Страница 8 из 8
Обе женщины ушли вниз, и, когда я спустился, чтобы позвать к нему Эллен, они продолжали свою перепалку.
- Вот погоди, умрешь, - говорила Эллен, - и душа твоя полетит, словно птица, на суд к престолу господню.
- Вот погоди, умрешь, - говорила Блесна, сплевывая на пол, - и зароют тебя в землю, и ни отец Дюэн, ни пастор Болтон даже мизинчика твоего не сумеют воскресить.
Было что-то около двух, когда Майкл умер. Примерно за час до того загремели выстрелы: кто-то бил из засады, и, когда ветер дул в нашу сторону, выстрелы отдавали так, будто палили у нас в комнате. А потом началась перестр-елка, и мы слышали ее, как если бы находились рядом, - и ружье снайпера, и стрекот пулемета. Майкл ле-.
жал в глубоком забытьи. Внезапно он очнулся и сел: ему было все труднее и труднее дышать, лицо сделалось пунцовым, и, прежде чем я подоспел, он встал с постели.
Я подхватил его на руки, но он, задыхаясь, стал яростно вырываться, губы его потемнели, язык вывалился. Потом он все-таки оттолкнул меня и добрался до окна. Распахнул его настежь и, хватаясь обеими руками за горло, упал на подоконник. Я бросился к нему и услышал его предсмертный вздох. Эллен, опустившись на колени, начала читать "De Profimdis"; от резкого порыва ветра загасла свеча. Но она не прерывала молитвы, и темнота заполнилась шумом грозы, перестуком задуваемых в комнату дождевых капель, треском ружья - все разрослось в нечто ужасное, чуждое, жестокое - и ее испуганным, пронзительным голосом, творящим последнюю молитву.
- Если ты, господи, будешь замечать беззаконие, - господи! кто устоит?