взгляде девушки столько наслаждения. Оно, к сожалению, очень быстро сменяется стеснением, удрученностью. Вероника, моя Вероника отворачивается, но пальцами свободной ладони я касаюсь ее подбородка и возвращаю красивое лицо в обратное положение.
— Если бы ты знала, как красива, когда кончаешь, — шепчу я, целуя мочку ее уха.
Она сглатывает. Я практически слышу, как бьется сердце бедняжки. Быстро, учащенно. Пульс подскочил.
— Это невероятное зрелище.
После моих последних слов мы молчим, но потом, вспомнив кое-что, меня разбирает смех. Весело я произношу:
— Ох, однако, это твое «б***ь»!
Ники натягивает на голову покрывало, чтобы я не видел, как ее щеки мило покраснели, но я забираю обратно не нужную плотную ткань серого цвета и бросаю вниз.
— Хей! — протестует Ники, пытаясь прикрыть свое совершенное тело руками.
И это я ей не даю сделать. Сажусь на нее верхом и, подняв ее руки над головой, держу за запястья, не позволяя красотке вырваться.
— Прекрати, — ласково убеждаю я, — все нормально, детка.
Она, кажется, немного успокаивается.
— Я не могла себя контролировать, — признается Вероника.
Мне нравится ее первое имя, однако то, второе, приглянулось мне больше. И, глядя на свою девочку, на эту блистательную брюнетку с невероятными карими глазами, я могу произносить лишь одно имя – Вероника. Ники. Она — моя Ники.
Лишь когда сержусь на нее, или в случае, если нервничаю, я называю ее Агнес. Я думаю про себя: «Агнес, Агнес…». Ненавижу такие моменты. Ведь эта девушка — Вероника. Единственная и неповторимая. И да, совершенно не похожая на сучку Саманту.
— Ты и не должна была.
На мое качание головой, девушка закусывает губу. Ее взгляд опускается вниз, к торсу, а потом еще ниже — туда, где все пылает от желания оказаться глубоко внутри нее.
— Ты… когда… ты когда… — она не решается что-то сказать мне и смеется, закрыв глаза.
Я не могу перестать пялиться на эту девчонку, словно она — самое красивое, что я видел. Не знаю, как это назвать, но со мной определенно что-то не то. Ничего не ушло вместе с опьянением. Я все еще пьян. Я пьян ею — ее запахом, ее улыбкой, вкусом ее оргазма, изгибами ее шикарного тела, нежностью ее сосков. Я просто… Гормоны бушуют! Что-то не так, но я не знаю, как это называется.