Страница 3 из 19
– Если ты собираешься сидеть тут, то сделай хоть что-то полезное и налей нам кофе… Пожалуйста!
Качая головой, Брайант прошел в дверь, ведущую на кухню.
– А чайник у тебя на плите?
Стоун не стала отвечать. Если она дома, то, значит, и чайник на плите.
Пока Брайант возился на кухне, Ким в который уже раз удивилась тому, что он не испытывает никакой враждебности по отношению к ней за то, что она продвигается по служебной лестнице значительно быстрее его. В свои сорок шесть Брайант, казалось, совсем не возражал против того, чтобы им командовала женщина на двенадцать лет моложе его.
Сержант протянул ей кружку и откинулся на спинку скамейки.
– Вижу, ты опять что-то готовила?
– Попробовал?
– Да нет, – захохотал он в ответ. – Хотелось бы пожить подольше, поэтому я никогда не ем то, чему не могу найти названия. Они сильно смахивают на афганские противопехотные мины.
– Это бисквиты.
– Почему ты этим занимаешься?
– Потому что я паршивый повар.
– А, ну да, конечно. И тебя опять что-то отвлекло. То ли хром, который надо отполировать, то ли винт, который надо…
– Тебе что, действительно нечем заняться в это субботнее утро?
– Не-а, – покачал головой Брайант. – Мои девушки отправились на маникюр. Так что мне действительно нечем заняться, кроме как довести тебя до белого каления.
– Хорошо, это я поняла, но можно один вопрос личного характера?
– Послушай, я счастливо женат, ты мой босс, так что отвечаю сразу – нет!
– Слава богу, – простонала Ким. – Хотя меня интересовало другое – почему ты никак не найдешь в себе мужество сказать своей женушке, что не хочешь, чтобы от тебя несло как от неоперившихся юнцов.
– Не могу. Я не говорю с ней уже три недели, – ответил Брайант, глядя себе под ноги.
– Это еще почему? – сразу же насторожилась Стоун.
Мужчина поднял глаза и широко улыбнулся:
– Потому что не имею привычки прерывать собеседника.
– Ну хорошо. Заканчивай свой кофе и проваливай, – деловито кивнула Ким, глядя на часы.
– Всегда восхищался твоей утонченностью, Ким, – заметил Брайант, допивая кофе и направляясь к двери гаража. Здесь он обернулся. По лицу сержанта было видно, что он о ней беспокоится.
Стоун что-то проворчала ему вслед.
Когда машина Брайанта отъехала, Ким глубоко вздохнула. Ведь расследование действительно закончено. Но от того факта, что Венди Данн добровольно позволила подвергать своих дочерей сексуальному насилию, у Ким сводило челюсти. И понимание того, что двух малышек вернут матери, вызывало у нее рвотные ощущения. То, что они вновь окажутся под опекой именно того человека, который был обязан их защищать, не давало ей покоя.
Стоун бросила ветошь на скамейку и опустила ворота. Пора навестить семью.
Глава 3
Ким положила белые розы перед камнем, на котором было написано имя ее брата-близнеца. Бутон самого длинного цветка оказался как раз под датами, которые отмечали годы его жизни. Шесть коротких лет.
Цветочный магазин был заполнен корзинами с нарциссами: эти цветы всегда символизировали День матери[6]. Ким ненавидела нарциссы и сам этот праздник, но больше всего она ненавидела свою собственную мать. Какие цветы больше всего подойдут для этой отвратительной суки-убийцы?
Она стояла выпрямившись, глядя на только что скошенную траву. В такой момент трудно было не вспомнить хрупкое, истощенное тельце, которое не без труда вынули у нее из рук двадцать восемь лет назад.
Она жаждала увидеть его милое, доверчивое личико, полное невинной радости и смеха, полное детской непосредственности. Но этого ей никогда не удавалось.
Независимо от того, сколько прошло лет, ярость не покидала ее. Стоун постоянно мучило то, что каждый день его короткой жизни был полон мучений и страхов.
Ким разжала правый кулак и погладила холодную мраморную глыбу – как будто гладила его короткие черные волосы, так похожие на ее собственные. Она отчаянно хотела рассказать ему, как она жалеет – о том, что не смогла его защитить, и о том, что не смогла сохранить ему жизнь.
