Страница 13 из 112
Теперь становилось понятным и бережное, чтобы не сказать больше, отношение к старикам, и злорадные слова знахарки Наины «захочешь проклятье наслать перед смертью и ничего у тебя не получится – родственников нет».
Рассказу Ладимира Доната поверила безоговорочно. Многое становилось понятным. Одновременно простым, сложным и…
Страшным.
Последнее слово умирающего, адресованное близкому родственнику, становилось Истиной. Становилось его судьбой, его счастьем или проклятьем. Далеко не каждому случалось изречь Истину. Иные умирали молча, иные болтали неумолчно, но перед смертью на них так и не сходило Озарение, позволяющее изречь последнее слово, или Истину.
Бабушку Ладимира считали склочной старухой. Перед смертью за ней бегала вся семья, выполняя ни то, что желание – любой каприз. Боялись, скажет такую Истину, что не поздоровится. Старуха болела долго, угрозами близкого проклятья измучила всех – да во многих семьях так и бывает. Пугала сильно. Бывало, поймает маленькую сестренку Ладимира и шепчет ей на ухо: скажу Истину, так вовек замуж не выйдешь, старой девой помрешь, будут от тебя мужики как от прокаженной шарахаться. Сестренка слезы сдерживает, а старуха смеется. Мать Ладимира только что ноги ей не мыла да воду не пила – за детей боялась. А перед смертью на старуху Озаренье сошло и сказала Истину – матери Ладимира досталась. Жить тебе, Магда, долго и ни разу болеть не будешь. Сказала и умерла. С тех пор мать Ладимира ни разу и не болела, избавилась и от тех хворей, что с юности ее мучили.
У соседей по-другому было. Девчонка у них, дочь Мокия, маленькая умирала. Ее в лесу Кошка задрала… А может и не Кошка, раньше-то считалось обычные лесные кошки на нее напали. Девчонка мучилась сильно. И знахарка ее не спасла. Сохнуть стала, почернела вся. А ночью Озарение на нее сошло и сказала Истину. А дело, надо сказать, летом было. Мама, говорит, порадуешься завтра, выйдешь во двор – а там снег. Наутро деревня просыпается – кругом снег лежит, белый пушистый. Радость была детворе. А мать ее говорит: привет вам от доченьки моей.
Вот и Наина. Никаких таких способностей, чтобы знахаркой быть, у нее не было. Сестра ее в тяжелых родах умирала. Ждали, про новорожденную Истину скажет, а она сестре говорит: будешь знахаркой великой, только ослепнешь. Наина, когда услышала, в голос выла – зрение отдать за дар Тайный – еще поищи охотников.
А у Родимира, что через два дома живет, удивительное случилось. Брат у него был, только с ранних лет в семье не жил. Сорвался с места и уехал с торговым обозом в город. С тех пор ни слуху о нем, ни духу. Поговаривали, правда, к разбойникам подался, но доподлинно никто сказать не мог. Много лет прошло, уже и Родимир стал забывать, что у него брат был. И вот, представь себе, просыпается он однажды, а на столе сундук кованный стоит, а в нем золотишка видимо-невидимо. Серьги женские, браслеты, кольца, словом, побрякушки разные. Хотел от деревни утаить, да баба у него болтливая, Пистемеей зовут. Проболталась. Наина говорит, если б вся кровь, что за то золото пролита, выступила бы на нем, так захлебнулся бы Родимир в избе своей.
Правда, не принесло то золото счастья. Повез его Родимир в город – кому понравится проклятое у себя держать? Повадятся покойники ходить, тут и всей деревне конец. Да у города его разбойники и порешили. А еще через год к Пистемее мужичок хлипкий приходил, да и шепнул украдкой, дескать, помер брат Родимира года два назад – с ножом под сердцем не больно-то поживешь. А награбленное пропало. Подельники рвали и метали, а толку-то?
А вот еще у Кристы, что у самой околицы жила, так с ней и вовсе страшная Истина приключилась…
Но что там у Кристи приключилось, Доната не слышала. Все поплыло перед глазами, дурманил голову запах свежескошенного сена под войлочной подстилкой, баюкал тихий голос Ладимира…
Проснулась Доната как от толчка и успела испугаться. Было так темно, что в первый момент она не поняла, где находится. Долгожданная свобода пропахла липким запахом подземелья, что холодным потом выступил на лице. Еще у нее имелись каменные стены, сочащиеся влагой, и низкий потолок. Но, несмотря ни на что, то была свобода.
Облизнув сухие губы, девушка прислушалась: где-то рядом должен находиться Ладимир. Она сдержала дыхание, но стояла оглушительная, давящая на уши тишина. Мысль о том, что где-то рядом у входа в пещеру, распахнула свою жадную пасть бездна, заставила Донату содрогнуться.
- Ладимир, - позвала она и поразилась, насколько жалко прозвучал ее голос.
В ответ – тишина.
- Ладимир, - громче позвала она, еще надеясь, что он крепко спит.
Но пещера молчала, храня свои тайны. В том, что их было много, Доната не сомневалась. В таком ужасном месте, пропитанном стонами, проклятьями, слезами, встретил страшную кончину не один человек. Стены слышали все: от бравады, за которой скрывался страх обреченного, до предсмертных хрипов. Может, до сих пор в глубине колодца бродят неприкаянные души, виновные в самом тяжком грехе – смертоубийстве. И тот душный, спертый воздух, которым она дышит, что веками оставался неизменным – прежде вдыхали люди, объятые смертельным ужасом.