Страница 18 из 20
Неотрывно следя за гордячкой, схлестнувшейся в поединке с вождём саксов, вертел в руке клинок и вспоминал всё то зло, что она мне причинила, и гнев обуял меня. Я уже знал, что не отпущу эту тварь. Она будет валяться в ногах, будет вымаливать пощаду, умываясь кровавыми слезами, лизать мне руки и, крича от боли, кормить меня собой, пока мне не надоест, пока я полностью не утолю мой тайный голод. А потом… возможно я пощажу её, не отдав на потеху своим демонам, а собственноручно придушив эту тварь.
Разум стал проясняться, когда понял, что саксонский пёс стал брать верх в поединке. Решив, наконец, прервать эту потеху, я стал приближаться к дерущимся, и ветер донёс до уха слова вождя, которые неприятно резанули слух. Несколько выпадов, кровь струйкой потекла с её плеча, что, как ни странно, не доставило мне удовольствия. Неожиданно она упала, и занесенный над ней меч сакса невольно заставил вздрогнуть.
Последний шаг, и ведомый моей рукой меч по рукоятку вошёл в спину ублюдка.
- Килхурн принадлежит мне, зря ты привел сюда своих воинов. Да, и кстати, эта крошка также моя, и седлать её могу только я, – под мои слова тело саксонского вождя обмякло и всей своей тяжестью осело на мече. Я резко выдернул орудие и уставился на мою растрепанную принцессу.
- Ты?! - поднявшись с земли, выдохнула она.
Со спокойной снисходительностью я встретил ее шокированный взгляд. Её лицо выдало гамму эмоций: замешательство, узнавание, сомнение, удивление, гнев, и ещё что-то странно непонятное, что смутно напомнило мне ту ночь, - но она тут же вернула на место маску спокойствия. Это она умела. Взъерошенная, с горящими глазами, с ссадинами на лице, перепачканная кровью и грязью, она совершенно не изменилась.
Я с трудом сохранял спокойствие. Только она могла вызвать бурю самых разнообразных эмоций. В жизни никого не встречал, кто мог бы так доводить меня до бешенства и тут же возбуждал только своим присутствием. И снова обвела меня вокруг пальца - жива, чертовка!
Даллас что-то пробормотал у меня за спиной, но будь он проклят, если я расслышал его. И будь он дважды проклят, если я мог видеть сейчас что-то, кроме эльфийки.
Я смотрел на неё, пожирал глазами и чувствовал, как не к месту меня охватило желание. Внезапное. Дикое. Первобытное желание. В голове, как когда-то, билась единственная мысль, такая бесподобно вкусная: “Хочу!” Ибо передо мной стояла… ОНА. Лайнеф, с ее большими карими глазами, чувственными влажными губами, бурным темпераментом, безрассудной отчаянностью.
Проклиная свое тело, я усилием воли пытался пресечь фантазию о ее аккуратной груди с затвердевшими сосками, от которой в горле моментально образовался ком. Я судорожно сглотнул, злясь на предательскую реакцию собственного тела, рука сжалась в кулак, челюсти сомкнулись настолько плотно, что боль пронзила виски и ударила в голову. Ту же боль я ощущал каждый раз, когда думал, какую цену заплатил за это знакомство.
Ни без труда я выкинул всё это ненужное дерьмо и вплотную подошел к темной. Она нервно откинула с лица выбившиеся пряди волос, гордо вскинула голову и бросила на меня такой знакомый презрительный взгляд, пряча под его маской очевидный шок. Это выглядело настолько комично, что я не сдержал ухмылки:
- Судя по всему, принцесса, за спасение твоей белоснежной задницы я благодарности не дождусь? - циничным взглядом я заскользил по ее губам, шее, опустился на вздымающуюся грудь, где и задержался. – Мне льстит, что ты так рада меня видеть, но хочу спросить, какими чертями тебя занесло в Каледонию? Хотя дайка угадаю… сам Ад не вынес твой «ангельский» характер и без сожаления избавился, или… беглая рабыня истосковалась по своему хозяину и решила вернуться?
