Целитель

- Да-а, все и все понимают... Хорошо, полковник, спасибо тебе за прямой ответ. Ступай.

Бугров поехал домой не очень поздно, как он считал, в десять вечера. Мерседес шел по дороге плавно и бесшумно, и после видавшей виды служебной "девятки" казалось, что он не едет, а проплывает над выбоинами. Он вдруг вспомнил, что ни разу не позвонил Надежде. То, что не звонила она, это радовало. Но он-то мог позвонить, наверняка беспокоится человек. Он набрал номер:

- Наденька, извини, родная, закрутился и ни разу не позвонил тебе, но я уже еду домой.

- Я умею ждать, Федор, не волнуйся. Жена полицейского должна быть терпеливой, у вас такая работа. Я жду тебя, Феденька, и разогреваю ужин.

Он влетел в дом, словно на крыльях, обнял Надежду. Она, стиснутая его объятиями, произнесла с трудом:

- Мыть руки и за стол.

- Не-е-ет, в душ и к тебе, ужин подождет.

Они сели за стол через час. Надежда поставила на стол коньяк, спросила:

- Выпьешь немного?

Бугров покачал головой, налегаю на котлету.

- Извини, ничего не ел с утра. Я не полный трезвенник, но предпочитаю не употреблять лишний раз. Но если у тебя есть желание, то обязательно поддержу.

- Нет, я тоже не буду. Мне сегодня звонил Борис Федорович.

- Борис Федорович? Это кто?

- Серебренников, ваш министр.

- Ух ты... и чего хотел, ты его знаешь?

- Лично нет, но общались несколько раз по телефону. У меня есть его прямой номер. Там у вас комиссия из Москвы... обвинили тебя, дорогой, во взятках. Пришлось объяснить министру откуда у тебя часы и машина.

- Вот сволочи... но ничего, наш генерал их уже обратно отправил, сами разобрались, - ответил Федор. - Спасибо, Наденька, я наелся и теперь хочу тебя снова.

Он унес ее в спальню на руках... Позже, в радостном изнеможении заговорил:

- Завтра в шесть утра за мной заеден капитан Тарас Венчура, это мой напарник, поедем в Верхнереченск, триста километров отсюда. Вечером буду дома.

- Ты звонил на наше КПП, а то не пропустят твоего напарника?

- Но он же полицейский...

- Я понимаю, - улыбнулась она, - но полиция сюда не вхожа. Необходимо разрешение от ФСБ или наше приглашение.

Утром Бугров старался добрать сна в машине пока они ехали. Ночью долго не мог уснуть, все время тянуло к Надежде, хотелось ласкать ее постоянно. И откуда только брались силы? От любви, он улыбнулся с закрытыми глазами.

- Верхнереченск, - услышал он голос напарника, - куда едем, в отдел?

- Нет, давай сразу в школу, переговорим с классным руководителем, с бывшим конечно.

Лето, но школа была открыта, и директор оказался на месте. Полицейские представились.

- Мы бы хотели переговорить с классным руководителем одиннадцатого "а" класса, год выпуска 2002-ого.

- Я была классным руководителем, что вас интересует?

- Простите...

- Анна Ивановна, - подсказала она.

- Анна Ивановна, мы хотели вас расспросить о бывших учениках - Иванове, Петрове, Сидорове, Самойлове и Терентьевой.

- Это очень грустная история, - вздохнув, ответила директорша, - вы приехали по тому уголовному делу? В Верхнереченске никто не верит, что Терентьеву убил Самойлов. А вот Иванов, Петров и Сидоров вполне могли. Ходят слухи, что в полиции скрыли факт ее изнасилования. Эта троица вполне могла совершить насилие, потом убить и свалить все на Самойлова. Иванов, Петров, Сидоров... золотая молодежь, которая считает, что ей позволено все. Простите, капитан, в связи с чем вы заинтересовались этим делом, Самойлов написал заявление после тюрьмы?

- Нет, - ответил Бугров, - Иванов, Петров и Сидоров были убиты 25-ого числа.

