Страница 18 из 23
— Ну что ж, доброй ночи вам, — сказал Конгер, проходя мимо.
— Один момент, мистер Конгер, — вспомнил шериф. — Пока вы не ушли, позвольте взглянуть на ваше удостоверение личности.
— Да, конечно, сейчас. — Конгер вынул из кармана бумажник и передал шерифу.
Тот посветил себе фонариком и стал разглядывать содержимое, над которым специалистам из времени Конгера пришлось потрудиться: изучить документы и образцы этой эпохи, реликты, бумаги…
Конгер от волнения дышал мелко и часто, пока Дафф наконец не вернул документы.
— Все в порядке. Простите за беспокойство. — Шериф убрал фонарик.
Когда Конгер вернулся на квартиру Эпплтонов, хозяева сидели перед телевизором. На жильца они даже не взглянули. Конгер задержался у двери и спросил у миссис Эпплтон:
— Могу я задать вопрос?
Миссис Эпплтон медленно обернулась.
— Какой сегодня день?
— День? — уставилась на него женщина. — Первое декабря.
— Как — первое декабря? Ведь был же ноябрь!
На него уставились две пары удивленных глаз. И только тогда Конгер вспомнил: в двадцатом веке люди все еще делили год на двенадцать месяцев. Ноябрь переходил сразу в декабрь, и между ними не было квартамбря.
Конгер судорожно вздохнул. Значит, завтра. Завтра наступит второе декабря! Прямо завтра!
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо.
Конгер поднялся к себе. Дурак, ну дурак! Как мог забыть о календарной разнице? Завтра Основателя схватят, если верить газетам. Завтра, через двенадцать часов Основатель выступит с единственной речью перед народом и его арестуют.
День выдался солнечный и теплый. Башмаки Конгера хрустели по насту, пока охотник шел между деревьями, ветки которых сгибались под тяжестью снега. Взобравшись на холм, Конгер, скользя, спустился с него по другую сторону.
Остановившись, он огляделся. Никого. Тогда Конгер снял с пояса тонкий жезл и повернул рукоять вокруг оси. Какое-то время ничего не происходило, а потом воздух замерцал.
Материализовавшись, кристальная сфера мягко опустилась на снег. Конгер вздохнул с облегчением, — ведь это единственный путь домой.
Поднялся на гребень холма и, уперев руки в бока, осмотрелся. Отлично. Долина Хадсонз-Филд раскинулась перед ним как на ладони, до самого начала города. Она была совершенно открытая и ровная, присыпанная тонким слоем снега.
Сюда придет Основатель. Здесь обратится к народу. И здесь его арестуют власти.
Вот только увести его не успеют — Основатель умрет прежде. Умрет, так и не успев заговорить.
Открыв дверцу кристальной сферы, Конгер вошел внутрь и взял с полки пистолет. Передернул затвор. Оружие готово — готово выстрелить и убить. Может, взять его с собой прямо сейчас?
Нет, Основатель появится только через несколько часов. Что, если до этого Конгера станут обыскивать? Сначала Конгер увидит, как Основатель подходит к полю, и только затем вооружится.
Взглянув на полку еще раз, Конгер заметил там небольшой пакет. Взял его и развернул.
Череп Основателя. Держа его, Конгер невольно ощутил неприятный холодок. Ведь это череп человека, который все еще жив и ходит по земле. Который придет сегодня сюда и станет говорить с народом всего в пятидесяти ярдах от того места, где стоит Конгер.
Что, если основатель увидит свой череп? Прямо сегодня? Эту старую кость возрастом в два столетия? Станет он тогда говорить? Увидит оскал пожелтевших зубов, и какие слова придут ему в голову? С каким посланием он обратится к народу?
Какой человек не задумается о тщетности всех своих действий, взглянув на собственный пожелтевший от времени череп? Он поймет, что лучше жить, пока живется.
Человек, взявший в руки собственный череп, уже не поверит ни в какое дело, ни в какое движение. Он лишь станет проповедовать от обратного…
С улицы донесся какой-то звук, и Конгер отложил череп на полку. Схватил пистолет. Снаружи кто-то шагал. Конгер метнулся к двери, чувствуя, как бешено колотится сердце. Может, это он пришел, Основатель? Хочет выбрать место, подумать над словами, отрепетировать речь?
Вдруг он увидит то, что держал в руках Конгер?
Подняв пистолет, Конгер толкнул дверь.
