Страница 42 из 127
В классе французского языка рядом со мной сидел Брэд. Он знал, что моя мама посещала коммуну хиппи под названием Тотем, и я показывал ему большую сумку с травкой из Тотема, спрятанную в холодильнике в подвале. Сейчас я выглядел и чувствовал себя пятнадцатилетним подростком, с длинными волосами, в черных футболках с символикой рок-н-ролла и девизом “оставьте меня в покое”. Брэд возобновил нашу дружбу уже в третий раз, и каждый день безжалостно давил на меня попробовать покурить травку. Он говорил, что это меня освободит и станет самым чудесным ощущением, которое я когда-либо испытывал в своей жизни. Я сделал ошибку, рассказав ему, как ослеплен Брендой Фишер. Я и понятия не имел о том, что уже встречался с ней на вечеринке, и, возможно, больше, чем просто встречался, но с тех пор он ее избегал. Брэд связался с ней, а затем сказал невероятное: “Бренда хочет потусоваться с тобой, с нами, с нами обоими!” Он наблюдал, как несколько секунд по моему лицу пробегали тени сомнения, а потом продолжил: “Она хочет покурить с нами травку твоей мамы из Тотема. Она думает, что это было бы забавно? и надеется, что ты скажешь “да”.
Я чувствовал себя так, как будто падал в бездонную яму. Я спросил, захочет ли она тусоваться с нами, если мы не будем курить наркотики, и Брэд ответил “нет”. Хотя фанатам рок-н-ролла было свойственно курить травку, мне было всего 15 лет. Курение травы было незаконным, и в те времена никто не говорил об использовании марихуаны в медицинских целях. Отношение к ней было намного более запрещающее, чем сегодня. В классе здоровья нас учили, что марихуана крайне разрушительна, и никто даже не мечтал добровольно обречь себя на такие симптомы. Мне потребовались полминуты молчания, ум просчитывал тысячи отчаянных комбинаций прежде, чем я сказал Брэду, что мне нужно 24 часа, чтобы дать ответ. Он просто улыбался. Я был слабым белым кроликом, угодившим в его западню. Уже было слишком поздно.
В конце октября, когда мы тряслись от холода под сосной, свет от курительной трубки освещал потрясающе прекрасное лицо Бренды. Она украла металлический экран из класса по ювелирному искусству. Брэд стащил части медной трубки из подвала своей мамы и соорудил из них грубую, но работающую трубку, обернув все части клейкой лентой. Желтый электрический наконечник стал мундштуком. Казалось, все пульсировало светом и геометрическими паттернами. Я пребывал в таком улете, что его можно было сравнить с ощущением открывания подарков на Рождество, когда я был ребенком. Пребывание с Брэндой сделало этот момент самым великим моментом в моей жизни подростка. Она дала мне кусочек мятной жевательной резинки, и – Господи! – это была самая великолепная комбинация вкусов, которую я когда-либо пробовал. Внезапно я покатился вниз с прекрасной горы, как программировали меня думать коммерческие рекламы. Когда мы, пошатываясь, добрались до двери ее дома, она восторженно спросила, не могу ли я дать ей немного еще. Я ухитрился обнять ее за плечи, наклонился и сказал: “Я могу дать тебе все, что тебе нужно”.
Дома у Брэнды было очень жарко, он был ярко освещен и полон студенческой молодежи. Брэд был немного слишком возбужден, и это его пугало. Я тоже не мог справиться с собой. Поэтому, когда ему удалось сказать, что его мама хочет, чтобы он был дома через пять минут, я ответил: “Никаких проблем”. И мы ушли. Брэд настаивал на том, чтобы мы бежали всю дорогу до его дома, как привыкли делать это после школы. Дорога была покрыта льдом и мокрыми листьями, и несколько раз я чуть не упал, но ухитрился держаться рядом с ним. Скользя и оступаясь, мы смеялись всю дорогу.
Я пришел домой и свалился на кушетку. Прилив крови к голове заставлял наркотик действовать как ракета. Я включил телевизор и попал на середину фильма Охотник на оленей (The Deer Hunter) на канале HBO, со сценами снежной пустыни и огорченного парня, державшего ружье. Я понятия не имел о том, что происходило в фильме, да меня это и не волновало. Все кружилось, стены пульсировали, и телевизор казался трехмерным. Казалось, что все звуки доходят до меня через длинный туннель. Жевательная резинка превратилась в неживую безвкусную массу, но я жевал ее так, как будто от этого зависела моя жизнь. Я хотел ее выбросить, но абсолютно не мог двигаться. Во внезапной вспышке вдохновения, я с силой выплюнул жвачку, и она упала на ковер в 2-х метрах от меня. Почти десять минут я смеялся над своим ошеломляющим комическим гением. А потом взял телефон, позвонил Дону и сказал: “Дон, тебе лучше прийти прямо сейчас. Ты не поверишь”. Как только он увидел, в каком я состоянии, он все понял. Он все понял.
