Страница 19 из 20
– Наташа? Третий дом с краю!
– Ребята, к Наташе самолёт прилетел!
К этому времени успели подойти взрослые и вызвались проводить врача.
Дети остались на месте. Разве можно упустить такой случай – посмотреть вблизи самолёт!
Сурков уже привык к этому. Где бы он ни садился, ребята всегда одолевали. Бывало, приземлится за два-три километра от посёлка, а через пять – десять минут их собирается целая ватага. И ничего не поделаешь – непременно заставят всё показать да рассказать.
Сегодня самолёт приземлился около деревни, и вместе с детьми собралась целая толпа взрослых.
Сурков рассмотрел 'площадку и, прикинув, как безопаснее взлететь с неё, подрулил машину к месту старта. Когда заглох мотор, ребята вплотную придвинулись к самолёту, с любопытством разглядывая машину и лётчика.
Послышались вопросы:
– Дядя, а ты на войне был?
– А до Москвы тебе долго лететь?
Но разговора не вышло. К самолёту на носилках уже несли девочку. Сурков сел в кабину. Наташу на носилках положили в самолёт. Женщина-врач села у изголовья девочки.
Можно было лететь, но мать держалась за крыло самолёта и, рыдая, упрашивала:
– Возьмите и меня, пожалуйста!.. Мне места не надо, я на полу как-нибудь! – говорила она, глядя то на доктора, то на лётчика. – Ну как же она одна-то будет!
– Нельзя этого делать, – отвечал ей Сурков. – Я не имею права перегружать самолёт.
Врач успокоила:
– Не волнуйтесь! Через час ваша дочка будет в московской клинике, её станут лечить лучшие врачи. Я записала телефон колхоза и обещаю сегодня же сообщить вам о здоровье дочки.
Сурков запустил мотор, и после маленького разбега самолёт с красным крестом быстро поднялся в воздух.
Через месяц Наташа поправилась. Мать приехала за ней, и они вместе отправились домой. Наташа расспрашивала о школе, об учительнице, о подругах, беспокоилась, цел ли её новый портфель с кармашком для завтрака.
И тут же девочка впервые узнала от матери, как за ней прилетал самолёт, какой хороший был лётчик, как несколько дней в деревне об этом только и говорили.
– Вот время-то настало! – закончила мать. – Мне, простой колхознице, такую помощь оказали!
А в это время Сурков и его товарищи – пилоты – летали по срочным вызовам на крылатых машинах «скорой помощи» в близкие и дальние районы нашей страны.
В солнечный августовский день на аэродроме в Праге было необычайно оживлённо и шумно. В большой толпе народа мелькали красные пионерские галстуки и слышались звонкие детские голоса.
Не так ещё давно на этом аэродроме каменными изваяниями стояли фашистские часовые. Сюда приходили и отсюда вылетали страшные самолёты с чёрной свастикой на плоскостях. В самолёты усаживались или выходили из них гитлеровские офицеры…
Кошмар этих дней ещё хранился в памяти маленьких людей, которые теперь, в красных галстуках, радостные, улыбающиеся, ждали самолёта. Да ещё какого самолёта!
Чешские пионеры полетят сейчас в Советский Союз, в гости к советским пионерам. Они увидят Москву, а потом будут отдыхать в Артеке, у Чёрного моря!
Стрелки больших часов показывали половину двенадцатого. Посадка через пятнадцать минут. Это заранее было известно. Но пионеры уже давно волновались. Они выбегали, разглядывая поле аэродрома. Каждый хотел раньше других увидеть самолёт.
– А может, он испортился? – беспокойно спрашивал один у другого.
– Ну да, как бы не так! Время ещё не подошло.
Резонно ответив товарищу, малыш бежал к родителям спросить, а не испортился ли и в самом деле самолёт.
– А если испортился, мы не полетим? А?
Но вот наконец, оглушая всех шумом моторов, обдавая ветром и пылью, подошёл советский самолёт.
В один миг пионеры встали в строй, и вожатый сделал перекличку. Двадцать шесть пионеров были налицо.
Теперь заволновались провожающие. Они окружили пионерский строй.
Каждому хотелось ещё раз поцеловать своего сына или дочь, ещё раз сказать напутственное слово. Матери сконфуженно вытирали непрошеные слёзы – как бы то ни было, а всё-таки страшно отпускать своих детей так далеко!
