Страница 61 из 112
Во-первых, им теперь не приходилось делить одну кровать на двоих, равно как и саму комнату. У каждого была отдельная. Оглядев кровать, застланную нарядным одеялом, столик у окна и удобное кресло, Доната пришла в небывалый восторг. Особенно ей приглянулся вид из окна во двор. Тонкие клены переплетались гибкими ветвями с изгородью, отгораживающей дворик от шумной улицы. На пятачке, посыпанном красным песком и скрытом в тени деревьев, стояла скамейка. На подлокотнике уютно свернулся цветастый плед.
- Нравится? - услышала она вопрос и обернулась.
- Нравится. Спасибо.
Ладимир уже уходил, но вдруг остановился на пороге.
- Не мне спасибо говори, - вымученно сказал он. - Берту.
Доната хотела подробно его расспросить, но он ушел, а она окликать не стала.
Хозяин маленького двухэтажного домика, предоставивший в их распоряжение второй этаж, так приветливо ее встретил, так долго и проникновенно гладил ее по руке, приговаривая давно забытые слова, от которых теплело на душе, что Донате стало стыдно. Дед Селиван как он просил себя называть, был маленького роста. С пухлыми руками и животом, едва помещавшимся под сюртуком, трещавшим по швам при каждом резком движении. Он имел привычку тотчас появляться в том месте, где возникала Доната. Ее присутствие зажигало на его румяном лице улыбку и заставляло говорить без умолку. Поначалу Доната находила удовольствие в том, чтобы слушать его непритязательную болтовню, которая не имела даже пауз для ответного "хм" или "не может быть". Но позже стала уставать. Слушая его, она постепенно впадала в состояние, назвать которое сном или явью, она бы затруднилась.
Рот у деда Селивана не закрывался ни на миг. Он умолкал лишь тогда, когда готовил еду.
Потому что тогда он пел.
Скоро Доната привыкла к распорядку дня. Если из кухни доносилось дребезжащее старческое пение, значит обед не за горами. Его народный репертуар не всегда отличала скромность, порой некоторые куплеты заставляли Донату краснеть. Но в целом - в целом - Гранд ее удивил. Она внезапно для себя открыла, что здесь вполне можно жить, если время от времени уединяться в таком вот сказочном, как с картинки, дворике.
Часто ее навещал Берт, всякий раз уточняя вместо приветствия: "Ну, что, теперь твоя душенька довольна?" И она улыбалась в ответ. Берт приходил в то время, когда не было Ладимира. Тот вставал рано утром, наскоро завтракал и уходил. А возвращался поздним вечером, когда она уже готовилась ко сну. На молчаливый вопрос только отрицательно качал головой. С ним Доната мало виделась в последнее время. В отличие от Берта.
По мнению Донаты, Берт с дедом Селиваном прекрасно дополняли друг друга. Когда приходил Берт, дед раскланивался, предоставляя тому право ее развлекать. И наоборот - до позднего вечера ей приходилось слушать о любовных похождениях пышущего здоровьем деда.
Через два дня общения с графом, на третий, Доната сама могла бы рассказать Берту всю его биографию. Включая сам факт его рождения. В прошлом славный и богатый род, в последнее время лишился не только былого величия, но и богатства, о котором теперь ходили легенды. Ныне совершенно обедневшая семья с трудом сводила концы с концами. И женитьба старшего брата, удачная на первый взгляд, не решила вопроса.
- Видно на роду нашем бедность написана, - грустно говорил Берт и тут же бросал на нее откровенно бесшабашный взгляд "а, гори оно все синим пламенем!". И непонятным оставалось, то ли он за показной бравадой скрывал истинные чувства, то ли так было на самом деле, и с годами он к бедности попросту притерпелся. - Зато нам, Дарским, везет в картах и в любви. Не веришь? Хочешь, докажу? Давай в карты сыграем!... Не бойся, денег у меня у самого нет - на поцелуй! Кстати, сразу и во втором убедишься, чтобы времени зря не терять.
Она в ответ только руками отмахивалась. Слушать Берта, в отличие от деда Селивана, было одно удовольствие. Как только она слышала "и сказал он Истину", ее начинало трясти мелкой дрожью. А у Берта, на радость Донате, все родственники заканчивали свои дни быстро и легко: то дедушка с лошади упадет и шею сломает, то дядя в пьяной кабацкой драке - кинжал прямо в сердце вошел, тот и охнуть не успел, то бабушка - не старая еще - купаться пошла и утонула.
- Бабуля вредная была. Может, и хотела перед смертью свою Истину сказать, но не очень-то поговоришь, когда вода горло заливает, - задумчиво закончил рассказ о родственниках Берт.
Поздним вечером, когда Донате доводилось общаться с Ладимиром, она каждый раз удивлялась: он никогда не спрашивал о Берте. И по неписанному закону Берт тоже не интересовался тем, как идут дела у Ладимира.
Как-то Ладимир вошел к ней в комнату позже обычного. Он предварительно постучал, чем в очередной раз вверг ее в состояние шока. Она не спала. Сидела в кресле, облокотившись на подоконник и смотрела во двор, на деревья, серебрившиеся в свете Селии. В голове не было ни одной мысли, она отдыхала от непрерывного общения. За последнюю неделю дед с Бертом будто поставили пред собой цель: уболтать ее до смерти. Сегодня вечером она так прямо об этом и сказала - Берту - деду бы не решилась. И добавила, что порой ей бывает жаль, что не сестра она ему. Иначе услышал бы он напоследок такую Истину, что всю болтовню у него как серпом бы отрезало.