Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 22



— Да. Не приходила.

Джордж вздохнул.

— Да уж, что ни говори, а бордель будет лучше, — сказал он. — Пришёл, выпил, справил надобность — и никаких забот. И всегда знаешь, во что тебе станет удовольствие. А с такой, как эта, того и гляди влипнешь.

Ленни восторженно слушал Джорджевы разглагольствования, и губы его шевелились, будто он повторял про себя каждое сказанное слово, заучивая наизусть.

Джордж продолжал:

— Ты помнишь Энди Кашмена, Ленни? В школу ходил с нами.

— Это у которого мать всегда угощала горячими пирожками?

— Ага, он самый. Ты всегда помнишь, если дело касается жратвы. — Джордж тщательно изучал карточный расклад. Он вынес бубнового туза, а на него — двойку, тройку и четвёрку. Потом поднял глаза на Ленни: — Энди сейчас в Сан—Квентине[5], из–за какой–то шлюхи.

Ленни постучал пальцами по столу.

— Джордж?

— Угу?

— Джорд, а когда у нас будет свой домик, земля и кролики?

— Не знаю, — пожал плечами Джордж. — Сначала нам надо скопить деньжат. У меня есть на примете домик, который можно купить подешевле, но за так нам его никто не отдаст.

Старик Липкий медленно повернулся на спину. Его глаза были широко открыты. Он внимательно посмотрел на Джорджа.

Ленни сказал:

— Расскажи мне про наш домик, Джордж.

— Я же вот рассказывал, прошлым вечером.

— Ну Джордж, расскажи ещё.

— Ладно. Так вот, там десять акров земли, — начал рассказывать Джордж, — небольшая ветряная мельница, есть курятник и махонькая лачужка. Кухня, сад — вишни, яблони, персиковые деревья, абрикосы, орешник, немного ягод там всяких. Есть участок для люцерны и полно воды для полива. Есть свинарник…

— И кролики, Джордж, — перебил Ленни.

— Нет, крольчатника пока нету, но я легко сделаю несколько клеток, и ты сможешь кормить кроликов люцерной.

— Конечно, смогу, — радостно кивнул Ленни. — Правда–правда смогу.

Джордж оторвался от карт. Его голос потеплел.

— Завели бы свиней. Я бы построил коптильню, какая была у моего деда, и мы могли бы коптить бекон и ветчину, делали бы колбасу и всё такое. А когда вверх по реке пойдёт лосось, мы его наловим сотню, насолим и тоже закоптим. Нет ничего лучше на завтрак, чем копчёная лососина, Ленни, уж поверь. А когда поспеют фрукты, будем делать из них консервы, и из томатов тоже — томаты просто консервировать. По воскресеньям будем забивать цыплёнка или кролика. А может, заимеем и корову или козу — вот тебе и сливки, да такие жирнючие, что впору ножом резать.

Ленни не сводил взгляда с Джорджева лица, и старик Липкий тоже смотрел на него. Ленни тихо произнёс:

— И будем мы жить от тука земли[6].

— Ага, — улыбнулся Джордж. — Любые тебе овощи в огороде, а если захочется пропустить по стаканчику виски, продадим немного яиц или ещё чего, да хоть молока. Будем — просто жить, и всё. Нам ведь больше ничё и не надо, а? Не надо будет мотаться по всей стране и жрать всякую гадость. Нет уж, сэр, у нас будет своя крыша над головой, так что не надо будет дрыхнуть по вонючим баракам.

— Расскажи о доме, Джордж, — попросил Ленни.

— Само собой, у нас будет небольшой домик и комнатка, где можно скоротать вечерок. Маленькая пузатая печурка, в которой зимой всегда будет гореть огонь. Земли там не шибко много, так что сильно вкалывать не придётся — ну, может, часов по шесть–семь в день. Уж весь день напропалую корячиться на ячмене — точно не придётся. Ну а когда посеем то–сё — снимем урожай и будем знать, чего наработали.

— И про кроликов, — нетерпеливо выдохнул Ленни. — И чтобы я за ними присматривал. Расскажи, как это будет, Джордж.

— Ну да, кролики. Ты прихватишь мешок и отправишься за люцерной. Насобираешь полный мешок, принесёшь и дашь кроликам.

— А уж они ну грызть, ну грызть, — счастливо улыбнулся Ленни, — как они всегда делают, я видел.



