Страница 2 из 112
Лучи восходящего Гелиона, пробивавшиеся сквозь плотно сплетенные ветви деревьев играли с Донатой в прятки. Легко сбежав по ступеням грубо сколоченного крыльца, девушка оглянулась: старую ветхую избушку надежно скрывали тени густых елей.
Рассвет звал. Рассвет пел голосами сотен проснувшихся птиц, и отзывался эхом близкой реки. Вдохнув полной грудью, Доната подтянулась и ухватилась за толстую кленовую ветку, отполированную ее же многочисленными прикосновениями. Мать будет сердиться – мелькнула мысль и пропала, не испортив настроения. Девушка залезла с ногами на следующую, на этот раз давно обломанную ветку. Подумать только, каких-нибудь три года назад скольких усилий стоило забраться на нее!
Доната еще помнила тот случай, когда срывая ногти, царапая кожу об острые сучья, она падала с дерева, судорожно цепляясь за крепкие с виду, но такие обманчивые ветви. Мать нашла ее, лежащую без сознанья. Ругалась, конечно, терпеливо обмазывая растертой в порошок и смоченной в воде Толокушкой мелкие порезы и один глубокий – на спине. В ответ на жалобы Донаты мать недобро щурила желтые, с вертикальными зрачками, глаза.
- Еще бы чуть, - сквозь зубы цедила она, - и напоролась бы на острый сук, тогда не пришлось бы морщиться от боли. Тогда лежала бы себе тихо в земле, придавленная сверху могильным камнем. С косым крестом – уж нацарапала бы как-нибудь – от греха подальше.
Мать ни во что, и ни в кого не верила, - это Доната знала точно. Но некоторых вещей боялась. Да и кому понравится столкнуться, к примеру, лицом к лицу с той же Марой-морочницей, не говоря уж об Отверженных?
Доната часто вспоминала тот случай, слава Свету на память она не жаловалась, но ничего поделать с собой не могла. Высота манила ее. К тому же там, в ветвях шаткой, ломкой кроны пряталось небо. И заходящий, а чаще восходящий диск Гелиона.
Стараясь производить меньше шуму – у матери тонкий слух - Доната перебиралась с ветки на ветку. Она пользовалась давно проторенной «дорожкой». Хорошо знакомой, но вместе с тем по-прежнему манящей. Узкая полоска свиной - хорошей выделки - кожи, обернутая между ног и скрепленная застежкой у талии не стесняла движений. Заметив ее полуголой, мать, безусловно, отругает. Пойди, объясни еще, что рубаха, какой бы тесной она не была, имеет плохую привычку путаться в ветвях. Самой же не понравится, если она снова шлепнется на землю!
Ладно, девушка беспечно махнула рукой, все равно попадет, так пусть уж за все сразу.
Выпрямившись во весь рост на толстой как ствол ветке, Доната пригляделась: тут нужно быть осторожной. Соседнюю ветку облюбовала жирная лесная змея. Охотиться она, скорее всего, не решится – рассвет не ее время, но след, который оставляла на ветке склизкая чешуя был опасней самой змеи. Соскользнет рука, а внизу, насколько хватает глаз не ветви – веточки. Ухватишь за такую – вся надежда в руке и останется. А до земли далеко.
Змеи не было. С силой оттолкнувшись от ветви – вот он кратковременный миг полета! - Доната легко схватилась за следующую. Раскачавшись вперед-назад, она подтянулась и лихо оседлала искривленный кленовый сук. Глубокие, с ладонь глубиной трещины манили: там могли прятаться сладкие грибные шарики. А могли и не прятаться. Вместо них можно было получить болезненный укус лесного клопа – охочего до человеческой крови.
Из дупла напротив высунула любопытную морду белка. Старая знакомая настороженно принюхалась. Доната хотела было, показать ей язык, но вовремя одумалась. Непонятно в силу каких причин, но белка, в ответ на фривольный жест могла поднять шум. А так, некоторое время она сидела неподвижно, потом подобралась ближе к девушке, вскочила на колени, ткнулась лапами в плечо – нет ли подачки? – и мгновенье спустя была такова.
Тут бы Донате, вдоволь насмотревшейся на рассвет, и повернуть назад, к дому! И вдруг оглушительно заверещали сороки, а где-то у реки не то всхлипнула, не то захрипела полевая лиса. А любопытство уже нашептывало на ухо: вполне могло так случиться, что одинокий всадник заблудился и выехал к пустынному речному берегу. Или охотники из недалекой деревни остановились там на ночлег. Или…
Но все эти мысли уже на бегу, вернее, на лету. Еще прыжок, еще. Пальцы внезапно соскользнули с казавшейся надежной ветки и только глубокая трещина, змеившаяся по стволу, позволила ухватиться за опору. Доната подтянулась и оседлала предательски треснувшую ветку.
Не зря мать говорила - если уж делаешь недозволенные вещи, постарайся, хотя бы, не терять головы. Доната перевела дух. Но даже предостережение – а как еще назвать то, что еще вчера ветка не вызывала сомнений в прочности? – не заставило девушку остановиться.
Неподалеку от речного берега Доната спустилась на землю. Здесь росли густые кусты, и осторожно раздвинув колючие стебли, можно было разглядеть то, что с высоты дерева и не увидишь.
- Пусти, сука…
Доната вздрогнула. Вот как. Она ошиблась с самого начала: так лисица кричать не могла. Стебли дикой ивы мешали рассмотреть происходящее. Раздвинув колючие заросли, девушка буквально втянулась меж двух гибких ветвей.