Глава 9
В поисках выхода
Прямо здесь, в моей комнате, Дон, Брэд и я делили с Брэндой кальян. Мы нашли спрятанный в подвале древний реликт 1970-х годов. Устройство было темно-голубым и выглядело как две крошечные прозрачные электрические лампочки, соединенные донышками друг с другом. Безупречное лицо Брэнды светилось совершенным величием, когда, вызвав бульканье воды в кальяне, она затянулась еще раз, только для того, чтобы с шумом откашляться через секунду. В доме висели толстые клубы дыма, только на этот раз это была не калийная селитра, и я не спешил от него избавиться. Затем Брэнда спросила, можно ли вытряхнуть последний пепел, поскольку все мы уже закончили, и я ответил: “Конечно”. Она сделала это так хорошо, как только смогла, а потом у Дона появилась великолепная идея. Он перевернул кальян и высыпал остатки холодного пепла ей в руку. “О, Дон, ты гений”. Прежде, чем она закончила предложение, кальян издал хлюпающий звук, и омерзительная коричневая вода полилась прямо на ее тесные вытравленные кислотой синие джинсы. “О, Дон, ты дырка от задницы!” Все снова засмеялись, и смеялись до тех пор, пока с трудом перевели дух.
После этого Брэнла приходила всего один раз. Я знал, что у меня с ней нет никаких шансов, и Брэд никогда не предлагал пригласить ее снова. И это не имело никакого значения, поскольку сейчас я отправлялся в путешествие ума и не имел никакого желания останавливаться. Все было реально, длилось 4-6 часов, и теперь я точно знал, почему это так волновало хиппи. Я понимал, что курение травки заставляло их хорошо себя чувствовать, но не знал, почему ее действие такое сильное. Запах, вкус, паттерны, цвета, музыка – все было намного великолепнее, чем я осознавал раньше. Это потрясающая технология, и я был абсолютно не прав, скрывая ее от других. Я должен был рассказать о ней клану чокнутых – Эрику и другим – и освободить их, как я сделал свободным Дона.
Распространение слова
Эрик, Дэйв и другие не произнесли ни слова, пока сидели в моей спальне, а я заливался соловьем. Я уже нашел логические обоснования своей новой склонности. Они очень нервничали, пока я рассказывал, что правительство обманывает нас об этом, так же, как в случае Уотергейта и слушания Иран-Контрас. Это нечто, что создал Бог. Оно растет на земле. Это священный инструмент для усиления ума и обновления духа. У вас нет права или причины чувствовать себя плохо в связи с чем-то в вашей жизни, связанным с подобной технологией, находящейся в вашем распоряжении. Нелепо не делать этого. Люди могут курить травку всю жизнь и быть счастливыми и продуктивными членами общества. Симптомы, о которых рассказывают в классе здоровья, – просто пропаганда. Пока я громко вещал, никто не сказал ни слова. В то время я понятия не имел, как низко могла скатиться вся моя жизнь. Наконец, Эрик грубо сказал: “Нам лучше уйти”. Они встали и ушли. На следующий день все было кончено. Никто из них больше не хотел со мной разговаривать, разве что язвительно заметить в коридоре: “Привет, придурок”. И это было забавно. Мы в них больше не нуждались. В глубине души я чувствовал себя преданным и еще более одиноким, но марихуана полностью затуманивала разум.
Я попытался приобщить к курению Джуда, но, учитывая то, через что он и его мать прошли в коммуне хиппи, он не захотел. Кроме того он принимал лекарство от аллергии. Сейчас мы серьезно занимались группой, Джуд играл на бас гитаре, ваш покорный слуга на ударных инструментах, мой брат был ведущим солистом, а друг Майкла Энди на гитаре. Сначала мы называли себя Джуд и Амбарные Крысы, но потом брат запротестовал против выделения Джуда, и мы сократили название до Амбарных Крыс. Мы не репетировали. Как и в случае с Организованным шумом, если нам удавалось пробиться сквозь песню во время записи, это было то, что нужно.