– Мики, я люблю тебя и все время скучаю по тебе. – Женщина поцеловала кончики своих пальцев и дотронулась ими до камня. – Спи крепко, мой маленький ангел.
Взглянув на могилу в последний раз, Стоун повернулась и ушла.
«Кавасаки Ниндзя» ждал ее у дверей кладбища. Обычно мотоцикл с объемом двигателя в 600 «кубиков» был просто транспортным средством, на котором она переезжала с места на место. Но сегодня он будет ее спасением.
Надев шлем, Ким отъехала от обочины. Сегодня ей просто необходимо убежать от реальности. Стоун проехала через Олд-Хилл и Крэдли-Хит, населенные пункты в Черной Стране, которые когда-то по субботам были полны покупателей. Люди приезжали в магазины и на рынок, а потом расходились по многочисленным кафе, чтобы отдохнуть и обсудить события минувшей недели. Но сейчас магазины брендовых товаров переехали в загородные торговые центры и увели за собой покупателей и жизнерадостный шум, который всегда их сопровождал.
По уровню безработицы Черная Страна занимала в Великобритании третье место – и так и не смогла оправиться от упадка металлургической и угледобывающей промышленности, которая процветала здесь в Викторианскую эпоху. Литейные и металлургические заводы были уничтожены, а на их месте возведены торговые моллы и жилые кварталы.
Но сегодня Ким не собиралась на экскурсию по Черной Стране. Сегодня она хотела полностью отдаться скорости.
Стоун выехала из Сторбриджа в сторону Стортона по направлению к прямому восемнадцатимильному отрезку шоссе, который вел к живописному городку Бриджнорт. Хотя и прибрежные магазины, и кафе ее не интересовали. Сегодня ее интересовала только скорость.
Миновав черно-белый знак, Ким прибавила газу. Ожидаемый выброс адреналина произошел в тот момент, когда под ней ожил мощный мотор. Наклонившись вперед, она грудью легла на бензобак.
Освобожденная мощь двигателя заставляла дрожать каждую клеточку ее тела. Ким чувствовала, как он рычит и рвется вперед, готовый в любую минуту взорваться. В такие моменты ей этого даже хотелось. «Ну, давай же, давай, – думала она, едва не касаясь коленом поверхности шоссе в неожиданно крутом повороте. – Я жду, сукин ты сын, я жду!»
Время от времени Ким любила подразнить судьбу. Так она подгоняла Фатум, который покинул ее в тот момент, когда она не умерла рядом со своим братом.
И в один прекрасный день он действительно до нее доберется. Вопрос только когда.
Глава 4
Доктор Александра Торн в третий раз прошлась по периметру своей приемной – так она поступала всегда перед встречей с важным пациентом. Насколько знала Алекс, первый пациент, который должен был посетить ее в этот день, не достиг ничего выдающегося за двадцать четыре года своего существования. Руфь Уиллис не спасла ничью жизнь. Она не открыла лекарство от всех болезней и даже не была каким-то выдающимся тружеником. Нет, важным пациентом Руфь была только с точки зрения самой Алекс. Правда, сама она об этом, к счастью, даже и не подозревала.
Продолжая внимательно осматривать комнату, Алекс опустилась в кресло, предназначенное для посетителей, – на то была особая причина. Само кресло было обтянуто искусно выдубленной итальянской кожей, которая мягко ласкала ее спину и обеспечивала теплоту и комфорт.
Кресло было повернуто в сторону от окна и позволяло посетителю любоваться сертификатами и дипломами, покрывавшими всю стену за копией письменного стола эпохи Регентства[7]. На крышке стола стояла фотография, слегка повернутая таким образом, чтобы пациент мог видеть интересного мужчину с атлетической фигурой и двух мальчиков, которые улыбались прямо в камеру. Жизнеутверждающая фотография красивого семейства.
Но для предстоящей встречи особую роль играл нож для открывания писем с деревянной ручкой и длинным узким лезвием, который изящно лежал на краю стола.
6
В Великобритании празднуется в последнее воскресенье марта.
7
Период в истории Англии с 1811 по 1820 г. Отличается особым стилем в искусстве, который характеризуется утонченной элегантностью. Время появления первых денди.