Страница 69 из 76
В 1921 году ИНО ВЧК открыл первые «легальные» резидентуры в Афганистане и Турции под прикрытием дипломатических и торговых представительств. Несколько позже «легальная» резидентура была создана в Иране. Деятельностью резидентур в Афганистане, Иране и Турции (кроме Стамбула) руководил Восточный сектор ИНО. Одновременно он проводил работу по засылке агентуры в Турцию и Иран с территории Закавказья, а также в Афганистан с территории Средней Азии.
Стамбульскую резидентуру курировал сектор Южноевропейских и Балканских стран. Через Стамбул проводилась разведывательная работа по Египту, Сирии, Алжиру и Балканским странам.
В 1920–1932 годах основным направлением деятельности разведки в странах Среднего Востока являлось разоблачение и нейтрализация подрывных акций Англии и других западных держав против молодой республики, срыв попыток использовать контрреволюционные военные формирования и белую эмиграцию в этих целях.
В середине 20-х годов в Иране, Афганистане и Турции имелось около двух десятков резидентур. Были они весьма малочисленны. В главных из них работало 3–4 сотрудника, а в периферийных 1-2 человека. Прибывая в страну, оперативные сотрудники устанавливали связи, вербовали агентов, восстанавливали контакты с ранее завербованными источниками или направленными с нашей территории. Во многих случаях сотрудники разных резидентур в одной стране не были знакомы друг с другом.
Помимо единых для всех резидентур задач, каждая из них имела свои специфические, связанные с ее расположением и возможностями. Так, стамбульская резидентура начиная с 1924–1926 годов проводила разведывательную работу в Сирии, Египте и Болгарии. Тегеранская резидентура через керманшахскую точку действовала в Месопотамии. Кабульская резидентура имела солидную агентуру на границе с британской Индией и в самой Индии.
В задачи рештской резидентуры в Иране входила разработка армянской организации «Дашнакцутюн», азербайджанских мусаватистов и английской резидентуры. Британская разведка из Решта руководила подрывной деятельностью против Закавказских республик. Керманшахской резидентуре вменялось в обязанность работать против белогвардейцев и английской колонии в Месопотамии. Ардебильская резидентура, как отмечал резидент в Тегеране в 1925 году, работала против белогвардейцев и мусаватистов. Бендер-буширская резидентура сосредоточивала свои усилия на племенах юга Ирана, которые активно использовались англичанами в целях оказания давления на персидское правительство, а также наблюдала за обстановкой в южных портах Ирана. Резидентура в Урмии следила за деятельностью англичан в регионе. Главной задачей резидентуры в Мешхеде также была работа против английских разведчиков и их агентуры из числа местных граждан, выявление связей англичан с басмаческими организациями в Средней Азии.
Сотрудники резидентур в странах Среднего Востока работали в сложных агентурных и бытовых условиях. В 20-е годы в большинстве городов Турции, Ирана и Афганистана были распространены эпидемии, грязь, отсутствовали бытовые удобства и привычные продукты питания. Тяжелые климатические условия вызывали заболевания сотрудников резидентур, многие возвращались на родину с подорванным здоровьем.
Трудности объективного характера осложнялись недостаточной финансовой, транспортной и технической оснащенностью резидентур и их сотрудников. Резиденты регулярно направляли в Центр жалобы об отсутствии средств для финансирования оперативной деятельности. Оклады сотрудников резидентур были весьма скромными, иногда разведчики выезжали в командировки, не зная, на какие средства будут жить и работать. Так, в июле 1924 года резидент в Кабуле в одном из писем запрашивал Центр: «…мне здесь жалованье не будет выплачиваться, поэтому прошу указать сумму, которую я могу расходовать на себя».
Резидентуры были слабо оснащены транспортными средствами. Тегеранская резидентура вела длительную переписку с Центром относительно приобретения на местном рынке подержанного «шевроле» для оперативных нужд. Для «передвижения в оперативных целях» в кабульской резидентуре, например, в 20-е годы содержалась верховая лошадь, а в начале 30-х годов для выезда на встречи использовали велосипеды. На двух оперработников приходился один велосипед. Часто при передвижении на велосипедах сотрудники резидентур подвергались нападениям бродячих собак, которых было великое множество на улицах Кабула.
Отсутствовала регулярная связь с Центром. Резидент в Стамбуле в марте 1926 года писал начальнику ИНО М. Трилиссеру: «К числу крупных недостатков условий здешней работы надо причислить и почти полное отсутствие связи с Вами. Нельзя считать связью приходящую и отправляющуюся раз в пять-шесть недель диппочту. При таких условиях даже тогда, когда будет у нас серьезный материал, он рискует попадать к Вам устарелым».
Резидент в Кабуле в письме М. Трилиссеру в мае 1927 года отмечал: «Ужасно скверно обстоит вопрос о связях между Москвой и Кабулом. Ведь с декабря месяца до сих пор мы не получили ни одну почту».
С 1926–1927 годов установилась телеграфная связь между Центром и главными резидентурами, но она использовалась редко из-за дороговизны телеграмм и недостаточной надежности шифров. Телеграммы направлялись по конкретным вопросам и формулировались кратко. Основной формой переписки с Центром оставались оперативные письма. Они составлялись лично резидентами на имя начальника разведки. В оперативной переписке в целях конспирации по ключевым моментам использовалась тайнопись. С конца 20-х годов с целью обеспечения большей безопасности при пересылке секретных документов стала применяться фототехника.
В письмах резидентов, как правило, содержались анализ, оценка и прогнозы внутриполитического положения и внешнеполитических планов руководства страны, сведения о его связях с представителями иностранных государств. Учитывая, что установлению экономических отношений со странами Ближнего и Среднего Востока в то время придавалось важное значение, в письмах резидентов серьезное внимание уделялось экономической информации. Резиденты высказывали предложения по проведению политических и оперативных мероприятий, сообщали о планах работы резидентур, а также о хозяйственных, финансовых и личных просьбах сотрудников.
Вопросы, связанные с вербовкой агентуры, до 1928 года решались резидентами самостоятельно, без участия Центра. Кандидаты на вербовку по картотекам Центра не проверялись. Характеристики на изучаемых лиц направлялись в Центр нерегулярно, санкции на вербовки не запрашивались. Часть агентов вербовалась для выполнения какого-либо одного, разового задания. Вознаграждения, как правило, выдавались в виде ежемесячного денежного содержания, то есть вне зависимости от конкретного вклада в разведывательную работу.
В 1926 году с целью упорядочения работы с агентурой и улучшения качества агентурной сети вербовка агентуры без предварительной санкции Центра была запрещена. Больше внимания стали уделять изучению вербуемых лиц, их проверке, а затем и воспитанию.
Обстановка в Турции, Иране и Афганистане в то время оставалась довольно сложной. Несмотря на то что правительства этих стран поддерживали дружественные отношения с СССР, избегали грубых акций против советских представителей, местные спецслужбы стремились взять под свой контроль деятельность советских представителей, ограничить их контакты с населением. В 1927 году в Тегеране произошел крупный провал военной разведки. Три шифровальщика Главного штаба иранской армии были расстреляны, а один приговорен к 15 годам тюрьмы. Тегеранский резидент ИНОГПУ писал по этому поводу в Центр: «Весть о расстреле произвела ошеломляющее впечатление на население Тегерана. Нам это происшествие чрезвычайно повредило. Во-первых, чуть ли не все источники, испугавшись, временно прекратили связь с нами. Во-вторых, за это время нами было намечено несколько нужных людей для вербовки, которые в связи с расстрелом резко от нас отшатнулись»[36].
36
Архив ФСБ, дело № 2959.