Страница 9 из 16
Другой момент – это отсутствие способности нахождения общего языка с другими людьми. Я, конечно, находил друзей. Но насколько уверенно можно называть друзей друзьями, если они в течение периода от одного дня до нескольких месяцев уходят из твоей жизни, косвенно или прямо оставляя объяснение причин, по которым они это сделали! С одной стороны, те, кто меня оставляет, хотя бы не пользуется дружбой в корыстных целях. А если я об этом догадаюсь раньше, чем это произойдёт, то уже я избегаю контактов с такими людьми. Варианта «дружбы» с моим участием всего два. И ни один мне не приносит удовлетворения. Казалось бы, в чём проблемы, если я могу избегать любых контактов, таким образом, избегая всех возможных неприятностей, которые возникают именно в коллективе (обществе, социуме и т. п.)? Не могу сойтись с людьми, и поэтому просто с ними не пытаюсь сходиться. Но эта проблема плавно перетекает в следующую.
Я не могу найти работу! Вернее, нахожу подходящую работу себе, но не подхожу для неё сам. И не без участия человеческого фактора. Я как поплавок погружаюсь в море вакансий и дрейфую на поверхности. Я, прежде всего, натыкаюсь на строгий отказ в приёме на работу ввиду моей неопытности. Дело в том, что я умудрился выучиться на менеджера в высшем учебном заведении. Это было очень не просто. Но, с одним отчислением, я всё-таки добился этой цели. Я получил эту несчастную корочку, называемую дипломом. А теперь благополучно получаю отказы, потому что работодателей, оказывается, интересует не диплом, а опыт работы от нескольких месяцев до нескольких лет. А где получить опыт работы, если работать без опыта (имеется в виду, по специальности) просто негде? Вот такая странная ситуация. Если я устроюсь дворником, я, конечно, поработаю, но не получу опыт работы. Таким образом, я просто никогда не смогу устроиться на работу. У меня нет денег, связей (друзей), добрых (имеющих возможность посодействовать) родственников. Нет возможности устроиться. Я не могу даже всю жизнь проработать хотя бы грузчиком – у меня остеопороз. «К нам приходят работать, а не учиться» – отвечают мне работодатели. А вот если бы мне так не говорили, не заикались про опыт работы, мне бы может, и не пришлось так мучиться, может, что-то и получилось бы. Но, опять же, коллектив… Меня всё время называют нудным, слишком скромным, бедным (во всех смыслах), тихим и скучным (и это далеко не весь список). Во мне все ищут функцию, и не могут найти! И поэтому я никому не нужен. Поэтому я не люблю людей. И уже просто не хочу даже пытаться с ними находить что-то общее.
Подводя итог, я попробую представить, спрогнозировать то, что у меня будет впереди.
Спустя время я начну невольно заставлять мать выкидывать меня из дома за то, что «сижу у неё на шее». При ненадлежащем лечении у меня обострится андрологические заболевание. Кстати, с этим я уже был у специалиста. Но он отказался мне помочь. Причину отказа объяснил тем, что не знает, как помочь. Плюс ко всему, видимо, сильно не хотел регистрировать факт лечения, дабы не давать повода военкомату усомниться в моём несоответствующем воинской службе здоровье. Правда, в последующем я убедился, что мир не без добрых людей, – в военкомате и без того сочли, что моё здоровье никуда не годится. В общем, походы по врачам и в будущем не принесут результатов. Здоровье будет медленно ухудшаться. К тому же у меня плохое зрение. Окулист в своё время предупредил меня, что к 40 годам я начну терять зрение… А попросту для того, чтобы хоть как-то удерживать своё здоровье, нужны деньги. Но где мне их достать? Потом у меня не будет жены, детей, семьи, друзей, здоровья, работы… У меня не будет ничего, кроме одного… страданий! И главное никакой от меня пользы в этом мире не будет…
Подумав обо всем, об этом я начинаю задумываться о самоубийстве. Я привёл достаточно аргументов, чтобы убедить в том, что я далеко не легкомыслен. Я реально оцениваю ситуацию. Я реалист. Я понимаю, что, покончив с собой, я не только перестану страдать сам, но и оставлю в покое всех, с кем меня сводит судьба. Ведь даже критикуя, человек не ненавидит, и даже не жалеет, а просто хочет, чтобы всё было не так, по-другому, лучше. Желая добра, человек может критиковать очень жёстко. И таких критиков у меня было и остаётся очень много. Но реально никто ещё не захотел мне помочь… Я так больше не могу… Вот, и задумался… Быть или не быть?
