Страница 3 из 6
Она нагнулась слишком неосмотрительно над столиком, половинки халата сверху разбежались вовсе, и холёные полноватые груди Полины Яковлевны с ярко-пунцовыми сосками открылись взору моему полностью и до конца. Полина Яковлевна тут же спохватилась, зашторилась, а я вынужден был покраснеть и потупиться.
Потом, когда мы пили чай вперемежку со сладко-жгучим "Аистом", руки наши пару раз совсем случайно соприкоснулись. Выяснилось: температура у обоих одинаково повышенная. Полина Яковлевна, откинув прядку с влажного лба, пролепетала томно:
- Не посмотреть ли нам видик? У меня неплохой выбор: есть "Империя страсти", "Эммануэль", "Калигула"...
Ничего себе! Видеть мне подобного не приходилось, но слыхать слыхивал. Между прочим, в квартире Полины Яковлевны, насколько я заметил, книг не водилось ни единой. На книжных стеллажах блестели яркой чешуёй видеокассеты. Красный угол в комнате занимал лупастый "Панасоник".
- Гм... - замялся я. Было ясно: после фильма, а скорей всего во время демонстрации его мы с Полиной Яковлевной законтачим, станем близкими людьми. А я ещё не знал, не уверен был - надо ли?
- Разве что - "Эммануэль", - пробормотал я, смутно припоминая, что это, судя по слухам, наиболее мягкий фильмец из предложенных. Обрадованная хозяйка резко вскочила. Задремавший в ногах у нас Принтер вспрянул, рванулся и поддел на мощные лопатки ажурный столик со всеми его тремя ножками и тарелочно-пиальным грузом. Грохот, звон, крик.
- Поросёнок! - взвизгнула Полина Яковлевна, замахиваясь на незадачливого пса. - А ещё - чистокровная овчарка! Глупoй, как дворняга паршивая. Обормот!
И вот тут, на беду Принтера, встрял я. Стряхивая с парадно-выходных брюк остатки оливье, я великодушно выступил на защиту лопоухого пса, - он приниженно распластался на ковре и смотрел печально-виновато маслеными глазами...
Еще в самый первый день я чуть было не подвёл злосчастное животное. Когда нервозность чуть улеглась, когда хозяйка поняла уже до конца: катастрофу с потопом не отменишь и остаётся надеяться, что виновник, то бишь я, полностью загладит, замажет и забелит свою вину, тогда и появилась возможность расслабить разговор, пошутить. Я погладил собаченцию хозяйки по незлобивой башке:
- Вот какой барбосик! Помогать мне будешь, барбос?
- Хе, "барбос"! - фыркнула задетая Полина Яковлевна. - Да если этот пёс знал бы человеческий язык, он бы ни с вами, ни со мной разговаривать не стал. У него знаете, какая родословная - аристократ! Восточно-европейская овчарка чистейших кровей...
У меня хватило тогда такта не разубеждать хозяйку в обратном. Я лишь с лёгкой иронией поинтересовался:
- И сколько же в наши дни стоит голубокровный принц-овчар?
Оказывается, доверчивая женщина выложила за фальшивого "принца" сто тысяч рубликов. Да и то торговалась: фальшивособачники требовали полторы сотни штук. Щенки, выходит, по цене сейчас переплёвывают мой месячный оклад...
И вот на сей раз, вздумав оправдать как-нибудь неповинного барбоса, я разоблачил его подлинную сущность.
- Зря вы, Полина Яковлевна, так на него. Он не виноват, потому что он не овчарка. Понимаете? Вы держите его не за того и требуете невозможного.
- Как то есть не овчарка? - поджала губы Полина Яковлевна. - У меня и бумага есть, с печатью - там вся родословная...
- Господи, да при чём тут печать? - раздражился я (терпеть не могу глупости, особенно - женской). - Вы только поглядите внимательнее на уши, на хвост, на окрас. Где вы видели у овчарок такие очёсы? А разве вы не замечаете, что формат у вашего Принтера сильно укорочен - индекс наверняка намного меньше сотни. А подвес шеи? Да любая овчарка с таким подвесом от стыда сгорела бы! А уж подуздоватость так и бросается в глаза... Короче, если с таким экстерьером собаку считать восточно-европейской овчаркой, то у меня в доме живёт тогда император персидских котов и кошек.
Признаться, я остался доволен своей защитительной речью, не подозревая её прокурорской сути. Полина Яковлевна, подавленная моей кинологической эрудицией, молча смотрела на добродушно стучащего хвостом Принтера. Взгляд её затревожил пса.
Он вдруг вскочил с пола и заскулил.
4
Порнушку в тот вечер мы с Полиной Яковлевной так и не посмотрели. Настроение у нее упало, да и я в заляпанных майонезом брюках чувствовал себя не в своей салатной тарелке.
А на следующий день я навёл в квартире соседки последний малярный марафет и по уши погрузился в собственные ремонтные заботы: переклеивал обои, красил полы, белил потолки, расширял книжные полки. В один из вечеров, оттащив полные вёдра к мусорным контейнерам, я неспешно, глотая большими порциями вечерний августовский дух, брёл к подъезду. Наша домовая собачья свора уже хозяйничала вовсю - пёсики, псы и псищи оккупировали весь двор. И вдруг я увидел Принтера. Он был один. Где же Полина свет Яковлевна? Я огляделся - нигде не видать. Странно. Я подошёл к собаке, сиротливо сидевшей на газоне под ивой, поставил вёдра.
- Принтер, Принтер! Привет, пёс!
Услыхав свою импортно-компьютерную кличку, Принтер взвизгнул, бросился ко мне, ударил грязными лапами в грудь. Хорошо, что я так и вышел - в спецодежде.
- Принтер, глупый ты пёс! А где же твоя хозяйка?
Собака, стоя на задних лапах, ныряла и ныряла мокрым носом под мои ладони, взвизгивала и прискуливала под ласками. Ну, конечно, этот взрослый щен потерялся. И где же его роскошный ошейник с серебряными бляхами?
- Ну, пойдём, пойдём, я тебя найду. Может, хозяйка твоя наградит меня чем-нибудь... интересненьким.
При потаённой мысли об этом "интересненьком" сердце моё томительно шевельнулось. Да и - чего скрывать! - не только сердце.
Лицо Полины Яковлевны при виде меня вспыхнуло, порозовело. Это приятно, чёрт побери! Но тут же, увидав родного пса, она мгновенно вывернула улыбку в странную гримасу.
- Вот, - бодро возвестил я, - доставил вашу пропажу. Вознаграждение гарантируется?
- Спасибо, - без особого энтузиазма промямлила Полина Яковлевна. - Да вы проходите, проходите, чай будем пить.
- Увы, - выставил я аргументом грязные вёдра, - сейчас не могу: хочу сегодня покончить с ремонтом.