Страница 20 из 28
– Слушателей своих я уважаю, – резко сказал он, – а вот автор этой записки не уважает ни меня, ни мою работу. Он упрекает меня в непристойности. Скажите, какой благовоспитанный юноша! Каждый токарь, фрезеровщик, столяр, когда он становится к своему станку или верстаку, снимает пиджак. Так ему сподручнее работать. Автор этой записки сидит в зале и только меня слушает, а я работаю, утомляюсь, и без пиджака мне работать удобней. Надо, товарищи, уважать немножко и работу поэта.
Зал разразился на эту реплику Маяковского громкими аплодисментами».
Афиша творческого вечера В.Маяковского «Как писать стихи» 20 сентября 1926 г.
30 сентября в той же аудитории Политехнического музея проходил диспут о хулиганстве. Ленинградская «Красная газета» написала:
«Маяковский, выступивший в заключение, рекомендовал побольше и посерьёзнее заниматься боксом, для того чтобы каждый мог дать отпор любому хулигану».
Газета «Известия»:
«Заканчивая своё слово, тов. Маяковский зачитывает стихотворение "Хулиган", подчёркивая его конец».
Финал стихотворения звучит так:
«Когда / у больного / рука гниёт —
не надо жалеть её.
Пора / топором закона / отсечь
гнилые / дела и речь!»
В это время в Московском Художественном театре вовсю шли репетиции спектакля по пьесе Михаила Булгакова «Дни Турбиных» (сначала она называлась «Белой гвардией»). «Пролетарская» общественность советской столицы устроила невероятнейшую травлю пьесы и готовившегося спектакля. Маяковский в этой травле принял самое активное участие.
Вечером 2 октября 1926 года в Москве, в Коммунистической академии, состоялся диспут на тему «Театральная политика советской власти», на котором с докладом выступил нарком по просвещению А.В.Луначарский. Из пяти ораторов, принявших участие в обсуждении вопроса, предпоследним был Маяковский.
Так как утром того же дня в Художественном театре прошла генеральная репетиция «Дней Турбиных», своё выступление Владимир Владимирович начал так:
«Товарищи, здесь два вопроса: прежде всего, академический доклад товарища Луначарского о политике Наркомпроса в области театрального искусства, а второй – это специальный вопрос о пьесе Булгакова "Белая гвардия", поставленной Художественным театром».
На генеральной репетиции Маяковский не был, содержания булгаковской пьесы не знал, но «второму вопросу» посвятил больше половины своего выступления.
Что же он мог сказать, если в существе дела не разобрался?
По Москве тогда ходили упорные слухи о том, что премьеры, назначенной на 5 октября, не будет, так как спектакль запретят. И Маяковский присоединился к тем, кто разносил крамольную постановку в клочья, сказав, что для Художественного театра…
«… это правильное логическое завершение: начали с тётей Маней и дядей Ваней и закончили "Белой гвардией"».
В зале раздался смех, и воодушевлённый поэт, назвав пьесу «нарывом» («вылезшая, нарвавшая "Белая гвардия"»), добавил менторским тоном:
«Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть – и пискнул. А дальше мы не дадим».
Маяковский произнёс эти карающие фразы так, словно занимал какой-то важный ответственный пост, и от него зависело, допускать или не допускать до советских зрителей пьески сомнительного буржуазного пошиба.
Кто-то из сидевших в зале тут же спросил:
«– Запретить?»
Маяковский ответил:
«– Нет, не запретить. Чего вы добьётесь запрещением? Что эта литература будет разноситься по углам и читаться с таким удовольствием, как я двести раз читал в переписанном виде стихотворения Есенина».
Из зала выкрикнули:
«– Это для любителя!»
Маяковский ответил:
«– Это для человека, который интересуется. Если на всех составлять протоколы, на тех, кто свистит, то введите протоколы и на тех, кто аплодирует. Бояться протоколов с той и с другой стороны не приходится».
Так о чём же всё-таки говорил на этом диспуте Маяковский?
Против чего выступал?
Что и кого поддерживал?
Понять (читая стенограмму) суть его выступления очень трудно. Ведь получается, что он был и против «Белой гвардии» и против её запрещения.
Вероника Полонская
Свою речь Владимир Владимирович завершил словами о ЛЕФе:
«Мы бы хотели от товарища Луначарского по отношению к тем писателям, которые бьются за лозунги и плакаты, за революционное, за лефовское искусство, слышать: "Да здравствует ваша политическая работа, и побольше вашей политической работы и к чёрту аполитичность!" Вот это мы хотели бы слышать».
Зал вновь разразился аплодисментами, и Маяковский, повторивший (в который уже раз!) лефовские притязания на лидерство в области литературы и искусства, гордо покинул трибуну.
В августе-сентябре 1926 года журнал «Новый мир» опубликовал статью Маяковского «Как делать стихи?». В ней Владимир Владимирович сразу заявлял:
«Я должен писать на эту тему…
Я хочу написать о своём деле не как начётчик, а как практик…
Ещё раз очень решительно оговариваюсь: я не даю никаких правил для того, чтобы человек стал поэтом, чтобы он писал стихи. Таких правил вообще нет. Поэтом называется человек, который именно и создаёт эти самые поэтические правила».
Статья довольно большая – в 12-ом томе собрания сочинений Маяковского она занимает 36 страниц.
И сразу вспоминается небольшое стихотворение Константина Бальмонта «Как я пишу стихи» (из сборника «Фейные сказки»):
«Рождается внезапная строка,
За ней встаёт немедленно другая,
Мелькает третья ей издалека,
Четвёртая смеётся, набегая.
И пятая, и после, и потом,
Откуда столько, я и сам не знаю,
Но я не размышляю над стихом,
И, правда, никогда – не сочиняю».
В 1926 году начались съёмки фильма «Стеклянный глаз», о котором Лили Брик написала:
«Эту пародию на коммерческий игровой фильм, которыми были тогда наводнены экраны, и агитацию за кинохронику я сняла вместе с режиссёром В.Л.Жемчужным на студии "Межрабпромфильм" по нашему с ним сценарию».
Нам этот фильм интересен тем, что на одну из главных ролей…
Аркадий Ваксберг:
«На одну из главных ролей была приглашена никому тогда ещё не известная молоденькая и необычайно прелестная Вероника Полонская, дочь одного из известнейших актёров дореволюционного русского кино Витольда Полонского. Лиля очень ей протежировала, как всегда это делала, встречая способных и нуждающихся в поддержке людей…»
Запомним эту «молоденькую и необычайно прелестную» актрису! Через три года и Владимир Маяковский обратит на неё внимание.
Сталин и Моисей
В октябре 1926 года Маяковский вновь отправился в Ленинград и 5 числа выступил там с докладом «Как делать стихи?». Вечерний выпуск ленинградской «Красной газеты» на следующий день сообщил:
«Час своего времени и внимания поэт подарил совершенно зрящному делу: разносу дрянной книжки Шенгели о стихотворчестве. Ну стоит ли ездить по городам Союза, выступать перед всякими аудиториями, чтобы… стрелять из пушек по воробьям? Право, молоть большими жерновами маленьких пауков и тараканов не дело большого поэта».
Как видим, опять лекционная деятельность Маяковского названа стрельбой «из пушек по воробьям».