От Вифлеема до Голгофы

Мы все так охотно принимаем любовь. Мы все так страстно желаем быть любимыми, потому что понимаем (подсознательно, 267] если не осознанно), что любовь означает служение, и нам нравится, когда нам служат. Пришло время, когда это эгоистическое отношение к жизни должно измениться, и мы должны научиться давать любовь, а не требовать любви, идти служить всем, с кем мы соприкасаемся день за днем, и ничего не ждать и не требовать для своего отдельного ““я””. Когда этот дух (который является, как хорошо известно, духом Христа и тех, кто лучше других знает Его) распространится шире, тогда мы увидим более быстрое завершение желанных изменений. В теологии мы заявляли о том, что “Бог есть любовь”, а потом истолковывали Его в понятиях нашей собственной ненависти, наших ограниченных идеалов, узких теорий и нашей позиции обособленности. Мы признали Христа как великого Служителя расы и указывали на Него как на пример того, что возможно. Но мы не сопровождали это признание ника­ким общим служением, и это качество всё еще не является движу­щей силой в жизни мира. Сейчас этот побудительный импульс жизни стал намного более определенным, чем прежде, но усилия, которые мы прилагаем сейчас, двадцать столетий спустя после того, как Христос покинул нас, заповедав следовать за Ним, лишь показывают, насколько мы медлительны, как много еще нужно сде­лать и как отчаявшиеся люди нуждаются в служении тех, у кого есть видение и в чьих сердцах живет любовь Бога. Мы видим, насколько мало любовь используется в современном мире. Необходимо помнить, что мы потому можем признать Бога как Бога любви, что мы сами, в своей основе и по своим возможностям подобны Богу в этом качестве. Это само по себе составляет проблему, так как пока божественность в нас пробуждена лишь отчасти, нам трудно правильно интерпретировать любовь, и это просто невозможно для массы людей, находящихся пока еще на пути становления и во многих отношениях едва ли являющих­ся человеческими существами, чтобы понять истинное значение люб­ви.

Понимание любви и выражение любви всегда сугубо личные. Лю­бовь может оставаться неопределенной теорией или эмоциональным переживанием. Она может стать мотивирующим фактором в жизни и нашим вкладом в целое. Если бы каждый продумал для себя значение любви в своей жизни, если бы все решили отдавать 268] любовь и понимание (не эмоциональные реакции, а устойчивую, прочную, понимающую любовь), то спутанный клубок нашего беспокой­ного мира распутался бы и в мире стало бы легче жить. Скорее исчезли бы нынешние хаос и беспорядок. Любовь – это, по существу, осознание братства. Это понимание того, что все мы – дети Одного Отца; это жалость и сострадание, понимание и терпимость. И это истин­ное выражение Жизни Бога.

Если первое требование к человеку, желающему подготовить себя к таинствам Иисуса, – это подчинение тому высочайшему, что он может чувствовать и знать, а второе – это практика любви, то третье требование – это развитие такой восприимчивости и внутреннего внимания, посред­ством которых он может постигать смысл и достигать состояния вдохновения. Но это ни в коей мере не развитие психических способностей, как они обычно понимаются; эти качества живут в детях Бога во многих формах, начиная от внимания к внутреннему голосу совести и долга (две из самых низких форм вдохновения) до того высокого духовного дости­жения, которое находит выражение во вдохновенных писаниях мира.

Пока нет этого вдохновения, человек не может войти в храм и общаться с Тем, что знакомит его с тонкими процессами Посвящения. Первый Посвятитель – это сама Душа, божественное “Я” в человеке, Духовный человек, стоящий за ширмой внешнего человека, тот, кто борется за то, чтобы управлять и работать через внешнюю личность. Это та Душа, или “Я”, которая открывает человеку дверь вдохновения и показывает ему природу его божественного сознания, настраивая его слух на звук того “Голоса, который говорит в безмолвии”, когда чело­век привел к молчанию все внешние голоса.

