Страница 44 из 46
Не спеша, Вервольф поднялся на бруствер. Покрытый пожухлой прошлогодней травой, земляной вал тянулся вперед на многие метры, плавно переходя в береговой склон, а затем круто снижался к самой воде, к тому месту, где пенные волны прибоя разбивались о покрытые водорослями камни под обрывистыми берегами. Далеко на юго-западе, почти скрытый холмом центрального форта, виднелся Дальний, приютившийся у подножия гор на противоположном берегу залива...
- Ваше превосходительство, разрешите обратиться! - голос Карселадзе вывел советника из состояния задумчивой созерцательности.
- Разрешаю, поручик!
- Господин Советник! Мне бы всё-таки хотелось уяснить, почему Ваш выбор пал именно на меня?
Вервольф улыбнулся. Очевидно, поручика этот вопрос терзал всё то время, пока они ехали в поезде и ходили по фортам, но только теперь, когда представилась возможность задать его наедине, он всё же, решился. Поскольку все остальные сейчас ещё осматривали внутренние помещения форта, то у них с поручиком было минут пять для задушевной беседы.
- То есть Вас, дорогой Владимир Георгиевич, интересует, почему именно Вам предложили возглавить оборону на передовых рубежах?
- Да, причем меня смущает именно то, что не приказали, а предложили...
- Хорошо, поручик, я Вам расскажу. Постараюсь быть с Вами предельно откровенным, потому и Вас попрошу высказываться, не стесняясь. Итак! Предложили потому, что мне на этих позициях нужен человек, который добровольно, именно добровольно, а не повинуясь долгу исполнения приказа, согласится командовать этими рубежами. А почему именно Вам? Вот тут как раз всё очень просто. Мне на этой позиции нужен смелый, решительный и инициативный командир. Который будет действовать в отрыве от остальных сил, не оглядываясь на начальство и способный принимать решения самостоятельно.
- Вы считаете, что я соответствую данным требованиям?
- Вполне, поручик! Тем более, что у меня есть две замечательные рекомендательные телеграммы на Вас!
- Вот как? И, позвольте узнать, от кого, если не секрет?
- Не секрет. От Вас! - и Вервольф широко улыбнулся.
На лице Карселадзе застыло удивление:
- От меня? Вы, верно, шутить изволите! - только и смог вымолвить он.
- Да, Владимир Георгиевич! От Вас. Именно от Вас! Какие уж тут шутки! Через три месяца японец будет на Квантуне, у меня шутить времени нет, уж простите... А телеграммы - вот они.
И Сергей достал из полевой сумки два телеграфных бланка.
- Я Вам зачитаю пару интересных фрагментов в них. Вот, например: '...шлю правдивое сказание о здешних Вас интересующих и волнующих делах: здесь нет людей долга, а есть бездарные выскочки, лишенные творческой плодотворной и предусмотрительной государственной работы...', а вот тоже любопытная фраза: '...никто из нас знающих здесь не верит и не видит, особенно теперь, Суворова, Нахимова и Скобелева, лишь одних достойных предводительствовать великим русским народом в сражениях и баталиях, в том, в ком Вы ошибочно то нашли...'. Любопытные фразы, не правда ли, господин поручик?
- Как они к Вам попали?!
- А Вы, Владимир Георгиевич, думали, что телеграфист отважится подобное переслать в Петербург или князю Амилахвари? Негласная цензура-то не дремлет, поручик! Это Вы достаточно смелый и честный человек, чтобы написать такое. А вот генерал Стессель, везде посадивший своих людей, был бы об этих строках совсем иного мнения. И немедля отдал бы Вас под суд. Вот только незадачка вышла. Стесселя то - того, сняли с занимаемой должности. Вот телеграфист и растерялся. И отправлять подобное боязко, и положить на стол некому... Нет Анатоле... В общем, на телеграфе я их сегодня утром и забрал.
- Вы считаете, что в этих телеграммах что-то не соответствует действительности?
- Если честно, поручик, то есть там такой момент. Не в том, что касается характеристик, которые Вы дали прошлому руководству крепости и эскадры, а в том, как Вы расцениваете нападение японцев. Дневной бой - тут да, я с вами согласен. Но вот ночное нападение - это не смелая рыцарская атака, как Вы пишете. Это подлое нападение без объявления войны. Как и захват нашего транспортного корабля ДО начала боевых действий. Это всё - нарушение законов и обычаев ведения войны. Они даже все формальности не потрудились соблюсти. Вот так, господин поручик!
