Страница 48 из 127
Мама ответила: “Конечно”, и я “полетел” в подвал, где стоял телефон. Я позвонил Дону и сказал: “Чувак, я схожу с ума. Вам лучше вернуться как можно скорее”. Пока я медленно выговаривал слова, стены визуально дышали, как будто я находился внутри легких странного зверя. Стойки маминого микрофона качались вперед и назад, как водоросли под водой. Я чувствовал себя так, как будто оказался в желудке кита, и все началось тогда, когда я спустился со ступенек, там был его рот. Искры, тянувшие меня вниз со ступенек, были слюной. Почему-то все имело смысл. Дон согласился быстро вернуться, и я подумал, что подобное случилось и с ним. Я вернулся наверх, но не в свою комнату, а в гостиную, где прилег на кушетку. Сейчас абажуры казались полотнами с ослепительными образами, включающими спиралевидные треугольники внутри треугольников, замки; я летел над горами и в уме мог играть в видеоигру Centipede. Мама попрощалась и направилась на концерт. Вскоре пришли друзья. Затем мое состояние стало лучше, но опыт все еще оставался очень тревожащим.
Я вспоминал некоторые интересные моменты, и мы решили сделать это еще раз позже. На сей раз, мы спланировали все лучше, так, чтобы, пока будут действовать наркотики, мне не пришлось иметь дела с родителями. Пришлось ждать целых 12 часов. Я осознал, что “пик” не наступает раньше, чем через 45 минут после приема, а до этого может казаться, что ничего не происходит. Каждый раз, когда начинался “пик”, возвращались одни и те же неприятные симптомы: тряска тела, ощущение крайней нервозности, боль в животе, сильное воспаление суставов при приеме определенных разновидностей ЛСД, время ползет как улитка и огромное количество навязчивых мыслей, которое я не мог контролировать. Ум мог одновременно затягиваться четырьмя или пятью разными мысленными петлями, кружившимися с разными скоростями, и я не мог их остановить.
К тому же, всегда был риск совершить “плохое путешествие”, когда вы могли испугаться намного сильнее, чем во всей предыдущей жизни. Единственный другой опыт, который я мог бы сравнить с “плохим путешествием”, – это когда я почти умирал в лодке Рика. Любое “плохое путешествие” было намного хуже, хотя на самом деле ничего не происходило, и такое состояние продолжалось долгие периоды психоделического времени. В некоторых случаях я прятался в угол и боялся двигаться, чувствуя, что невидимые злые духи полностью разрушат меня, если я не останусь в полном покое и не попытаюсь не дышать. Страх был намного сильнее, чем что-либо, что я когда-нибудь испытывал. Раньше я даже не представлял, что можно так сильно пугаться. Одна из мыслей, которыми я делился с друзьями, была такова: “Никто не может избежать риска совершения “плохого путешествия”. Я не мог ничего предотвратить, и каждый раз, когда я делал это, были ужасающие и пугающие периоды, которые, казалось, тянулись вечно. Потом мы с друзьями вспоминали интересные моменты, принимали наркотики еще раз, а затем оказывались в том же самом положении, спрашивая себя: “Боже, зачем я снова это сделал?”
Я слышу, как многие люди повторяют лозунги хиппи, такие как “склад ума и окружение, чувак, склад ума и окружение”. Это означает, что если вы принимаете наркотики в надлежащем месте и имеете надлежащий склад ума, вы можете иметь позитивный опыт. “Наркотики просто усиливают то, что уже есть”. Кто в современном мире не имеет скрытых демонов, которых еще не исцелил? Что происходит, когда вы “улетаете” намного сильнее, чем когда-либо раньше? Я слышал, как люди говорят: “Мужик, ты просто никогда не пробовал чистую кислоту”. В моем случае, у меня никогда не было путешествия, хорошего с начала и до конца, каким бы “чистым” не был ЛСД. Также я пробовал и другие психоделики, включая грибы и крошечные желтые таблетки или капсулы.
Всегда бывали продолжительные периоды невообразимого страха. Самое лучшее, на что я мог надеяться, – на уменьшение количества времени, которое я проводил, трясясь от ужаса. Вот почему многие люди пробуют ЛСД лишь однажды или дважды, и никогда не прикасаются к нему снова. Также, очевидно, почему Ларс закончил так, как закончил. При передозировке или случайной дозе травма, через которую вы пройдете, может буквально разрушить ваше ментальное здоровье, целиком или наполовину.
