Страница 3 из 22
— Да, пожалуй, вы правы, — согласился мистер Ли.
Глава 3
На взлетном поле аэропорта Гаваны Джоан Хиаси остановилась в недоумении. А потом она начала оглядываться. Толпа пассажиров потянулась ко входу в зал номер двадцать.
Встречающие — родственники и друзья прибывших — выплескивались на край посадочного поля, в нарушение всех правил работы аэропорта. Среди встречающих Джоан увидела высокого худощавого молодого китайца.
Подойдя к нему, Джоан спросила:
— Мистер Ли?
— Да, — добродушно улыбнулся он, а потом стал торопливо пробиваться к Хиаси через толпу. — Сейчас время обедать. Хотите перекусить? Я могу отвезти вас в ресторан Хань Фало. Там подают утку по-пекински и суп из ласточкиных гнезд — типичное блюдо кантонской кухни… Немного слащаво, но хорошо приготовлено.
Вскоре они сидели в ресторане, в огромном кабинете, в креслах, обитых красной кожей. Стены кабинета имитировали тиковый полог балагана. Вокруг щебетали кубинцы и китайцы. В воздухе пахло жареной свининой и дымом сигар.
— Вы — руководитель Гаванского Института востоковедения? — на всякий случай уточнила Джоан.
— Правильно. К сожалению, кубинская коммунистическая партия недовольна нами из-за некоторых религиозных аспектов нашей деятельности. Но многие китайцы, живущие на острове, посещают наши лекции или занимаются заочно. И, как вы знаете, у нас много выдающихся учеников из Европы и Южной Азии, которые учатся заочно… Кстати, в дзэн-буддизме есть притчи, которые даже я не понимаю. Например, монах, рассекающий пополам котенка… Я долго размышлял над этим коаном, но так и не нашел присутствия Будды в подобной жестокости… — Потом китаец поспешно прибавил. — Я не спорю с учением. Я только хочу понять.
— Из всех коанов дзэна этот наиболее труден для понимания. Ответом служит вопрос: а где котенок сейчас?
— Чем-то напоминает начало Бхагават-Гиты, — быстро кивнул мистер Ли. — Помню, Арджуна сказал: «Лук Гандива выскальзывает из моих рук… А это плохое предзнаменование!» Но что можно извлечь из убийства котенка?
— Уточним, — сказала Джоан. — Вы, конечно, помните ответ Кришны. Это одно из самых глубоких высказываний о смерти и человеческих поступках во всей добуддийской религии.
Подошел официант, чтобы принять заказ. Он оказался кубинцем в костюме цвета хаки и берете.
— Попробуйте жареный «вань дунь», — посоветовал мистер Ли. — Еще возьмите «чао уи» и, конечно, яичный рулет… У вас сегодня есть яичный рулет? — спросил он официанта.
— Си, сеньор Ли, — ответил официант, одновременно ковыряясь в зубах зубочисткой.
Ли заказал за обоих, и официант ушел.
— Знаете, — начала Джоан, — если бы вы пробыли рядом с телепатом так же долго, как я, вы тоже чувствовали бы, когда вас интенсивно сканируют… Я всегда чувствовала, когда Рэй пытался копаться у меня в голове. Вы — телепат. И сейчас интенсивно сканируете меня.
— Я бы хотел им быть, мисс Хиаси, — улыбнулся Ли.
— Мне нечего скрывать, — заявила Джоан. — Но я удивляюсь, почему вы интересуетесь моими мыслями. Вы же знаете, что меня нанял на работу Госдепартамент Соединенных Штатов. Тут нет никакого секрета. Вы боитесь, что я прилетела на Кубу шпионить? Изучать обороноспособность вашей страны? Или что-нибудь в таком духе? — девушка почувствовала разочарование — Не слишком хорошее начало. По отношению ко мне вы вели себя бесчестно.
— Вы очень привлекательная женщина, мисс Хиаси, — заметил Ли, ничуть не растерявшись. — Мне лишь любопытно было взглянуть… можно сказать прямо?.. На ваше отношение к сексу.
— Вы лжете, — спокойно объявила Джоан.
Вежливая улыбка китайца растаяла. Он пристально посмотрел на Джоан.
— Суп из ласточкиных гнезд, сеньор, — это вернулся официант. Он поставил горячую, дымящуюся супницу в центр стола. — Чай, — продолжал он, поставив на стол заварочный чайник и две маленькие пиалы. — Сеньора, не желаете ли свиную отбивную?