- И что Вы собираетесь делать с этими телеграммами, Ваше превосходительство?
Карселадзе стоял, весь напряженный. По его лицу было видно, что он готов уйти в глухую оборону, но от своих слов отказываться не собирается. Вервольф улыбнулся - 'Это хорошо, что ты такой упёртый и стоишь на своём. Значит, не ошибся я в тебе!'
- Что я собираюсь делать? Да ничего особенного. Собираюсь вернуть их Вам! - и он протянул трепещущие на ветру бланки поручику.
Тот машинально взял их. Но теперь вместо глухой обороны на лице его читалась явная растерянность.
- И что прикажете мне с ними делать, господин советник?
- Ничего не прикажу. Решайте сами. Если хотите выслушать моё мнение - то они уже несколько запоздали. Прошлого руководства крепости и эскадры тут уже нет. Конечно, ни я, ни адмирал Модус не тянем на звание 'Нахимова', как и Кондратенко - не Суворов. Так что, если считаете нас такими же бездарностями и выскочками, как Старк, Стессель и иже с ними - то можете отправлять. Препятствий вам чинить никто не будет. Телеграфиста я предупредил - Ваши телеграммы он примет и отправит немедля. Так что решать - только Вам.
Карселадзе стоял, не зная, что сказать и что делать. Всё только что произошедшее никак не вписывалось в привычный образ действий старого руководства крепости.
- В общем, - Сергей решил первым нарушить молчание, - не зависимо от Вашего решения, моё предложение возглавить оборону передовых позиций остаётся в силе. Если хотите полюбоваться на эти самые позиции отсюда - то взгляните на вершины холмов на севере от нас. Там и увидите то, что предстоит защищать.
И Вервольф протянул поручику свой бинокль.
И, пока Карселадзе рассматривал смутные очертания старых фортов на противоположном берегу бухты Хэнд, на бруствер поднялись остальные, во главе с Кондратенко.
- По-моему, довольно неплохой форт. Особенно, учитывая, сколько лет он стоял в запустении!
- Да, Роман Исидорович! - отозвался Вервольф, - Мусора и грязи, конечно, много. Но это не страшно - вычистить-вымести, пробелить свежей известью - и вполне нормальная батарея получится!
- Я бы даже сказал - весьма и весьма неплохая! - подключился к разговору Рашевский.
- Сергей Александрович, как считаете - успеем всё здесь привести в порядок к концу апреля?
- Я думаю, господин советник, что батареи будут готовы к началу апреля, если, конечно, пушки прибудут вовремя.
- Ну вот и славно! А теперь, господа, думаю, пора нам податься на тот берег бухты, чтобы осмотреть будущие передовые позиции.
- Поедемте, господа! - произнёс Кондратенко, - Время не ждет.
От станции Кинчжоо до старого китайского форта на высоте 35 - чуть более пяти вёрст. По дорогам из замерзшей грязи, среди небольших китайских деревень с чудными названиями - Удятен, Киндзятен, Шудятунь. Кирпичные и глинобитные фанзы, крытые черепицей (кто побогаче) или стеблями гаоляна. Сады фруктовых деревьев во дворах. Сараи, хлева... В общем - всё, как в обычных русских деревнях. Только архитектура у построек другая - характерная, китайская. Как и у лиц встреченных по дороге местных жителей.
Старый форт располагался на вершине холма, над самой деревней Шудятунь. Конечно, до фортов Талиенваня ему было далековато - как по монументальности укреплений, так и по их сохранности. Но, для временной обороны он вполне подходил. Правда, это было видно уже только отсюда, с самого форта. Снизу, от деревни, он казался совершенно бесполезной грудой старых камней. Хотя на самом деле ещё вполне мог способствовать успешной обороне. Но только временной. Ибо господствующие высоты отрогов горы Самсон начинались в полутора верстах севернее позиции - сначала одиночной высотой 45, а затем, чуть дальше - в трёх-четырех верстах - целым массивом высот, переходящих далее к северу в крутые горные склоны. Вервольф повернулся к Кондратенко: