Страница 68 из 146
В середине октября Лист уехал в Брауншвейг, где на концерте 18-го числа дирижировал своими симфоническими поэмами «Орфей» и «Прометей»; вторая впервые исполнялась в новой редакции. На следующий день он уже был в Берлине, чтобы повидаться с дочерьми и семейством фон Бюлов.
Девятнадцатое октября 1855 года можно считать одним из узловых моментов в жизни Листа, и не только его. Вечером состоялся концерт под управлением Ганса фон Бюлова, который, верный идеалам своего учителя, ввел в программу увертюру к «Тангейзеру». Во время исполнения вагнеровской музыки в зале раздались свистки и шиканье. Ганс мужественно продолжал дирижировать, однако публика постепенно пришла в неистовство, и концерт закончился грандиозным скандалом. От пережитого нервного потрясения дирижер потерял сознание… Он пришел в себя на руках младшей дочери Листа. Козима, как могла, утешала его. Любовь, жертвенная, всеискупающая Любовь, главное «действующее лицо» всех музыкальных драм Вагнера, совершила чудо: музыка соединила их сердца. Не иначе как под ее влиянием в ту ночь Ганс и Козима обручились.
Но об их решении Лист еще не знал. Вернувшись в Веймар, он хотел отметить в узком кругу свой день рождения. Тихого праздника не получилось: «нововеймарцы» устроили в его честь настоящее торжество со сценическими представлениями и музыкой.
Лист вновь окунулся в работу — нельзя было пренебрегать обязанностями придворного капельмейстера. 10 ноября в веймарском придворном театре он дирижировал «Пуританами» Беллини; 18-го числа под его управлением с успехом прошли «Гугеноты» Мейербера.
А 25 ноября Лист снова выехал в столицу Пруссии: на 6 декабря был назначен концерт из его произведений. Но сердце сжимала безотчетная тревога.
В назначенный день Лист дирижировал берлинским концертом: симфоническая поэма «Прелюды», «Аве Мария» для смешанного хора и оркестра, Первый фортепьянный концерт Es-dur (партию фортепьяно исполнял Ганс фон Бюлов), симфоническая поэма «Тассо», премьера 13-го псалма для тенора, хора и оркестра. После концерта в честь композитора был устроен торжественный банкет.
Известие о намечающейся свадьбе Козимы и Ганса явилось для него полной неожиданностью. Конечно, он не скрывал радости от того, что два дорогих его сердцу человека решили соединить судьбы. Только истинная ли любовь вспыхнула столь внезапно? Не принесет ли скоропалительное решение страдания обоим? Лист попросил их повременить со свадьбой, отложить ее на год, чтобы проверить чувства. Ему казалось, что таким образом он убережет «детей» от беды. Успокоенный, 14 декабря он возвратился в Веймар.
1856 год начался с подготовки празднования столетия со дня рождения Моцарта. 12 января Лист провел в веймарском придворном театре «Сомнамбулу» Беллини и уже через несколько дней уехал в Вену для участия в главных торжествах. 27 января под управлением Листа состоялся исторический концерт, программа которого включала увертюру и хор жрецов «О Изида и Осирис» из «Волшебной флейты», фортепьянный концерт c-moll, «День гнева» (Dies irae) из «Реквиема», Сороковую симфонию g-moll, арию Дон Жуана и финал 1-го действия из «Дон Жуана». На следующий день концерт был полностью повторен.
Вернувшись в Веймар, Лист 3 февраля дирижировал «Дон Жуаном» уже на сцене придворного театра. Моцартовские торжества 1856 года завершились для него написанием статьи «Моцарт», в которой не последнее место занимают его рассуждения о синтезе искусств — кредо программной музыки.
Поэтому вполне закономерно, что сразу после музыки Моцарта Лист вновь окунулся в атмосферу творчества Берлиоза, заново разучив с труппой театра и представив на сцене 16 февраля «Бенвенуто Челлини». Кстати, на этом спектакле присутствовала не только виновница торжества вдовствующая великая герцогиня Мария Павловна, но и сам автор оперы, лично приглашенный Листом. Берлиоз оставался в Веймаре еще несколько дней. 24 февраля он посетил представление «Лоэнгрина», но, к удивлению Листа, довольно резко выступил против музыки Вагнера и покинул театр, не дожидаясь окончания спектакля.
Гораздо спокойнее публика приняла бетховенского «Фиделио», прошедшего 19 марта, и оперу «Двое Фоскари» Верди, которой Лист дирижировал 8 апреля.
А с середины апреля для Листа начался «дантов ад» в связи с подготовкой к исполнению в Венгрии «Эстергомской мессы».
Было бы большим заблуждением считать, что на родине Лист пользовался исключительно славой и почетом и не имел воинственных противников. Все восторги, вызванные его прошлыми гастролями в Венгрии, относились по большей части к его исполнительскому гению, за который ему прощали попытки реализовать себя как композитора, и то с учетом патриотической направленности его произведений.
Ныне дело обстояло иначе. «Эстергомская месса» была не просто необычна для слушателя; это было новое, слишком новое слово в церковной музыке. Рутинерам всех мастей нужно было остановить Листа…
К сожалению, к лагерю его недоброжелателей начали примыкать даже бывшие друзья. Против «Эстергомской мессы» выступил граф Лео Фештетич — в письме он объяснял Листу, что «Мессу» невозможно исполнить из-за чрезмерного количества музыкантов, которых якобы не в состоянии вместить галерея базилики, а также из-за затянутости произведения[477]. Лист ответил ему письмом от 27 апреля (копию он послал Анталу Аугусу): «Есть только две возможности: или хотят слышать достойную церковную музыку, или не хотят. В первом случае я ограничу число исполнителей соразмерно местным условиям, ибо мое уважение к празднеству обязывает меня всеми способами содействовать его успеху, независимо от того, исполнят мою мессу или Бетховена, Палестрины или Лассо»[478]. Он действительно пошел на уступки — сократил и часть партитуры, и состав исполнителей, оставив всего 75 человек: четыре солиста, 41 оркестрант, 30 хористов[479]. Но уверенности, что исполнение состоится, всё равно не было.
Одновременно с треволнениями, связанными с творчеством, еще одна проблема занимала Листа всё это время — амнистия Вагнера, до сих пор находившегося в изгнании и стремившегося вернуться на родину. Вот весьма показательный отрывок из письма Вагнера Листу от 13 апреля 1856 года: «…согласен ли ты, опираясь на рекомендательное письмо великого герцога Веймарского, испросить для себя аудиенцию у короля Саксонского? Что именно тебе следует сказать королю на этой аудиенции, объяснять не должен. Но, конечно, мы солидарны в том, что, передавая мою просьбу о помиловании, надо подчеркнуть исключительно мою художественно-артистическую деятельность, поскольку именно ею, индивидуальным характером моей личности, объясняются и оправдываются мои чрезмерные политические увлечения. Весь вопрос об амнистии следует поставить на эту почву. <…> Как художник я нахожусь теперь, к счастью, в той стадии развития, когда перед глазами моими может стоять только одно: самое дело моего искусства, удача в труде, а не успехе в толпе»[480].
Лист, как мог, старался помочь другу. Но пока что и с решением этой задачи ничего не получалось.
Тем временем Лист провел в веймарском придворном театре еще три спектакля: 30 апреля «Орфея и Эвридику» Глюка, 6 мая «Лукрецию Борджиа» Доницетти и 8 мая глюковскую «Ифигению в Авлиде», — после чего отправился в Мерзебург (Merseburg), чтобы устроить «маленькую репетицию» перед Эстергомом.
В кафедральном соборе Мерзебурга устанавливали новый орган. Лист написал органную «Прелюдию и фугу на тему В-А-С-Н» (Präludium und Fuge über den Namen B-A-C-H)[481]. 13 мая ученик Листа Александр Винтербергер[482] впервые исполнил ее в стенах собора, совершив своеобразный «обряд освящения» нового инструмента.
А между тем «эстергомские» тучи над головой Листа сгущались. 26 мая он получил письмо от самого архиепископа Эстергомского и примаса Венгрии Яноша Сцитовского, ставившего его перед фактом, что при освящении базилики будет исполнена месса другого композитора…