— Нет, — рассеянно ответила Джоан.
Из общей залы донесся крик боли. Джоан и ее спутник аж подпрыгнули. Ли резко отдернул занавеску, отделявшую их кабинет от общего зала. Официант тоже посмотрел туда, откуда донесся крик, и усмехнулся.
В противоположном углу ресторанного зала сидел за столиком престарелый кубинец. Его руки намертво сжались на ручках ящичка сопереживания.
— И здесь тоже? — только и смогла выговорить Джоан.
— Это как чума, — развел руками Ли. А потом он обратился к официанту. — Этот человек мешает нам есть.
— Извините, — хихикнул официант и покачал головой.
— Да, — поддержала Джоан, а потом повернулась к своему спутнику. — Мистер Ли, я останусь здесь и начну работать несмотря на наши разногласия. Не знаю, почему они отправили телепата встретить меня… Возможно, всему виной параноидальное отношение коммунистического общества к иностранцам — но в любом случае работа есть работа, и я намерена выполнить ее… Так мы обсуждали притчу о расчленении котенка?..
— Мы продолжим обсуждение во время еды? — скривившись, поинтересовался Ли.
— Вы сами начали этот разговор, — заметила Джоан. Затем она продолжила разговор, несмотря на сильные душевные муки, отразившиеся на лице Ли, когда он зачерпнул ложкой суп.
* * *
В лос-анджелесской телестудии у своей арфы в ожидании «прямого эфира» томился Рэй Меритан. «Для начала сыграю «Как высока луна»», — решил он, а потом зевнул, не спуская взгляда с контрольной кабинки.
Рядом с ним музыкальный ведущий Глен Голдстрин великолепным льняным платком полировал очки с огромными стеклами.
— Думаю вечером дать тебе эфир с Густавом Малером, — объявил Голдстрин.
— А кто это, черт побери?
— Величайший композитор конца девятнадцатого столетия. Очень романтичный. Он писал длинные музыкальные симфонии и песни кантри. Я еще подумывал о фантазиях в ритмах «Весеннего алкоголика» и «Песни о Земле». Никогда не слышал?
— Нет, — равнодушно ответил Меритан.
— Мелодии в серо-зеленой тональности.
В этот вечер Рэй Меритан не чувствовал себя настроенным на серо-зеленый. Его голова раскалывалась от боли. А виной всему камень, попавший в Уилбура Мерсера. Меритан попытался отпустить ручки ящичка сопереживания в тот момент, когда увидел летящий в Мерсера камень, но опоздал. Камень ударил пророка в висок и рассек кожу до крови.
— Сегодня я встретился с тремя мерсеристами. Все они выглядели ужасно. Что-то случилось с Мерсером?
— Откуда я знаю.
— Ты выглядишь так же, как они. Твоей голове досталось, не так ли? Все будет хорошо, Рэй. Что поделать, если ты мерсерист? Хочешь обезболивающую таблетку?
— А как же самая идея? — резко спросил Рэй Меритан. — Обезболивающее! Теперь, мистер Мерсер, когда вы поднялись по склону холма, не хотите ли кубик морфия? Ты не понимаешь!.. — высвобождая свои эмоции, Рэй извлек из арфы несколько каденций.
— Вас включают, — объявил режиссер из аппаратной. Мелодия «Это изобилие» полилась с ленты в контрольной комнате. Камера номер два остановилась на Голдстрине. Осветитель включил красную подсветку.
— Добрый вечер, дамы и господа, — скрестив руки на груди, заговорил Голдстрин. — Что такое джаз?
«Вот это я и скажу им, — решил Меритан. — Что такое джаз? Что такое жизнь?» — Он вытер раскалывающийся от боли лоб и задумался, как выдержит следующую неделю. Скорбный путь Уилбура Мерсера близился к концу. И с каждым днем пророку становилось все хуже…
— А после короткой рекламной паузы мы вернемся к вам, чтобы рассказать о мире мужчин и женщин, живущих в серо-зеленом стиле, — продолжал Голдстрин. — Мы расскажем о стильных людях, о мире такого оригинального, неповторимого музыканта и композитора, как Рэй Меритан.
На телемониторах перед Меританом замелькали рекламные ролики.
— Пожалуй, я все-таки приму таблетку, — обратился музыкант к телеведущему. И через мгновение большая желтая таблетка оказалась у него на ладони.