Страница 72 из 112
Погруженной в собственные мысли Донате, не было никакого дела до заброшенной деревни, притаившейся в ожидании случайного прохожего. Как она ни старалась поселить в душе страх, пуская в ход тупой скрежет дверных петель, гулкий шум обрушившейся крыши, да свист ветра, в забытых людьми дымоходах, - все без толку. Боль от утраты единственного человека, на котором держался мир, оказалась сильнее страха.
Только слепо шаря рукой по каменной стене в поисках тайной двери, Доната вдруг остановилась. Неожиданная мысль разом выбила тот стержень, на котором держались и визит к колдуну, и долгожданная свобода от черной напасти, и клятва, данная матери. Зачем ей все это нужно, если рядом нет Ладимира? Мысль была простой и ужасной одновременно. В какой-то момент, поддавшись звериной тоске по утраченному счастью, она развернулась и ринулась прочь от каменной стены, готовая бежать, догонять, звать, умолять, просить прощения...
Но тут внутри, внизу живота что-то потянуло и перевернулось, в памяти всплыли слова, сказанные с усмешкой: "ребеночка не потеряй по дороге". И Доната гневно пнула ногой тайную дверцу. Вошла как побитая жена, которой муж приказал избавиться от нечаянного плода запретной любви. И так же, как у изменившей женщины, которая мечется между мужем и любовником, душа металась между желанием тотчас броситься за Ладимиром и решением избавиться от черного демона.
Выжженная земля у замка пылью оседала на сапогах, безжалостно задбираясь выше. Дверь, сорванная с петель порывом ветра, лежала рядом. Распахнутая пасть дверного проема исходила слюной влаги, что собиралась в трещинах на потолке и мерно стекала вниз.
- Я пришла, - выдавила она, переступив порог дома.
Про себя надеялась, что сейчас увидит взлохмаченные космы, хитрую мальчишескую улыбку, и на душе станет легче. А вместо этого колдун явился в черном обветшалом рубище, подпоясанный стертой у концов веревкой. Постаревший лет на сорок, с мутным остановившимся взором и кривой улыбкой.
Не сказав ни слова, он поплыл вглубь дома, к лестнице, что еще хранила в пыли следы их прошлого восхождения.
Сжав зубы, задавив в душе страх, что именовался дурным предчувствием, Доната двинулась следом. Звук собственных шагов не казался ей утешением. Напротив, жалкое эхо издевалось над ним, подражая старческому шарканью. Но лестница тоже закончилась, как закончилось в свое время подземелье и заброшенная деревня, полная оживших призраков.
В круглом зале горели черные свечи. Они не давали света, да и нечего им было освещать кроме плахи с железными кольцами, намертво впаянными в каменный обод.
- До - нет ветрум, - тускло сказал колдун, и она разглядела в его руках протянутую чашу с пятнами ржавчины по краям. - Ты - выпей.
"Пусти!"
Раздался вопль где-то на задворках сознания, но нашел радостный отклик в душе Донаты. Ага! Испугалась, стерва! Что-то ты запоешь позже!
- Где моя мать? - заупрямилась Доната. - Ты обещал. Я хочу знать, где моя мать и жива ли она?
- Три садатум, - колдун закрыл усталые, покрытые сетью морщин глаза. - Она жива. Ты правильно шла. Она в Белом городе. Вот и пойдешь туда... обновленная. Без материнского довеска - будет радость для матушки. Пей!
Доната еще сомневалась, принимая из рук колдуна чашу, но новое "пусти, сука!" заставило ее буквально опрокинуть содержимое в рот.
"Пусти! Я - Ви...на".
И запнулось, закружилось, расползлось на части окружающее пространство. Пропал круглый зал, черные свечи. Остались безжизненные глаза колдуна и рот, приоткрытый в немом крике.
Целостное прежде сознание треснуло и в эти трещины рухнули куски прожитой жизни, а на свободное место из черной пустоты тотчас поползли как бабочки на свет чужие воспоминания...
...в кромешной тьме распахивается дверь. Вытянув вперед руки с растопыренными пальцами, Доната идет на звук. Еще миг, и она спотыкается о нечто, отвечающее слабым звоном на ее прикосновение. Доната наклоняется и ощупывая каменный пол, находит связку ключей. Тяжелый железный обруч, на который навешаны ключи, холодит руки. Доната выходит в коридор, освещенный далеким светом факела. Ее встречают два ряда закрытых дверей. Монотонно обходя дверь за дверью, Доната подбирает к ним ключи.
Вот удача улыбается ей. Ключ входит в скважину. Легкий поворот и дверь распахивается настежь. Сердце у Донаты уходит в пятки. На нее круглыми глазами сквозь прорези белого лица смотрит Ключник. Только бесконечно длинные пальцы не теребят связки ключей. Крик ужаса разрывает грудь, но вслух вырывается слабое шипенье.
- Ты свободен, - не своим голосом говорит Доната.
Ключник наплывает на нее и тянет к ней худые пальцы.
- Ты, - шепчет Ключник, но губы его не двигаются. - Руку. Дай.