Лайнеф некоторое время стояла, как вкопанная, и, раскрыв от возмущения рот, продолжала молча таращиться на меня, пока не опомнилась и прошипела, выплёвывая мне в лицо каждое слово:
- Надеялась, что ты в преисподней, и воображение сыграло со мной злую шутку, так как знаю только одного трусливого пса, способного нанести удар в спину противнику, – она выразительно посмотрела, делая ударение на последнем слове. - К несчастью, твой поганый язык разрушил все мои надежды.
Это было прилюдное обвинение вождя клана, за которое, по людским законам, наглеца призывали к ответу, вызывая на поединок, а по законам темных убивали тут же, на месте, немедля. Не подавая виду, я кипел гневом, безумно желая как следует проучить нахалку, но терпение… С этой сукой я намерен поступить иначе.
- Совсем не изменилась – всё также жалишь, не заботясь о последствиях. Печально, что у меня было слишком мало времени, чтобы обучить тебя покорности... – я крепко сжал ее руку и дернул на себя, пожирая будоражащий, только её, запах, губами приник к уху и тихо продолжил. - Не ты ли стонала от удовольствия, когда мой поганый язык ласкал твоё тело, принцесса? Не отчаивайся, теперь у нас будет масса времени и на покорность, и на удовольствие, – губы намеренно скользнули по её щеке, и вдруг я почувствовал, как она задрожала, лихорадочно пытаясь вырвать запястье из моей руки.
- Убери от неё свои грязные руки, ублюдок! – сердитый мужской голос вынудил оторваться от эльфийки. Нахмурив брови, я посмотрел в сторону говорившего и встретился с горящим взглядом зеленых глаз неизвестного заступника. Передо мной стоял темноволосый, коротко стриженый воин высокого роста, мускулистого телосложения, под слоем пыли и копоти скрывалось худощавое, но греховно-красивое лицо, казавшееся мне знакомым. Странно, потому что я уверен, что никогда не видел этого парня.
Но настораживало иное - сущность, подобная моей. Даже устойчивый запах гари, витавший у стен Килхурна, не мог препятствовать тому, что хищник учуял хищника. Отстранив эльфийку в сторону и выпустив её руку, я стал изучать ощетинившегося зверя, скрытого под телесной оболочкой воина. Его глазами зверь настороженно взирал на меня. Демон-одиночка, не знающий наших правил, он признал меня, чувствовал главенство, но не покорялся, уверенно бросая встречный вызов.
Знакомство прервала Лайнеф, загородив собой щенка и разрывая наш зрительный контакт:
- Квинт, не вмешивайся! Мы сами разберемся, – от меня не укрылась бледность её лица, но следующий вопрос заставил забыть о молодом демоне. - Так чем обязана твоему появлению у стен моего замка?
- Твоего замка? – переспросил я, полагая, что ослышался. - Дорогая, я ценю твой юмор, но в данном случае он неуместен, так как Килхурн принадлежит мне по праву.
- Мне странны твои речи, - ироничная улыбка заиграла на её лице, - Килхурн дарован мне провозглашённым императором Клавдием, варвар. Законы соблюдены, о чем свидетельствует дарственная, выданная мне им лично.
Даллас, который всё время молча прислушивался к нашему разговору, угрожающе зарычал, а среди моих воинов пошёл ропот, что вызвало ответную реакцию людей, стоящих за спиной принцессы. Измотанные, они схватились за оружие, понимая, что им уже не выиграть этот бой, но фанатично готовые продолжить бессмысленное кровопролитие. Любопытно, ради чего они стремятся расстаться с жизнями? Неужели жалкая куча развалин стоит больше, чем их шкуры, или они настолько преданы своей госпоже?