Предай их всех

***

Сознание вернулось еще до того, как пропали звон в ушах и боль в челюсти. Келленсилль пару раз моргнула, ощущая, как ее всю качает туда-сюда, и открыла глаза. Лежит на чем-то мягком, смотрит в потолок... чего? И еще ее терзают некие необычные ощущения, словно ее душу скрутили путами и сунули куда-то далеко от тела.

В следующий миг княгиня сообразила, что причина покачиваний - человеческий экипаж, в котором ее везут. Она попыталась сесть и обнаружила, что ее руки скованы короткой цепочкой, а совсем рядом, на противоположном сидении кареты, сидят ее пленители.

Келленсилль все же села и первым делом смерила того, что побольше, взглядом, полным безграничного пренебрежения, одновременно рассмотрев его. Он, безусловно, один из нападающих, и его руки, лежащие на коленях и закованные в тяжелые перчатки, кажутся знакомыми. Точнее, знакомыми кажутся именно латные перчатки: вроде бы, как раз от одной из них у княгини ноет правая сторона челюсти. И его глаза... Золотистые глаза стража, с каким-то необычным серым отливом, буквально лучащиеся дикой мощью, природу которой Келленсилль пока не понимает.

В этот миг здоровяк, убедившись, что его пленница полностью пришла в себя, заговорил низким голосом, в котором Келленсилль послышался рокот шторма.

- Я приношу извинения за удар и все сопутствующие неудобства, это была вынужденная мера, - сказал он на абсолютном языке и добавил: - переводи.

Последнее адресовалось второму, тощему седому старику с крючковатым носом и злыми, горящими глазами.

- Госпожа княгиня говорит на зодангане либо кадорине? - вежливо осведомился он на зодангане.

- На обоих, - холодно ответила Келленсилль, решив пока не выдавать свое знание абсолютного языка.

- Великий Трэйкхан Кхейл приносит вам свои извинения за удар, который был вынужденной мерой. И я, пожалуй, присоединюсь, хе-хе, вы, высшие эльфы, едва ли не единственные на свете, не сделавшие мне зла, хоть и подозреваю, что исключительно в силу того, что мы с вами не пересекались, хе-хе.

- А ты еще кто такой?

- Норлаш Чернокнижник, Норлаш Проклинатель, Норлаш-говорящий-с-демонами - полагаю, вы знаете меня хотя бы под одним из этих прозвищ.

- Мерзость, - скривилась княгиня.

В этот момент тот, кого назвали великим, повернул голову к чернокнижнику.

- Я сказал 'переводи', а не 'болтай', - ровно сказал он.

- Прошу меня простить, о великий, - немедленно извинился Норлаш.

Келленсилль подвела первые итоги. Слухи о Норлаше и вызванном им легионе демонов, дошедшие до нее, оказались чушью, как и предполагалось: чернокнижник говорит с 'великим' даже не как равный, а как слуга с господином. Кто такой этот Трэйкхан Кхейл - очень интересный вопрос, раз даже чернокнижник, гордившийся тем, что разговаривал с демонами как равный с равными, с Кхейлом говорит как со своим хозяином.

Лицом - человек, глазами - Страж, но Стражам у людей взяться неоткуда, так как единственный на весь мир стабильный Источник - в Вечном Лесу. И эта огромная внутренняя мощь, пульсирующая, лучащаяся из глаз, которую княгиня чуть ли не кожей чувствует, очень сильно оттеняет неподвижное, лишенное эмоций лицо. Словно кукла, внутри которой есть что-то еще, словно голем, но живой...

- Ты извиняешься только за удар? - ответила Келленсилль на зодангане. - Вторжение в мои владения, осквернение ритуала, убийство моего народа - все это ерунда? Что ж, извинения приняты: только твой удар я и могу простить.

Норлаш перевел, хотя Келленсилль заметила, что на абсолютном он говорит, на самом деле, так себе: слишком слаб словарный запас. Больно уж однобокие собеседники у чернокнижника были.

Кхейл больше ничего не сказал, и княгиня поняла, что надо брать беседу в свои руки.

- Кто ты такой и что тебе нужно?

Норлаш перевел.

- Я Трэйкхан Кхейл из Лагурента, - ответил 'великий' так, словно это все-все объясняло.

