Арсенал-Коллекция, 2012 №3 (3)

— Как вам "Шерман"?

— Нормально. На равнинной местности хорошие машины. Они уступали по огневой мощи нашим танкам, Т-34. Т-34 — это непревзойденная машина, даже с точки зрения ремонтопри­годности. Наши могли, как говорят, экипажем с помощью ба­тальонной летучки выбросить движок, выбросить коробку. Все это сделать в полевых условиях. Импортная техника не бы­ла к этому приспособлена. Ремонт так уж ремонт.

Но, вообще, Шерман был хорошей машиной.

— Какие взаимоотношения были между воюющими на иностранных танках и на наших?

— Они хвастали и мы хвастали. У нас зато был брезент хо­роший. У нас было приспособление разогревать хлеб. Бы­ла такая печечка спиртовая, можно было булку разрубить пополам и разогреть. Или кашу привезли холодную, мож­но было ее разогреть. Отдельный движок был для работы радиостанции. Не надо было, чтобы молотил основной двигатель. Начиная с танка командира роты, мощная хоро­шая радиостанция и у командира батальона тоже. Отдель­ные движки были, чтобы питать радиостанции. Причем просторнее было в Шерманах. Три человека, которые бы­ли в башне, они находились в привилегированном положе­нии. Самое тяжелое место было у радиста.

— Почему?

— Мне не нравилось его место, закуток. Он сидел спра­ва от механика-водителя.

— Зенитный пулемет, который стоял на Шермане?

— Зенитные пулеметы вообще во время войны очень мало использовались.

— Почему?

— Мы были убеждены, что нас и так надежно прикрыва­ют. Мы чаще пулеметы по наземным целям использовали. У нас, кстати, были не ДШК, а БРЕН и автоматы Томсон. Плохие, никуда не годящиеся, начальная скорость сла­бенькая.

— Вас вооружали импортным оружием?

— Да, конечно. Экипаж вооружался Томсонами.

— А у вас личное оружие, какое было?

— Наганы были и пистолеты ТТ. Наганы у танкистов изъ­яли, а пистолеты ТТ обязательное оружие было у команди­ров танка.

— Не пытались заменить на парабеллум?

— Ну, как же не пытались. Гоняли нас, потому что тыло­вым товарищам, им давай парабеллум. Ты покажи, где на­ходится твой ТТ, что ты ходишь с этой немецкой игрушкой. Они старались себе их забрать.

— Кормили хорошо?

— На фронте хорошо. Но всякое бывало, особенно в 44- м году, когда пошли наступать, после Корсунь-Шевченковской операции. Грязища была страшная, пехота несла на себе снаряды, боеприпасы. Идет им дают снаряд, дой­дешь, ты должен сдать. Тебя отметят, что ты сдал, если ты его бросишь по дороге, ты идешь не один, другие смотрят.

— Там не кормили?

— Кухни отставали. Потом приспособились, стали кухню цеплять за танк. Были перебои, только из-за нераспоряди­тельности старшины, или помощники по хозяйственной части, которые занимались в основном продовольственной, медицинской службами, вещевой. Начфин у него был в подчинении.

— Лоза пишет, что ленд-лизовские снаряды не дето­нировали от перегрева. Действительно так?

— Я с таким не сталкивался. Правда, когда меня в янва­ре 1945 года ранило — ни один снаряд не взорвался. А по­лучили от фаустпатрона. Дело было ночью, фаустник под­караулил в кювете, мы остановились,чтобы сориентировать­ся, он в это время запустил.

— Куда он попал?

— Ниже башни, практически в боеукладку.

— Основная ваша цель? Огневые точки противника или бронированные объекты?

— Огневые точки противника. Но и борьба с бронетехни­кой противника тоже.

— Удавалось подбивать вам немецкие танки или бро­нетранспортеры?

— Только бронетранспортеры, танки нет, не буду хвастать.

— В основном противотанковая артиллерия?

— Да. С ними удавалось справляться.

— Вы были сначала командиром танка, а потом ко­мандиром взвода, как вы оцениваете связь между танками?

