Страница 129 из 208
— Тебя это удивляет? — усмехнулся Мухаммед. — Они твердо намерены здесь остаться, нравится нам это или не нравится.
— Евреи продолжают вооружаться, — заметил Юсуф.
— У них свои счеты с англичанами. Но нас они не трогают, лишь пытаются защититься от разбойных нападений. Главная задача «Хаганы» — обеспечить защиту колонистов из кибуцев, но они ни разу не тронули ни одну арабскую деревню.
— Зато об этом позаботились англичане, издав закон, позволяющий сносить дома тех, кого подозревают в причастности к бунту, — голос Юсуфа дрожал от гнева. — Тебе известно, сколько арабов уже лишились крыши над головой?
— Знаешь, что меня больше всего беспокоит, Юсуф? То, что у нас нет достаточно сильного лидера, способного покончить с этими сварами, а также то, что иные из нас считают себя вправе обвинять людей лишь на том основании, что они не поддерживают эти свары. Арабы убивают арабов — вот до чего мы дожили:..
— Они судят предателей — разве это несправедливо? Я вовсе не хочу тебя обидеть, мы об этом уже говорили, но кто-то донес Омару Салему, что ты якобы от нас откололся. Они не понимают, как ты можешь по-прежнему якшаться с евреями и продолжать работать в каменоломне, когда все твои друзья-арабы бастуют,— Юсуф испытал несомненное облегчение, после того как высказал шурину в лицо свои тревоги.
— Многие из тех, кто меня сейчас осуждает, даже пальцем не шевельнули, когда мы сражались с турками, — ответил Мухаммед. — А ты можешь сказать Омару, чтобы передал своим друзьям, что я убью каждого, кто посмеет назвать меня предателем. Но при этом я считаю, что вправе сам выбирать себе друзей, как бы ни возмущались по этому поводу иные мои единоверцы.
— Боюсь, ты ведешь себя неразумно, Мухаммед. Подумай о своей семье: о жене, детях, о сестре и племянниках... Твой дядя Хасан стоит за тебя горой на каждом собрании, и можно лишь догадываться, чего ему это стоит. А недавно твой племянник Халед полез в драку с одним человеком, который заявил, что совершенно не уверен в твоей надежности.
— Полагаю, в ближайшие дни мне захочет нанести визит один из тех трусов, что имеют привычку под покровом ночи нападать на чужие дома. На днях обстреляли дом Рариба аль-Нашашиби, чья семья является одной из знатнейших в Палестине. Так вот, даже он, несомненный патриот, не избежал гнева экстремистов.
— Но ведь он перестал поддерживать муфтия, — возразил Юсуф.
— Разве патриотом может быть только тот, кто поддерживает муфтия? Насколько мне известно, Нашашиби сначала были на стороне восставших, однако им не понравились методы муфтия — как, впрочем, и мне.
— Поэтому ты и не носишь куфию?
— Предпочитаю феску.
— Ту самую, что носят сторонники Нашашиби...
Мухаммед не упустил случая напомнить Юсуфу, что эмир Абдалла не очень-то возражал против раздела Палестины, предложенного Комиссией Пила. Юсуфа до крайности огорчало, что многие арабы считают Абдаллу лакеем британцев. Сам он тоже не был согласен с той политикой, которую вел эмир, но в то же время понимал, что у того не было другого способа удержаться на троне Трансиордании. Эмир прекрасно знал, что без поддержки британцев потеряет свое королевство, так что теперь он вел собственную игру. От великой мечты его отца, шарифа Хусейна, остался жалкий клочок земли, словно в насмешку названный королевством. Уже не говоря о том, что британцы ввели в Трансиорданию войска и ежегодно выдаивали ее казну почти досуха.
— Абдалла не может открыто выступить против британцев, — вступился Юсуф за эмира.
— Он защищает свои интересы, и приходится признать, что эти интересы далеко не всегда совпадают с нашими, — ответил Мухаммед.
— Мы вместе с хашемитами боремся за великое арабское государство, — напомнил Юсуф. — Ты и сам служил в войсках Фейсала.
— Да, и тем самым невольно открыл ворота британцам.
В пятницу, вернувшись из Купола Скалы, Мухаммед неожиданно застал в своем доме Игоря, который о чем-то непринужденно беседовал с Сальмой. Здесь же были Вади и Найма, а также Бен с Изекиилем, но Мухаммед все равно был весьма недоволен, что Игорь посмел войти в его дом во время отсутствия хозяина.
— Я искал Бена с Изекиилем: Марина очень волновалась, что они до сих пор не вернулись. Но я-то знаю, что, когда Бен с Изекилем исчезают так надолго, искать их следует здесь, — с улыбкой объяснил Игорь, крепко сжимая руку сына.
Мухаммед с подозрением взглянул на Сальму, однако не заметил в лице жены ничего, кроме обычной кроткой безмятежности.
— О чем вы с ним говорили? — спросил он чуть позже.
— О всяких пустяках, — ответила Сальма. — Так, поболтали немного о детских проказах. Мне кажется, Изекииль очень переживает, что Далида уезжает с Самуэлем, и всеми силами старается привлечь внимание, устраивая разные шалости. Игорь рассказал, что Изекииль несколько раз убегал из школы, и Мириам просто не знает, что с ним делать.
В глазах Сальмы промелькнуло что-то вроде любопытства; казалось, она заметила недовольство мужа и тут же попыталась заговорить ему зубы какими-то пустяками.
— Ему не следует приходить, когда меня нет дома, — сказал Мухаммед.
Сальма удивленно посмотрела и прикусила губу, задумавшись над ответом. Наконец, подобрав нужные слова, она решилась высказаться.
— Они же твои друзья, Мухаммед. И всегда радушно принимали тебя в своем доме. Но если тебе это неприятно, я постараюсь пореже с ними встречаться.
— Да нет, не то чтобы неприятно... Просто ему не следует приходить сюда одному.
— Сегодня он в первый раз пришел один, — ответила Сальма, спокойно глядя на мужа. — Но если это повторится, не беспокойся, я его не приму.
— Омар Салем прав, отношения между арабами и евреями с каждым днем становятся все напряженнее, — заметил Мухаммед.
Сальма ничего не ответила.
Дождливым ноябрьским днем Мухаммеда навестил Самуэль. За два дня до этого Иерусалим был потрясен грандиозным терактом, устроенным международной сионистской группировкой под названием «Иргун».
— Я пришел попрощаться, возвращаюсь в Англию, — сказал Самуэль. — Сожалею о том, что произошло в Иерусалиме.
— С чего это ты сожалеешь? Разве не ты кричал громче всех, что арабы не только выступают против англичан, но еще и нападают на еврейские колонии? Ну так теперь ты видишь, что твои друзья ничуть не хуже умеют бросать бомбы в кафе, где мирные безоружные люди собрались поговорить о своих делах.
— Думаешь, я их одобряю? Но могу сказать, что ни Бен Гурион, ни Еврейское агентство не имеют никакого отношения ко всем этим зверствам... Среди нас тоже есть экстремисты, и мне они так же отвратительны, как и ваши. Знаешь, вчера меня познакомили с Юдахом Магнесом, ректором Еврейского университета; так вот, если и есть на свете человек, с которым я полностью согласен, так это Магнес. Он выступает за единое арабско-еврейское государство с двухпалатным парламентом... Все вместе, все едины, я и сам всегда ратовал именно за это.
— Боюсь, такое просто неосуществимо. Мечтающие об этом заведомо обречены на неудачу. А кроме того, позволь усомниться в том, что Бен Гурион и Еврейское агентство действительно осуждают действия ваших террористов. С какой стати мы должны им верить?
Некоторое время они молча курили. Мухаммед знал, что Самуэль обеспокоен политической обстановкой в стране, но при этом ждет, когда Мухаммед сам о ней заговорит.
— Ты знаешь, сейчас мне особенно не хватает твоей матери, — признался Самуэль. — Она всегда знала, что посоветовать, когда нужно было в чем-то убедить Михаила. Нам с ним трудно друг друга понять. Я надеялся, что женитьба на Ясмин хоть немного смягчит его характер, но, к сожалению, этого не случилось.
— Михаил тебя любит, — заметил Мухаммед, которому стало немного не по себе от этой исповеди.
— То же самое говорила и твоя мать... Я не знаю, вернусь ли я сюда когда-нибудь... Я уже потерял стольких друзей — Ахмеда, Ариэля, Якова, Абрама, а теперь еще и твою мать, нашу милую Дину... Она очень много значила для меня, всегда была мне добрым и верным другом. Единственная женщина, которая могла пожурить меня, как ребенка... Даже когда я был далеко, Дина оставалась одной из главных опор в моей жизни.