- Первый раз слышу.

Трэйкхан Кхейл только молча пожал плечами, и его громадные, украшенные черепами наплечники скрипнул.

- Что тебе нужно?

Норлаш снова перевел и выжидающе смотрел на своего хозяина.

- Мне нужна полная сила Обители Достойных, - медленно произнес Кхейл, - для чего я буду вынужден принести тебя в жертву. За что также прошу меня простить.

- Великий, а ты уверен, что стоит говорить ей это? - усомнился Норлаш.

Кхейл молча скосил на него глаза.

- Ну как пожелаешь, - поспешно выговорил Норлаш и перевел.

Келленсилль криво усмехнулась.

- Вот как? И для чего же тебе такое огромное могущество?

Вот тут на лице Кхейла впервые проступило что-то, похожее на внутреннюю борьбу, затем он скосил взгляд на Норлаша, чуть подумал и ответил:

- Чтобы открыть портал в Лагурент и провести по нему мою армию.

- Великий намерен с его помощью перенести сюда свою армию, - перевел Норлаш и добавил от себя: - и тогда тьма ляжет на эту проклятую землю. Миру настанет конец.

Келленсилль попыталась сформировать на ладони крохотный огненный шар: Кхейла она этим точно не проймет, но вот мерзкого чернокнижника...

- Бесполезно, - спокойно сказал Кхейл, - в этих цепях и в этой повозке ты колдовать не сможешь.

Княгиня уже убедилась, что эфир не отзывается, она даже не чувствует его, словно обычная смертная, лишенная и капли дара. Но этот самозваный 'великий' не понимает, с кем связался.

Она взглянула гиганту в глаза и произнесла на чистом абсолютном:

- Кто бы ты ни был, ты проиграл эту войну еще до того, как начал ее.

Кхейл никак не изменился в лице, а затем удивил княгиню ответной фразой:

- Что такое 'война'?

***

Ущелье на самом деле оказалось расщелиной глубиной по меньшей мере в двадцать человеческих ростов, по дну которого бежал небольшой поток, спустившийся с гор, но, в отличие от более удачливых собратьев, не превратившийся в реку, а напротив, где-то подрастерявший свои воды. Трещина в каменистой земной тверди протянулась в обе стороны на изрядное расстояние, и подвесной мост оказался единственным способом пересечь ее, не делая, по заверениям Р'Энкора, двухдневный крюк.

- Однако ближайшее поселение было покинуто или вымерло от чумы еще до того, как мы с отцом забрели в эти края, - пояснил дроу, - и вообще, местность сама по себе очень безлюдная, так что за мостом никто не смотрел, надо думать, уже много лет, и я не удивился бы, если б узнал, что в последний раз по нему прошли как раз мы с отцом почти сорок лет назад... Вы заметили, что тропа, которой мы едем, основательно заросла?

- Чума тут бушевала примерно семьдесят лет назад, - сказала Мирдана, - это было в том же году, когда на трон взошел мой дед. Говорят, вымирали целые деревни, хотя, мне кажется, это сильное преувеличение...

Р'Энкор вытянул руку и указал на запад:

- Вон там в часе пешего пути - деревня. Мы с отцом в ней провели денька три - отдыхали... По домам ходили в поисках чего полезного, бочонок старой, но совершенно пригодной, на наш невзыскательный вкус бездомных бродяг, солонины показался нам подарком богов... Так я там насчитал более двухсот останков покойников. В доме, где мы остановились - он выглядел самым целым - были останки восьми человек.

Кархад увидел, как принцессу передернуло.

- Какой кошмар! - ужаснулась она. - Я бы не смогла и минуты оставаться в таком жутком месте...

- Вы недооцениваете себя, - хмуро сказал Р'Энкор. - Просто сейчас вы смотрите на ситуацию глазами принцессы, а не затравленного изгоя. Поверьте, если бы вы провели годы, скитаясь по свету, слыша в свой адрес только угрозы и проклятия и уворачиваясь от брошенных камней... Вы бы не считали деревню, полную трупов, жуткой. Так уж вышло, что живые постоянно обижали нас с отцом, а мертвые - никогда, и потому я люблю мертвых людей больше, чем живых. Так что радуйтесь возможности любить живых, а не мертвых: такая привилегия есть не у всех.