Достижение способности вдохновения существенно для любого продвижения по Пути Посвящения и предполагает разви­тие ума, что дает возможность делать необходимые различения. Истинное вдохновение – это не какое-либо “всплывание” подсознательного 269] “я” или ума; не освобождение в человеке потока его расовых, национальных или семейных идей и мыслей; не настроенность на мир мыс­лей, легко осуществляемая теми, в ком развито определенное качест­во телепатического сообщения. Это не слышание многих голосов, которые могут быть слышны, когда человеку удается стать настолько ней­тральным и опустошенным от всех разумных мыслей, что в него очень легко вторгаются звуки, идеи и внушения из мира психических явлений. Обычно это случается, когда уровень ума относительно низкого порядка. Вдохновение – это нечто совершенно иное. Это проникновение в мир мыслей и идей, которым внимал Хри­стос, когда слышал Голос и когда Отец говорил с Ним. Это инту­итивный отклик развитого ума на впечатления, приходящие от Души и из мира Душ. Тогда речь Царства становится нам знакомой. Мы соприка­саемся с теми освобожденными Душами, которые действуют в этом царстве, и волны мыслей и идей, которые они пытаются запечатлеть в умах людей, находят свой путь к распространению через настроен­ные умы учеников мира. Это и есть вдохновение, та способность, или умение, для овладения которым стремящиеся всего мира должны начать себя готовить, причём достигать его нужно в мире повседневной жизни. Это та энергия, которая генерируется в процессе правильной медитации; это выражение Души, действующей через ум и приводящей мозг в действие чисто духовными импульсами. Вдохновение инициирует все новые идеи и развивающиеся идеалы современного мира. Эпоха вдохновения не прошла; оно присутствует здесь и сейчас. Бог по-прежнему говорит с людьми, ибо этот мир по-прежнему обеспечивает благоприятные условия для развития тех качеств, которые характеризуют Христа в человеческом сердце, Душу, сына Божьего в воплощении, пребывающего в этой долине слез, или, как она еще называется, в “долине созревания Души”.

Но чтобы достичь столь определенного и сознательного контакта с Душой, стремящийся должен научиться подчинению через 270] то, что он претерпевает; кроме того, он должен на практике решать задачу любви, любовного служения. Это нелегко. Это требует дис­циплины, непрестанных усилий, того преодоления себя, которое оз­начает ежедневное распятие, и того пристального внимания, когда взор не отводится от цели; это является сознательным наме­рением, сознательным движением вперед, сознательной ориента­цией. Чудо данного процесса в том, что его продвижение возможно вперед здесь и сейчас, в той ситуации, в которой мы находимся сейчас, и не требует ни малейшего отклонения от места исполнения нашего долга и наших обязанностей.

Такова цель для человека, который стремится стать вместе с Христом в основание Царства, исполняя таким образом волю Бога. Нет никакой другой цели, достойной человеческого внимания, и никакая другая цель не будет так поглощать все силы, которые человек имеет, все дары и таланты, которыми он обладает, и каждый момент его существования. Сегодня зов обращен к Служителям расы, к мужчинам и женщинам, которые будут работать над задачей самосовершенствования, чтобы стать лучше оснащенными для служения своим собратьям и Богу в человеке.

Нам говорят, что когда мы входим в мир идеалов, то “различия между религиями становятся едва заметными, а сходство порази­тельным. Существует только один идеал для человека – сделать себя глубоко человечным. “Будьте совершенны”. Целостный человек, за­вершенный человек – это идеальный человек, божественный чело­век”. На пути очищения мы открываем, насколько слаб и несовершенен низший личностный человек; на пути ученичества мы работаем над раскрытием тех качеств, которые характеризуют человека, готового шествовать по Пути и родиться в Вифлееме. Тогда мы узнаем истину о самих себе и о Боге, узнаем, благодаря достижению, правда ли то, что нам говорят, или нет. Нам говорят, что “…никто не может понять историческую истину таких документов, как Евангелия, пока он сна­чала не испытает, не переживёт внутри себя тот мистический смысл, который они содер­жат...” В семнадцатом веке Ангелий Силезиус уже выразил итог тако­го критического отношения к этому роду исследования: