Солнце Велеса

Лютаву по воде перенесли в лодью, положили на днище, и лодья почти сразу двинулась.

Два парня и девушка, связанные и с кляпами во рту, остались лежать у погашенного костра. О них Доброслав не беспокоился – до утра ничего с ними не случится, а завтра авось найдут. И пусть они тогда рассказывают что хотят. Князь Вершина тоже не дурак и сумеет сосчитать три пальца – и сам догадается, кто похитил его дочерей в ту самую ночь, когда гости так неожиданно покинули Ратиславль. Но пусть пеняет на себя!

До утра похищенных никто не искал. Любовида, мать Молинки, зная, что та ушла гулять с Лютавой, подумала, что девушки ночуют у Далянки в веси Мешковичей. Хватились их только наутро, когда обнаружилось исчезновение гостей.

Узнав о том, что луговина пуста, а шатры и лодьи вятичей исчезли, Вершина не очень удивился. Видимо, Доброслав сам понял, что ему нет смысла дожидаться веча, потому что ничего хорошего ему угряне не скажут. Однако тайный уход, от которого веяло недоверием и неприкрытой враждой, очень настораживал. Как бы не случилось чего похуже!

Ухода гостей никто из сродников не видел и не слышал, и бабы уже заговорили между собой о ворожбе, которая, дескать, подняла вятичей да сразу и унесла на край света. Лучиха будто бы даже видела, как шатры косяком летели на полуденную сторону, но этого никто, кроме ее золовок, за правду не принимал.

– А Лютава где? – между делом спросил Вершина и огляделся.

Он помнил, что старшая дочь с вечера не пошла в Остров, а собиралась гулять с сестрами, и надеялся, что она что-то знает.

– Где? – Любовида удивленно поглядела на него. – Сама бы я ее спросила, где Молинка? Обе же дома не ночевали. Не на Остров же к себе она ее потащила!

– Не ночевали?

Князь переменился в лице. Вот она – неприятная неожиданность, которую он предчувствовал с того мгновения, как узнал о внезапном отъезде гостей. Лютава и Молинка! Еще не желая верить, еще надеясь, что отсутствие дочерей никак не связано с бегством вятичей, он мгновенно настроился на самое худшее. Если Доброслав просто бежал – это неприятность, но вполне терпимая. Однако если он увез старших дочерей – это беда, большая беда, которая ляжет не только на Ратиславичей, но и на все племя угрян. Стараясь скрыть тревогу, князь приказал немедленно всем искать – девушек, следы, видоков, что угодно!

– Где они гуляли? – Вершина огляделся, требовательным взглядом впиваясь в лица домочадцев. – Кто знает?

– Да там, на Ярилиной плеши, где всегда, – ответила ему Ветлица, младшая сестра Молинки, четырнадцатилетняя бойкая девица. – Мы там гуляли с девками, а потом я спать пошла, они с Молинкой еще оставались, и с ними из Отжинковичей кое-кто – ну, Лазорка с Гостянкой, Востряк, Точило, ну, еще какие-то их парни. Мы с Премилкой устали потом и ушли, а они еще оставались…

Во главе гомонящей толпы князь сам бросился бегом на Ярилину плешь…

И первый, кого он там увидел, был его старший сын Лютомер.

Еще на ранней заре, почти в темноте, Лютомер очнулся и осознал одновременно несколько вещей. Первое: что он лежит не на скамье в большой землянке стаи, где его обычное место, а в избе бабы Темяны, на лавке, где обычно спит Лютава. Второе: что самой Лютавы рядом нет. Ночь уже прошла, а она так и не вернулась! Они расстались в Ратиславле – она хотела еще погулять с девушками, а он забрал бойников с луговины и пошел с ними домой в Логово. Именно в эти теплые, душистые, кружащие головы длинные вечера бойникам строго предписывалось не покидать без разрешения Волчий остров, чтобы их потом не искали разгневанные отцы и матери чересчур податливых девушек. Однако взрослеющих парней и без того нелегко держать в узде, а в этом деле и подавно, поэтому Лютомер следил за этим сам.

Он спокойно оставил сестру возле хоровода – никто на Угре не захочет ее обидеть. Убедившись, что все бойники дома, Лютомер пошел в бабкину избу. Темяна осталась у дочери в Ратиславле, и он прилег на лежанку сестры, чтобы дождаться ее и сразу убедиться, что она вернулась.