— Каждые шесть недель или около того, — продолжал Джордж, — они будут давать приплод, так что у нас скоро станет полно кроликов — хватит и для еды и на продажу. А ещё заведём голубей, чтобы летали вокруг мельницы — я помню, когда был маленький, они всегда так летали. — Он мечтательно обратил невидящий взгляд поверх головы Ленни. — И всё это будет наше, никто не сможет нас согнать за здорово живёшь. А если нам кто не понравится, мы завсегда сможем сказать «Иди ты к чёрту», и, клянусь, ему придётся отвалить. А если придёт кто–нибудь из приятелей, у нас завсегда найдётся лишняя койка и мы скажем: а чего бы тебе не остаться с ночевьём, дружище? — и он, ясное дело, не откажется. Будет у нас и сеттер, и пара полосатых кошек, пожалуй, но тебе придётся за ними смотреть, чтобы они не таскали крольчат.

Ленни тяжело засопел.

— Ага, пусть только попробуют таскать крольчат. Я им их чёртовы шеи враз сверну. Я… я их палкой так отхожу! — Он притих, бормоча что–то себе под нос, грозя будущим кошкам, которые осмелились побеспокоить будущих кроликов.

Джордж сидел, заворожённый собственным рассказом и теми картинами, которые так красочно рисовало ему воображение.

Когда Липкий вдруг заговорил, оба подпрыгнули на месте, будто их поймали за чем–нибудь нехорошим. Липкий сказал:

— И ты знаешь, где есть такое место?

Джордж немедленно насторожился.

— Допустим, знаю, — сказал он. — Тебе–то чего?

— Да нет, можешь не говорить, где оно — без разницы, где.

— Ну, понятно, — сказал Джордж, — тебе его и за сто лет не найти.

Липкий возбуждённо продолжал:

— И сколько хотят за такое ранчо?

Джордж подозрительно глянул на него.

— Ну, я мог бы получить его за шесть сотен. Старики–хозяева совсем на мели, а старой хозяйке нужна операция. Да тебе–то какой интерес, а? Не лез бы ты в наши дела.

Липкий сказал:

— От меня не много толку при одной–то руке. Я потерял вторую прямо здесь, на этом самом ранчо. Вот почему меня держат уборщиком. Мне дали две с половиной сотни за потерянную руку. Ещё полсотни у меня лежат в банке. В общем, три сотни, да ещё пятьдесят будут в конце месяца. Я это к чему говорю… — он быстро наклонился вперёд. — Я бы вошёл в долю, ребята — вложился бы на три с половиной сотни. Толку от меня не много, но я могу готовить, и за курями могу присмотреть, и сорняки могу полоть. Как вы на это смотрите?

Джордж прикрыл глаза.

— Это надо обмозговать, — сказал он. — Мы собирались сделать это для себя, чужие нам без надобности.

Липкий перебил его:

— Я напишу завещание, моя доля отойдёт вам ребята, если я откинусь, потому что у меня никакой родни нету. У вас как с деньгами? Может, мы провернём это дело прямо сейчас?

Джордж c досадой плюнул на пол.

— У нас десять баксов на двоих, — усмехнулся он. Потом задумчиво продолжал: — Слушай, если мы с Ленни проработаем тут месяц и ничего не потратим, у нас на двоих будет сотня баксов. С твоими получится четыреста пятьдесят. Бьюсь об заклад, я бы с ними сторговался. Тогда вы с Ленни могли бы всё там раскачивать потихоньку, а я бы подыскал работёнку, чтобы добрать недостающие полторы сотни. Да и вы могли бы продавать яйца и всё такое.

Они замолчали. Смотрели друг на друга, поражённые. То, во что они никогда по–настоящему не верили, вдруг стало возможным. Джордж благоговейно произнёс:

— Господи Иисусе! Бьюсь об заклад, мы могли бы сторговаться, — его глаза были полны удивления. — Бьюсь об заклад, могли бы, — тихо повторил он.

Липкий примостился на краешке кровати. Нервно поскрёб культю.

— Я потерял её четыре года тому, — сказал он. — Скоро они могут меня уволить. Как только не смогу прибираться в бараке, так и турнут. Может, коли я, ребята, отдам вам мои деньги, вы позволите мне потихоньку ковыряться в огороде, даже если толку от меня будет не шибко много. Я бы и посуду мыл и за курями глядел бы, и всё такое. Только бы жить в нашей собственной хибаре и работать по хозяйству на себя самого, — печально добавил он. — Вы видели, что они сделали с моим псом? Он, говорят, не нужен ни себе самому, ни ещё кому. Когда меня отсюда турнут, лучше бы меня тоже кто пристрелил. Но они не сделают ничего такого. А мне и идти–то некуда, и работы уж больше точно не видать — с одной–то рукой. Я ещё тридцатку получу к тому времени как вы, ребята, будете готовы.

5

Сан—Квентин — тюрьма в штате Калифорния. (прим. перев.)

6

«И будем мы жить от тука земли» — библейский образ, как, например, в книге Бытия: «И отвечал Исаак, отец его, и сказал ему: вот, от тука земли будет обитание твое и от росы небесной свыше» (Быт., 27:39). (прим. перев.)