- Двадцать пятого... в день смерти Терентьевой. Считаете, что это Самойлов? Возможно, но я не осуждаю его. Отсидеть десять лет за несовершенное преступление - это страшно. Самойлова и в колонии пытались убить, но то ли рука у преступника дрогнула, то ли Бог отвел, только остался он без глаза. Я уверена, что эти сволочи его заказали, больше некому. Самойлов имел право на наказание, если полиция бездействует и осуждают невиновных. Он сейчас дома, можете с ним переговорить, если у вас совести нет совсем. Судить человека второй раз за полицейские огрехи, толкнувшие его к справедливости. Извините, но больше говорить с вами не желаю, вызывайте повесткой и прошу покинуть мой кабинет.

Бугров встал, за ним и Венчура.

- Мы приехали не судить, а разобраться...

- Раньше надо было разбираться, одиннадцать лет назад, когда осудили невиновного. Разбираться они приехали... жизнь человеку сломали и снова приехали.

Бугров понимал директоршу, но сейчас диалог был бесполезен. Полицейские ушли.

- Адрес у нас есть, поедем к Самойлову, - произнес Бугров.

Они подъехали, сразу увидев одноглазого во дворе дома, вышли из машины. Самойлов заговорил первым:

- Нашли... не думал, что так быстро, но ждал. Пройдемте в дом или сразу в машину паковаться?

- Вы даже не спросили, Самойлов, кто мы.

- Чего лишний раз трепаться, я ментов по запаху за версту чую. Так в дом или в машину?

- Пройдемте в дом для начала, - ответил Бугров.

В доме хозяин предложил:

- Чай, кофе или водочки выпьете?

- Спасибо.

- А я выпью. Когда теперь еще водки придется попробовать.

Он налил водки в стакан. Венчура отобрал его.

- Отдай, Тарас, пусть выпьет, легче рассказывать будет, - посоветовал Бугров.

Самойлов выпил, заговорил:

- Я в армии снайпером был, служил в Чечне. После контузии меня свои подобрали, а про винтовку забыли, списали ее, как утраченную в ходе боя. Я оклемался вскоре и винтовочку подобрал, но не стал афишировать. В сельской местности она всегда для охоты пригодится. Не знал тогда, что понадобится она для другого. Это история об винтовке, чтобы вы знали. Отслужил, вернулся домой и приехал в город к своим одноклассникам. Решили отметить мое возвращение из армии. Выпил я тогда много, меня начало тошнить, и я ушел в туалет. Проблевался, очухался, вернулся в кабинет, а там никого. Подождал немного и даже еще выпил. Услышал шум, пошел в другой кабинет, а там эти... суки... Терентьеву насилуют. Меня связали. Пьяный я не оказал сопротивления. Когда закончили все по очереди, Иванов предложил Терентьеву убить, чтобы молчала, а меня задержать, как убийцу. Петров с Сидоровым согласились. Иванов резал... потом измазали меня кровью, нож в руки вложили связанному и милицию вызвали. Следователь меня и слушать не хотел, экспертизу на изнасилование тоже не провели. Десять лет отсидел... в колонии пытались убить, чтобы замолчал навсегда. Кучу жалоб и заявлений написал, но все они исчезали бесследно. Понял, что официальным путем мне ничего не добиться. Ну, а остальное вы знаете.

- Напишите все сами, Самойлов.

- Написать? Можно и написать.

Он писал долго, часа два со всеми подробностями. Бугров прочитал.

- Нет, так не пойдет, надо кое-что изменить.

- Изменить? Не получится, мент поганый, лучше я вас самих кончу.

Бугров с Венчурой скрутили Самойлова.

- Ты не понял, мы не продажные менты и не сволочи. Я предлагаю тебе добавить, что ярость кипела в твоем сердце, она помутила разум, и ты не ведал, что творил. Это состояние аффекта, могут дать условно, а то влепят вплоть до пожизненного.

- Я убивал в полном сознании и еще бы раз убил. Ничего дописывать не стану.

- Дурак ты, Самойлов, обида и злость душат разум. Возможно, я бы тоже убил, оказавшись на твоем месте. Но сидеть за этих сволочей считаю неразумным и неправильным мероприятием. Самому себя наказывать - это глупость. Советую написать правильно. Твоя совесть возражать не станет, главное ты уже совершил - подонки наказаны. Пиши и следователю говори о помутнении рассудка, - твердо произнес Бугров, отпуская руки Самойлова.

Он встряхнул руками, налил себе еще водки и выпил стакан залпом. Дописал необходимое.

Генерал Обухов прочитал чистосердечное признание.

- Ну и дела... Как ты догадался, Федор, что экономическая версия здесь ни при чем?