Лежа в темноте знакомой избы, где лишь в углу смутно белела сухая березка – обязательная принадлежность жилища волхвы, – Лютомер глядел в темную низкую кровлю и мечтал о том, как Лютава вернется – веселая, утомленная, принесет в волосах запах вечерней прохлады и лесных трав… Она сразу почувствует его присутствие, но сделает вид, что в темноте ничего не заметила – развяжет поясок, снимет очелье и сразу бросится на лежанку, а потом вскрикнет, будто очень испугалась, обнаружив здесь кого-то… Он заранее улыбался в темноте, стараясь угадать ее приближение, услышать совсем не слышные девичьи шаги по траве, шорох подола сорочки… Нечего не было для него желаннее, чем запах ее разгоряченной кожи – знакомый, будто свой собственный, и холод босых ног, еще не согревшихся после ходьбы по лесной тропе… Никого он не любил так, как ее, столь близкую ему по крови и по духу. Имея между собой семь лет разницы, они были ближе, чем иные близнецы.

Шесть лет назад Лютомер узнал, какая необычная доля суждена его сестре. От матери ей достался мощнейший дух-покровитель – Волк Нави, страж Огненной реки. И в уплату за помощь Лютаве предстояло дать ему тело для нового рождения – тело своего будущего ребенка. Даже Лютомер, тогда уже взрослый, сильный человек, встревожился за свою всего лишь двенадцатилетнюю сестру.

А потом исчезла их мать, Велезора. Наставницей сестры осталась лишь баба Темяна. Мать не брала с Лютомера никаких зароков, но он понимал: для него невозможно вернуться в Ратиславль, завести семью и жить как все, оставив юную девочку почти один на один с Волком Нави. И он остался ждать, пока покровитель пришлет ей мужа. А тот все не спешил. И они жили на Острове, как на том свете, год за годом, отделенные от людей невидимой стеной. Даже едва ли замечали, как проходит время. Как в том старинном сказании о брате и сестре, что жили вдвоем в избушке. Лютомер знал: рано или поздно в избушку явится ловец, чужой человек, что станет добиваться любви его сестры. Но ждал его скорее со стороны Нави, чем Яви…

И оттуда, из Нави, вдруг что-то потянуло Лютомера. Зашумели в сумраке невидимые крылья: это позвал его Черный Ворон, старший сын Велеса.

– Идем со мной, бр-рат! Без вас не спр-равлюсь!

И уже вился вокруг него длинным роем пылающих искр их «младшенький», заливаясь свистом…

На свете было еще двое таких же, как Лютомер. Старший брат – Черный Ворон, младший брат – Огненный Змей, помогали Лютомеру в Нави, как и он, Белый Волк, помогал любому из них, если приходила нужда. Втроем они составляли такую силу, что в иных покровителях уже не нуждались.

Черный Ворон мчался под серым небом Нави, указывая путь, двое братьев следовали за ним. Где-то в просторах Яви лежал в беспамятстве воин, сжигаемый лихорадкой из-за тяжелой раны, а Огнея, служанка Кощной Матери, тянула дух из тела в Навь. Лютомер даже не знал, кто этот человек, но Черный Ворон не хотел его смерти и позвал братьев, чтобы помогли отстоять. Воин стонал в забытьи, вокруг него скользили две белые тени – женщины-волхвы, пытающиеся удержать дух в теле. Но им было бы не справиться, не отогнать Огнею и ее одиннадцать сестер, если бы не они – Черный Ворон, Белый Волк и Огненный Змей.

Но вот воин очнулся, и братья-оборотни простились, возвращаясь каждый в свое человеческое тело и к своим земным делам…

Придя в себя, Лютомер осознал, что уже почти утро, а в избе он один. Нет ни бабки, ни Лютавы, на лежанке которой он провел эту ночь.

А чутье, проснувшись вместе с ним, мигом сказало: случилась беда. Ощущение этой беды ждало его прямо тут, у выхода из «навьего окна». Скатившись с лежанки, Лютомер торопливо оделся и бегом пустился через лес к землянкам бойников. Заслышав стук, изо всех сразу дверей показались взъерошенные головы.

– Что, Требила таки сбег? – ахнул Чащоба, у которого в эту ночь на уме была только одна забота. – Да я ему сам сейчас все оторву…