Лора!
Конгер пораженно уставился на девушку. Одетая в шерстяную куртку, та прятала руки в карманы. Из ее рта и ноздрей вырывались облачка теплого пара. Запыхавшись, девушка тяжело дышала.
Они молча смотрели друг на друга, пока Конгер не заговорил первым.
— Что такое? — спросил он, опустив пистолет. — Ты здесь зачем?
Вместо ответа Лора указала куда-то пальцем. «Онемела, что ли?» — нахмурившись, подумал Конгер.
— Что там? — посмотрел он в сторону, куда указывал палец Лоры. — Что ты хочешь? Я не вижу ничего.
— Они идут.
— Они? Кто — они? Кто идет?
— Они. Полиция. Ночью шериф разослал машины, и они перекрыли дороги. Полиция вообще повсюду. Их сюда еще человек шестьдесят идет. Со стороны города и с тыла, — Лора перевела дыхание. — Говорят… говорят…
— Что говорят?
— Говорят, ты вроде как коммунист. И…
Вернувшись в кабину, Конгер убрал на полку пистолет. Затем спрыгнул на землю и подошел к девушке.
— Спасибо. Ты пришла помочь мне? Предупредить? Не поверила, что я коммунист?
— Не знаю.
— Ты одна?
— Нет. Джо меня подвез на грузовике. Из города.
— Джо? Кто он такой?
— Джо Френч. Сантехник, папин друг.
— Идем.
Вместе они поднялись на гребень холма и пошли к полю. Там, примерно посередине, стоял фургончик, а за рулем сидел коренастый мужичонка и курил трубку. Завидев Конгера и Лору, он выпрямился.
— Вы тот самый тип? — спросил Джо Френч.
— Да. Спасибо, что предупредили.
Сантехник пожал плечами.
— Ну, я даже не знаю. Просто Лора говорит, вы человек хороший, — Френч огляделся. — Вам, наверное, интересно будет узнать, что сюда идут еще люди — правда, уже не предупредить. Полюбопытствовать.
— Еще люди? — Конгер посмотрел в сторону города, откуда к полю приближались темные на фоне снега фигуры.
— Из города. О погоне прознали, вот и приперлись. Мы же слушаем полицейское радио. Вот и эти услышали, и Лора. Кто-то разнес слух…
Фигуры приближались. Конгер сумел разглядеть среди них Билла Уиллета — парень шел в компании других ребят из школы. Позади плелись Эпплтоны.
— Эд Дэвис, и тот пришел, — пробормотал Конгер.
Владелец магазина с трудом шагал по заснеженному полю в компании еще трех-четырех горожан.
— Всем до черта хочется узнать, кто вы и что вы, — подытожил Френч. — Ну, пора мне домой. Не хочу, чтоб машинку издырявили пулями. Идем, Лора.
Девушка широко раскрытыми глазами смотрела на Конгера.
— Идем же, — позвал Френч. — Сама знаешь, тебе тут ни за что нельзя оставаться.
— Почему?
— Будут стрелять. Иначе зачем народ собирается? И вы, Конгер, это прекрасно знаете, да?
— Знаю.
— Оружие у вас есть? Или вам плевать? — легонько улыбнулся Френч. — В свое время они много народу повязали. Вы не первый.
Нет, Конгеру не плевать! И он никуда не позволит себя увести. Останется здесь, ждать Основателя. Придет ли этот человек с горожанами? Вдруг он встанет в стороне и будет следить за тем, что творится в поле?
Или Основатель — это Джо Френч? Или кто-то из копов? Любой из толпы может оказаться пророком, и всего несколько слов, произнесенных им сегодня, перевернут мир.
И потому Конгер должен остаться, ждать, пока первое слово не сорвется с губ Основателя.
— Мне не плевать, — сказал Конгер Френчу. — А вы езжайте. Заберите девушку.
Лора, будто неживая, забралась на пассажирское сиденье грузовика. Заведя мотор, Джо Френч заметил:
— Вы только посмотрите на них. Одно слово — стервятники. Ждут, пока кого-нибудь прикончат.
Лора, онемев от страха, сидела на переднем сиденье, а Конгер смотрел вслед удаляющемуся грузовику. Затем развернулся и пошел мимо деревьев, к гребню холма.
Бежать? Легко и просто — надо лишь сесть в кристальную кабину и настроить время. Но Конгер не побежит, у него есть дело. Очень важное дело здесь и сейчас.