Ренуар

Шел 1863 год. Артистический мир Парижа был весь в брожении; на сцене появлялись все новые и новые таланты, и излишняя строгость жюри, производившего отбор произведений на очередной Салон, вызвала такое глубокое недовольство, что императору Наполеону III пришлось вмешаться и для усмирения страстей объявить параллельно с официальной еще одну выставку, вошедшую в историю под названием Салон Отвергнутых. С самого дня открытия толпы народу стекались в залы полюбоваться картинами непризнанных художников. Любопытство публики подстегивалось резкой критикой в печати, в лучшем случае определявшей выставленные произведения как ребячество. В то время как на официальном Салоне огромный успех имело «Рождение Венеры» Александра Кабанеля как произведение, полностью соответствовавшее традиции французской живописи, «Завтрак на траве» Мане поверг всех в крайнее недоумение, суть которого выразил Наполеон III, определивший полотно как непристойное. А жаждущая новых впечатлений толпа продолжала осаждать залы Отвергнутых. И процесс обновления живописи, до сих пор занимавшейся в основном академическим прославлением либо изящным иллюстрированием мифов, с этого момента можно было считать начавшимся.

Многие старые учителя Школы изящных искусств оставили преподавательскую работу, и среди них Глейр, находившийся под угрозой надвигавшейся слепоты и испытывавший большие финансовые затруднения. Ренуар, Сислей, Базиль и Моне остались, таким образом, без руководства. Но дружбе, зародившейся среди мольбертов той серой мастерской, было суждено окрепнуть и оставить глубокий след во вкусах, нравах и истории XIX века.

В 1864 году Ренуар впервые представил на суд собственную картину, которая, к великой радости семьи, была взята на Салон, — это «Танцующая Эсмеральда», навеянная романом Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Картина заслужила похвалу знаменитого Кабанеля, тем временем награжденного орденом Почетного легиона. Обычно настроенный критически по отношению к Ренуару, художник на сей раз расценил картину как плод усердного труда, которому, несмотря ни на что, следует отдать должное.

Однако сам Ренуар, похоже, был иного мнения, ибо впоследствии уничтожил картину, не зная, куда девать столь громоздкий, испачканный битумом предмет, занимавший его подрамник.

Выход на натуру: лес Фонтенбло

Клод Моне, проведший молодость в Гавре, где у отца была бакалейная лавка, находился под большим влиянием живописи Эжена Будэна, приверженца работы на открытом воздухе и этюдов на природе, с натуры. «Время романтиков прошло, — говорил он. — Отныне и впредь надо искать просто красоту в природе, взятой во всей ее истинности и свежести». Нимало не заботясь о дисциплине, Моне согласился систематически учиться живописи только в угоду семье. И вот, в тот самый год, когда закрылась мастерская Глейра, он убедил друзей — Ренуара, Сислея и Базиля — поселиться в районе леса Фонтенбло, в деревне Барбизон, где уже несколько лет существовала довольно большая колония художников, среди которых Теодор Руссо, Милле, Нарсис Диаз де ла Пенья, Добиньи и Коро. Между старожилами леса и вновь прибывшими любителями природы быстро установилось взаимопонимание, еще более укрепившееся в долгих разговорах об использовании цвета, о световых эффектах и об изменчивости ощущений. Их роднила убежденность, что только внимательно наблюдая за природой, можно постичь глубинный смысл реальности. Получивший молодое подкрепление натурализм приобретал новое звучание: теперь он обогащался способностью интерпретировать, и художник был призван окунуться в повседневность, выхватить из нее подходящий момент и магическим образом запечатлеть его на полотне.

В обязанности Моне и Ренуара входило изучение окрестностей в поисках интересных пейзажей, а также маленьких ресторанчиков и кабачков, где можно было бы остановиться, не тратя много денег. Чудесным воспоминанием об одном из таких уютных местечек стало полотно «Кабачок Мамаши Антони», первая работа Ренуара большого формата, выполненная в Марлотте в 1866 году, — здесь воссоздается простая и оживленная атмосфера кафе, привлекавшего к себе художников и писателей.

К этому периоду восходит начало крепкой дружбы с архитектором и живописцем Жюлем ле Кёром, часто приглашавшим Ренуара в свой дом в Марлотте. Там он познакомился с тогда еще восемнадцатилетней Лиз Трео, сестрой подруги Жюля. Почти десять лет Лиз проведет рядом с Ренуаром, будет ему подругой и моделью, позировавшей по меньшей мере для двадцати картин. Среди них — обнаженная, позднее дополненная охотничьими атрибутами и мертвым оленем явно в духе Курбе и тем самым переделанная в мифологическую богиню «Диану-охотницу», более приемлемую в глазах жюри Салона. Та же Лиз позировала для «Цыганки» и «Лиз с зонтиком»; на последнем полотне, написанном летом 1867 года от начала и до конца «на пленэре», девушка изображена в белом платье, прямо-таки сияющем белизной в ярких лучах солнца, в то время как лицо скрыто в тени крошечного зонтика.