— Хреновая связь между танками была, это уже позднее стало, а сначала никакой. Смотри какой флажок.

— Танки были не радиофицированы?

— Иностранные танки были радиофицированы, но чест­но говоря, мы плохо владели средствами связи.

— В атаке люки открыты или закрыты?

— Закрыты.

— На защелку или просто прикрыты?

— На защелку закрыты, открывается быстро. Стукнул, защелкнуло, потом повернул, а открывать чуть довернул, на­тянуть кольцо на себя, там помогает открывать пружина. На марше люки все время открыты, закрывали только непо­средственно перед атакой.

— В городе приходилось воевать?

— Да, приходилось.

— В чем особенность?

— В городе тебя могут подбить с любого места. Особен­но, когда немцы стали широко применять фаустпатроны. Мы уже в 43-м году познакомились с фаустниками. В 45-м — они очень сильно использовали фаустники, причем ребяти­шек.

— Как относились к немцам? Как к противнику?

— Как к врагу. Я должен сказать, таких издевательств сре­ди нас не было. Вот говорят, кого не любили — это власов­цев, и тех, кто попадался в плен из наших.

— Их в живых не оставляли?

— Били и сдавали в СМЕРШ. К немцам относились как к врагу. Издевательства были запрещены.

— Женщины были в бригаде?

— Были. Связистки. В батальонном медицинском пункте, в полковом медицинском пункте, в медсанбате дивизии, корпусов.

— В экипажах были женщины?

— Редкое явление было.

— Какое отношение к женщинам на войне?

— Люди разные бывают. В целом мне хочется сказать, много ходило таких слухов, как ППЖ, такие сякие. Большин­ство из них вели себя достойно. А если она ведет себя до­стойно, то к ней никто не будет и лезть. На формировке ког­да были, тут начинаются ухаживания, приставания, тогда когда делать нечего. А воевать, там уже некогда. Даже в ре­монтных мастерских немножко было, они ремонтировали средства связи. Это редчайший случай был.

— Как проводили свободное время, если оно возни­кало. Были танцы?

— В армии не должно быть свободного времени. Танцы были на переформировке, в тылу. Гармошки были. У нем­цев брали губные гармошки, и находились ребята, которые хорошо на них играли. Были и такие, которые могли хоро­шо сплясать. Приезжали фронтовые самодеятельные бри­гады. А вот кино редко смотрели.

— Вместе с танками приходили посылки из Америки?

— Были случайно. То ботинки попадутся, хорошие были английские ботинки. Хороший был брезент, мы из него шили себе сапоги, кремом начистишь, во! Вы же понима­ете, что мы получали уже после того, как придет транспорт, его выгрузят в Архангельске, там все обшарят. Нам ниче­го не доставалось.

— Что вы можете сказать о госпитале?

— В 45-м году в госпиталях работали люди, которые прошли большую школу. Все было очень хорошо организо­вано.

— О чем шли разговоры между ранеными?

— Всякие. Где лежал со мной лежал парень, Тильман, ев­рей. Он ударился в религию. Это было в Лодзе. Познако­мился, ему принесли Ветхий Завет. Меня спрашивает, ты читал? Я говорю, я даже не знал, что такая книга есть! Хо­чешь почитай. Я когда стал читать, думаю, боже мой. И о девках говорили. Были люди, которые постарше, которые учились в институтах. Мы думали, закончится война, пой­дем учиться. Об этом мечтали.

Интервью: А. Драбкин Лит.обработка: Н. Аничкин

Справочный отдел

Авиагруппа ("ко:ку:тай") являлась основной организационной единицей базовой авиации Японского императорского флота. Она могла насчитывать от шести до двух с половиной сотен самолётов как одного, так и нескольких типов.

В отличие от базовой авиации других флотов, организация япон­ской авиагруппы имела две особенности. Первой было то, что её организация копировала организацию боевого корабля. Второй осо­бенностью — происходящей из первой — было то, что тактическая организация авиагруппы в бою не совпадала с её административ­ной организацией.