Окружённые плотным кольцом провожающих, пионеры направились к самолёту.
Командир воздушного корабля Герой Советского Союза Михайлов стоял около лесенки, ласково встречая своих пассажиров. Пионеры организованно входили в самолёт. А из толпы провожающих раздавались последние наставления:
– Мачек, Мачек, не забудь съесть бутерброд!
– Прокоп, осторожнее входи – упадёшь!
– Слава, пиши чаще!
– Холодно будет – надень тёплые носки!
Дети отмахивались: ну вот ещё, что они, маленькие, что ли!
Улетало двадцать шесть ребят, а у самолёта стояло более ста взрослых. Они кричали что-то, размахивали руками, посылали воздушные поцелуи детям, которые прилипли к окнам, разыскивая глазами своих близких.
Люк закрыт, лесенка убрана, и самолёт вырулил на взлётную дорожку.
Старт был в противоположной стороне, и при взлёте самолёт промчался опять мимо аэропорта. Дети снова увидели провожающих, и аэродром скрылся.
Набрав высоту, самолёт взял курс на Москву. Михайлов получил специальное указание лететь на этот раз в Москву без посадки в пути.
Обычно взрослые пассажиры тихо и спокойно сидят на своих местах. Но теперь в самолёте всё было по-другому. Пионеры громко кричали, перебегая от одного окна к другому.
– Смотрите, поезд идёт! Какой он маленький! – кричал один, и все подбегали к нему, как будто только из этого одного окошка и виден был поезд.
– А вот речка! Какая узенькая!
Бортмеханик вошёл в пассажирскую кабину.
– Ребята, в самолёте нельзя бегать! А ну-ка, сядьте по своим местам! – громко крикнул он.
Поднялась суматоха. Некоторые поспешили сесть, другие недоумевающе смотрели: чего от них требуют? Вожатый пионеров сказал бортмеханику:
– Здесь немногие понимают русский язык. Я сейчас им скажу.
– Вы скажите им, что когда они бегают, то нарушают равновесие самолёта.
Вожатый на чешском языке стал строго объяснять это пионерам.
Те притихли и расселись по местам.
– Ну, как там дела? – спросил радист бортмеханика. – Из Москвы справляются, как дети себя чувствуют.
– Скажи, что хорошо. Прыгают, правда, да бегают. Вон, слышишь, опять затопали. А ведь только что договорились!,. – смеясь, ответил бортмеханик.
Минут через пятнадцать в дверь пилотской кабины постучали. Механик открыл.
– Можно мне с командиром самолёта поговорить? – спросил один пионер на ломаном русском языке.
– А зачем он тебе?
– Мы хотим посмотреть, как он управляет самолётом.
Механик пошёл вместе с пионером к Михайлову. Тот, выслушав просьбу, сказал:
– Ну что ж, давайте! Только не все сразу – не больше пяти человек. Одни посмотрят и расскажут потом остальным.
Мальчик побежал к товарищам, и там поднялся спор – кому идти. Наконец договорились.
Решили послать тех, кто понимал русский язык. Таких набралось пять человек: четыре мальчика и одна девочка.
Теперь и в пилотской кабине стало шумно.
Пионеры засыпали вопросами Михайлова:
– Ой, как много тут приборов! Как вы всё это помните?
– Это что такое?
– А это что?
Михайлов передал управление второму пилоту и начал объяснять:
– Этот прибор показывает, на какой высоте находится самолёт. Смотрите, стрелка стоит на цифре «2». Эго значит, что мы летим на высоте двух километров. Если снизим самолёт к земле, стрелка сразу передвинется. А вот эта стрелка указывает скорость. Мы сейчас идём со скоростью двести восемьдесят километров в час. Этот прибор показывает, в каком положении находится самолёт. Все эти приборы пилотажные, по ним мы узнаём, как идёт самолёт… А здесь – моторные приборы. Они показывают, сколько бензина в самолёте, какая температура масла… Лётчик управляет и руками и ногами. Вот ножное управление – это если надо повернуть самолёт направо или налево… А это называется руль высоты – когда надо направить самолёт вверх или вниз. А можно включить автопилот и совсем не управлять самолётом…