Каждый раз, когда я принимал наркотик, меня захлестывали мысленные петли о Земле, которые я называл “экологическими путешествиями”. Куда бы я ни посмотрел, я видел, что мы разрушаем Землю, и я не мог это игнорировать. Телевидение стало абсолютно невозможно смотреть. Все улыбающиеся продавцы, маркетинговый язык, ловкое рифмоплетство, уговаривающие: “покупайте сейчас”, стали ужасными “ретроспективными драмами” Роберта Браунинга, ведущими нас к утесу, откуда мы падаем в глобальную аннигиляцию. “Три небольших платежа, всего по $19,95 каждый. Время предложения ограничено. Звоните сейчас!” Я слышу уродливые, пугающие, диссонансные басовые ноты, смешанные с музыкой. Ощущение зла настолько подавляет, что 30 секунд рекламного времени кажутся муками ада.
Я слышал, как кричат деревья, я чувствовал, что Земля живая и очень запугана нами. Мысленно я возвращался к глазу под мостом и на упаковке ЛСД, а пирамида с всевидящим оком на долларовой банкноте стала воронкой тьмы. Представлялось, что из этого глаза исходит торнадо энергии, заставляющее трястись всю комнату вокруг меня, и это очень пугало. Я осознавал, что мы являемся массовым суицидальным культом и могли бы убить это прекрасное существо, которое вынуждено просто ждать и надеяться на то, что несколько самых лучших людей смогут все изменить.
Многие люди просили меня попробовать айахуаску или другие наркотики, утверждая: “Ох, это совсем не похоже на ЛСД. Это намного лучше, намного важнее и духовно значимее. Сейчас, когда Вы годами были чисты, Вы обретете намного лучший опыт”. Но когда я задал детальные и конкретные вопросы, я понял, что все они попадали в психоделическое пространство, околосмертный опыт, подобный галлюцинациям при лихорадке, когда мозг начинает опасно перегреваться и угрожать вашей жизни. С вами могут происходить странные вещи, но, как говорил Пол Маккартни, психоделики сделали для меня все, что могли. После них я чувствовал себя слабым, истощенным и всегда страдал от сильных болей. Также ЛСД накапливался в жировых клетках, что вынуждало возвращаться к прошлым опытам, когда я курил травку. Поэтому я никогда не знал, что произойдет со мной дальше.
Главное, что я вынес из того периода, – это то, что мы разрушаем Землю, и что от обитателей планеты требуется решение остановиться. Никакие космические существа, такие, как старик из моих снов, не могут появиться, взмахнуть волшебной палочкой и решить все наши проблемы. Действовать должны мы. Это наш мир, и мы должны бороться за его сохранение. Также, это вынудило меня смотреть на большинство окружающих людей как на зомби с промытыми мозгами. Все игнорируют то, что их больше всего пугает. Как только они видят доказательство того, насколько мы близки к уничтожению самих себя, они просто закрываются. Никто и никогда не захотел бы страдать так, как страдал я в “плохом путешествии”. Люди готовы почти на все, включая полную блокировку и удаление плохого опыта из памяти, лишь бы избежать боли. Наркотики и алкоголь помогают оставаться в оцепенении, и это полностью относится и ко мне. Когда я каменел, я мог полностью забыть о чем-то, что меня расстраивало даже за 10 минут до начала употребления. Но потом, как только я возвращался к реальности, проблема становилась еще хуже, поскольку я ничего с ней не делал. Я становился все большим и большим интровертом, парализующе робким, параноиком, полным всяческих страхов.
Первого января 1990 года, в самые первые часы нового года, девушка, которую я знал с первого класса, погибла в ужасной автокатастрофе. Она ехала в машине с ребятами из другой школы, и все были изрядно выпившими. В полицейском рапорте говорилось, что машина шла со скоростью почти 160 км в час, когда ударилась о бетонную стену моста на Авеню Мохок. Хуже всего то, что когда прибыла полиция, она еще кричала. Она сгорела заживо, полиция не смогла ей помочь. Это оказало сейсмический эффект на все наше сообщество и стало шокирующим напоминанием о том, что мы не бессмертны. Я думал о тех временах, когда мы с ней болтали, а сейчас она ушла. История была настолько ужасной, что все быстро о ней забыли, точно так же, как мы игнорируем, казалось бы, невозможную совокупность угроз всей жизни на Земле.