Сергей, ваша разумность, рассудительность радуют. Поэтому, я думаю, Вы сможете прислушаться к моим аргументам.
Я слышал как минимум о двух старых женщинах, живущих примерно в одном состоянии. Несколько лет (одна из них – несколько десятилетий) живут, не вставая с постели. Они тяжело больны.
Первая из них, которая недавно умерла, лежала несколько лет. Обычно, когда человек долго в несчастии, от него многие отворачиваются. Большинство людей ведь хочет получать, а не отдавать. А к ней все эти годы ходило очень много людей. Все больше и больше. Вроде человек идет исполнить тяжелый долг – навестить больного. А выходит от старушки, наоборот, радостный, укрепленный в силах.
Почему такое чудо? Потому что человек не унывал, а старался дарить себя людям, поддерживать людей своим теплом и молитвой. Получалось, что наоборот – она поддерживала здоровых.
Что в этом удивительного? Ведь мы тратим силы на удовольствия, на всякие глупости, а она так силы не тратила, но много приобретала их терпеливым страданием.
За ее гробом шли тысячи человек. Такое редко бывает с инвалидами…
Вторая лежит в глухой деревне в Рязанской области. К ней едут со всей страны, в том числе из Москвы, едут на поклон. К деревенской старухе-инвалиду. Своим страданием и молитвой она обрела дар прозорливости. Она очень много помогает людям…
Наверно, Вы уже поняли, к чему я все это.
Прозорливости мало кто достигает, и не нужна она.
А вот учиться отдавать – нужно. Всем нам больше всего нужна от других людей – любовь. А этим инвалид, как бы ни было плохо его здоровье, наделен не меньше, чем здоровый, а если он терпит смиренно – то гораздо больше.
Поэтому Вы можете быть нужны людям не меньше, а даже больше, чем человек здоровый, красивый и богатый. Это совершенно точно.
К кому во все века больше всего тянулись люди, шли тысячами, хоть бы края одежды коснуться? Не к богатым же. К святым!
Что касается неудачного сексуального опыта. Поймите простую вещь. Одно дело, когда это делается просто ради удовольствия, с человеком, для которого нет ничего важнее удовольствия. Другое дело – когда это происходит по любви, в браке, с человеком, имеющим правильную систему ценностей. В законном браке, по благословению Божию, возможно многое, что не удается в грехе.
Сколько было случаев в истории Церкви, когда зачинали и рождали глубокие старцы и старицы?
И работу Богу ничего не стоит найти Вам, если Вы у него попросите.
А Вы хотите сдаться еще до начала битвы.
Мне кажется, это не по слабости, а просто по неведению. Неведению тех возможностей, которые перед всеми нами открыты.
Сергей, «Москва не сразу строилась». К чему это я? Сейчас мне 26 лет, я немногим старше тебя. Так вот, история. С 12 моих лет у меня начались проблемы с головой – сильные головные боли. До чего меня доводили эти приступы боли? Об этом в полной мере не знал никто, скулила, конечно, порой. Все врачи списывали это на половое созревание. «Пусть так!» – сказала я себе.
Друзей у меня не было: все мои силы уходили на то, чтобы победить себя и не позволить себе «зажалеть» себя же до смерти (в прямом и переносном смысле – были мысли, ой, как были!). Несмотря ни на что, я успешно окончила школу, поступила в престижный университет. А дальше началось самое интересное: те головные боли, что были у меня в школе, оказались лишь малой толикой того, что началось во время учебы в университете. Звуки, даже шепот, запахи, прикосновение одежды, малейшее движение моего же тела, даже пальца – всё, ровным счетом всё причиняло невыносимую боль. Так проходили приступы. Никогда никому этого не желала и не пожелаю. Все нормальные физиологические потребности (еда, сон, движение, чувство времени) были нарушены. Все вены были исколоты – мне назначали поддерживающее лечение каждые три месяца. Все – это значит, все вены, до которых можно достать, не доведя до болевого шока. Без обезболивающих таблеток нельзя было просуществовать больше 3-х часов. Дозы таблеток постоянно росли, приходилось употреблять всё более и более сильные обезболивающие – это я уже делала сама, потому что врачи отказывались что-либо делать, на мне поставили «крест». Но искреннее «спасибо» им за честность. Неделями пребывала в амебоподобном состоянии. Я таскала свитеры-балахоны, под которыми не было видно ни синющих рук, ни худобы, ни трясучки.