Ференц Лист

Ламенне начинал как сторонник христианской (католической) монархии и рьяный противник идей революции, но постепенно отошел на позиции либерализма, по-прежнему считая католицизм основным критерием истины. По мнению Ламенне, «государство не может существовать без религии, религия — без Церкви, Церковь — без папы». При этом Церковь должна быть свободна от государства. Чтобы достичь этой свободы, Ламенне предложил духовенству отказаться от государственного жалованья, а римскому папе — от светской власти. Не мысля себе существование цивилизованного общества без религии, Ламенне считал, что любая законная власть непосредственно исходит от Бога. Следовательно, власть без истинного Бога есть лишь «деградирующая империя» и «общество рабов и тиранов». Именно под этим лозунгом Ламенне выступил борцом за права всех католиков, в первую очередь движимый сочувствием к зависимому положению трех католических народов — поляков, бельгийцев и ирландцев. Таким образом, российский император, короли Нидерландов и Британии были объявлены тиранами — не по своей сущности, а по принадлежности к «еретической» религии. В 1834 году в свет вышел основополагающий труд Ламенне «Слова верующего» (Paroles d’un croyant), в котором он высказался предельно ясно: Сатана, а в его лице все деспоты, покоряет народы с помощью силы (читай — армии); но народы должны противопоставить ему свое естественное право на свободу, основой для чего должна стать всепоглощающая любовь к Богу. «Бог и свобода» — основа основ философии Ламенне.

Именно эти идеи Ламенне впоследствии явились основной причиной антипатии Листа к императору Николаю I, которого он априори стал считать тираном. Впоследствии поддержка Листом Польского восстания 1830–1831 годов[130] лишь углубила разделявшую их пропасть. И личность монарха не играла для музыканта никакой роли — конфликт был рожден не на социальной, а на религиозной почве.

Точно так же Лист был далек от политики и в своем сочувствии французским революционным событиям 1830 года. Ему изначально были присущи гуманизм и умение сопереживать ближнему. Ламенне же объявлял причиной нравственного зла и социальной несправедливости эгоизм во всех его проявлениях: «предпочтение своего „я“ семье, семьи — отечеству, отечества — человечеству, человечества — Богу». Поэтому идеалы Ламенне — братская любовь всех людей, освященная истинной верой, и католицизм как самая мощная просветительная сила — нашли в Листе одного из самых горячих сторонников.

Кстати, не менее страстным поклонником Ламенне был и Виктор Гюго. Неудивительно, что творчество самого Гюго вызывало у Листа столь же пристальное внимание и любовь.

И всё же справедливости ради следует отметить, что если в приоритетах Листа аббат Ламенне занимал фактически главенствующую роль, то Пьер Симон Балланш (Ballanche; 1776–1847) оказал неменьшее влияние на самого Ламенне. Идеи христианского социализма были оформлены впервые именно Балланшем. Согласно его учению, человек живет для общества, но его внутренний мир подчинен религиозным законам. Социальный прогресс есть проявление божественной воли, посланной человечеству для совершенствования. Основополагающий труд Балланша «Опыт социальной палингенезии» (Essai de Palingénésie sociale), написанный в 1827–1829 годах, провозглашает необходимость коренного переустройства мира — создания нового общества, в котором не будет места социальной несправедливости, установится культ чувствительного искусства. Общество, основанное на свободе, религии и главенстве литературы и искусств, — вот тот идеал, к которому нужно стремиться. Увлечение идеями Балланша не было для Листа сиюминутным. В 1835 году в своей статье «О положении людей искусства и об условиях их существования в обществе» (De la situations des artists et de leur conditions dans la société)[131] Лист писал: «…я очень сожалею, что ограниченность размера моей статьи не позволяет привести отрывки из сочинений современных писателей, бросающие яркий свет на будущее нашего дела. Балланш, Ламартин и, в особенности, Виктор Гюго великолепно постигли и предсказали социальное величие искусства, „этой благородной короны низкорожденного гения“»[132].

Утверждение Балланша, что миф есть поэтическое осмысление исторического процесса и универсальный символ человеческого бытия, также нашло горячий отклик в душе Листа. Именно отсюда лежит прямой путь к последующему полному принятию им музыкальной философии Рихарда Вагнера, согласно которой основным стержнем сюжета произведения истинного искусства должны служить глобальные общечеловеческие философско-эстетические идеи, которые можно найти лишь в древних мифах и мистериях и которые единственные способны объединять драму человеческой личности с драмой космогонической.

Можно сказать, что основы последующей дружбы Листа и Вагнера были заложены задолго до их личного знакомства — при чтении Листом страниц Балланша, нашедших отражение и в его собственном творчестве. По словам Гейне, «клавиши, казалось, истекали кровью. Если я не ошибаюсь, он (Лист. — М. З.) сыграл один пассаж из „Палингенезии“ Балланша, идеи которого он перевел на язык музыки, что было очень полезно для тех, кто не читал трудов этого знаменитого писателя в подлиннике»[133].

Наконец, нельзя обойти молчанием еще одну ключевую фигуру в философии XIX века, мимо которой Лист с его всепоглощающей жаждой познания пройти никак не мог. Считается, что композитор познакомился с учением основоположника утопического социализма Клода Анри де Рувруа графа Сен-Симона (Saint-Simon; 1760–1825) лишь в 1830 году. Однако есть основания полагать, что это произошло не позднее 1829-го; в частности, об этом свидетельствует Вильгельм фон Ленц[134]. К 1830 году первоначальное увлечение уже переросло в серьезное изучение трудов Сен-Симона. И неудивительно: еще в своем первом сочинении «Письма женевского жителя к современникам» (1802) Сен-Симон призывал к неограниченному господству наук и искусств, а в 1823 году издал знаменитый «Катехизис промышленников», в котором объявил труд категорическим императивом нового общества, построенного на социальной справедливости. Основными критериями прогресса Сен-Симон считал достижение счастья для большинства людей, возможность полной реализации для научно и творчески одаренных личностей и эволюцию морально-религиозных идей. Более того, он верил в грядущий золотой век христианства, когда во главу угла будет поставлена «нравственная наука», а догматы останутся «лишь своего рода придатком» («Новое христианство»; 1825). Вкратце основные идеи сен-симонизма можно свести к следующему: основу основ отношений между людьми должны составлять гуманизм и труд; для торжества социальной справедливости всякое человеческое сообщество обязано заботиться о наиболее быстром улучшении и нравственного, и материального положения самого неимущего своего слоя; религия в обновленном виде станет моральным стержнем нового общества, объединенного под лозунгом «все люди — братья».

При отдельных разногласиях в позициях все литераторы и философы, творчество которых увлекало Листа в 1820–1830-е годы, принципиально сходились в трех основных аспектах: гуманистическом социально ориентированном восприятии мира; необходимости нравственного совершенствования каждого индивидуума через господство наук и искусств; признании религии главным стержнем существования человеческой цивилизации. Следовательно, увлечение Листа всеми этими учениями никак нельзя назвать проявлением противоречивости его натуры и «хаотичности в мозгах».