Страница 1 из 23

Реабилитированный Есенин

Радечко Петр

Петр Радечко

Светлой памяти брата Николая, матроса-средиземноморца, ставшего жертвой противостояния двух мировых систем, посвящаю

Необходимое предисловие

Наш ум не раб чужих умов,

И чувства наши благородны.

Платон мне друг, но истина дороже.

Если бы еще несколько лет назад какой-нибудь ясновидящий сказал, что мне придется писать монографию об Анатолии Мариенгофе, я, наверное, рассмеялся бы этому человеку в лицо:

– Помилуйте, но ведь с давних пор моими мыслями владело стремление показать свой независимый, если хотите, субъективный взгляд на жизнь и творчество великого поэта России Сергея Есенина. И тут какой-то лжебарон Мариенгоф перейдет ему в этом дорогу?

Однако жизнь наша полна неожиданностей. События последних лет и положение на отечественном рынке книжной продукции заставили меня принять такое противоестественное решение.

Первым побудительным мотивом явилось мое знакомство с книгой профессора из штата Коннектикут (США) Бориса Большуна «Есенин и Мариенгоф: “Романы без вранья” или “Вранье без романов”?» (Гродно, 1993).

В ней автор методично, навязчиво и целеустремленно повторяет мариенгофские надуманные характеристики Сергея Есенина, добиваясь, чтобы они накрепко засели в сознании читателей. Вопреки давно устоявшемуся мнению в литературоведении, он говорит о большом влиянии имажинизма на творчество рязанского самородка, что, не будь такого литературного течения, он вряд ли состоялся бы как поэт. А поскольку это так, заморский профессор, ничтоже сумняшеся, заводит речь об установке памятника самотитулованному Верховному командору Ордена имажинистов Анатолию Мариенгофу.

Вторым моментом в принятии такого решения был выход в 1998 году в московском издательстве «Вагриус» книги А. Мариенгофа с излишне «скромным» названием «Бессмертная трилогия». В предисловии к ней «От издательства» на странице 5 безапелляционно говорится: «Блестящий стиль, острая наблюдательность, яркая образность языка и вправду позволяют считать мемуарную трилогию Мариенгофа бессмертной» (курсив мой. – П. Р.).

Сыграли свою роль и другие авторы предисловий, которые своими тенденциозно завышенными оценками творчества бывшего имажиниста как бы предлагали своеобразную игру в поддавки. В книге «Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова / предисловие С. В. Шумихина» (М., 1990.) на странице 15 говорится: «Долгое время бытовало мнение, что в “Романе без вранья” Мариенгоф беззастенчиво надругался над памятью Есенина, исказив его образ. Какая-либо аргументация, как правило, отсутствовала. Справедлива ли такая точка зрения?» (курсив мой. – П. Р.).

Современный читатель, ошарашенный лавиной ранее запрещенной литературы, которая нынче заполонила книжный рынок, не в состоянии разобраться: где здесь маститые писатели, эмигрировавшие после октябрьского переворота; где оставшиеся в стране, но «работавшие в стол»; где бездарности, стремящиеся взять литературный Олимп необычной темой и напором своих амбиций.

Раскрыв ту же «Бессмертную трилогию», читатель видит постоянно повторяющееся дорогое многим имя Есенина, описание мелких бытовых моментов его жизни, зафиксированных не только свидетелем, но и якобы лучшим другом поэта, и тут же тянет руку в карман за бумажником. Не предчувствуя того, что покупает не просто макулатуру, а своеобразного Троянского коня, который разрушит его устоявшееся представление о поэте, основанное на личном восприятии творчества. В обмен на это он получит некоторые сведения о неизвестном доселе литераторе Мариенгофе, который был, как Хлестаков с Пушкиным, «на дружеской ноге» не только с Есениным, но и некоторыми другими известными деятелями культуры прошлого столетия. И по неведению своему, будучи морально и финансово обворованным, сочтет себя культурно обогащенным.

И, наконец, в значительной степени подвигло меня на эту трудную, неблагодарную, но очень необходимую работу справедливое замечание племянницы поэта Татьяны Флор-Есениной, опубликованное в Есенинском сборнике «О, Русь, взмахни крылами» (М.: Наследие, 1994. Вып. 1). Она писала:

«Общеизвестна сложность взаимоотношений между Есениным и Мариенгофом, но, к сожалению, до сего времени нет сколько-нибудь значительного исследования, посвященного этой проблеме. Сегодняшние публикаторы произведений Мариенгофа призывают помнить о том, что Есенин посвятил Мариенгофу “одно из нежнейших своих стихотворений”, что поэтов “несколько лет связывала тесная дружба”. Утверждения эти кажутся мне весьма поверхностными и как охранную грамоту я их не воспринимаю.

В 1973 году югославский есениновед Миодраг Сибинович писал: “…в книге Мариенгофа достаточно сальериевской зависти посредственного литературного работника к таланту великого поэта”. Мне импонирует такая точка зрения».

Начиная работу над этой книгой, я учитывал также пожелание современника поэта – литературного критика, председателя комиссии по литературному наследию С. Есенина Корнелия Зелинского, который многое сделал для реабилитации и пропаганды его творчества в послевоенное время. Вот что писал Корнелий Люцианович 24 октября 1955 года директору Государственного издательства художественной литературы Анатолию Котову, предлагая подготовить и выпустить в 1957 году сборник «С. Есенин в воспоминаниях современников»: «Отсутствие литературы о Есенине привело к тому, что в представлениях широкого читателя – и, что особенно неприятно, в восприятии молодежи – наиболее достоверными кажутся воспоминания его “друга” Мариенгофа “Роман без вранья”, произведения, как известно, лживого, тенденциозно искажающего факты и всецело отбрасывающего Есенина в буржуазно-декадентский лагерь. Ничто не нанесло такого удара репутации Есенина как советского поэта, нежели этот ловкий “Роман без вранья”. В этом меня убедили встречи с читателями на шести вечерах, посвященных творчеству Есенина в связи с его 60-летием…

Очевидно, на нас лежит долг “отмыть” поэта от той лжи и грязи, которой залепил Мариенгоф Есенина, восстановить правду» (Сергей Есенин в стихах и жизни: в 4 кн. Кн. 4: Письма, документы. М.: Республика, 1995. с. 493).

3 февраля 1956 года Корнелий Зелинский пишет в письме другу Есенина журналисту Николаю Вержбицкому: «Необходимо в глазах широкого читателя отмыть облик Есенина от той грязи, которую на него налепили его лжедрузья. Трудно, в частности, измерить тот вред, какой нанесла репутации Есенина пресловутая книжка Мариенгофа “Роман без вранья”. Вы же знаете, что в этой книжке крупицы бытовой правды перемешаны с таким количеством порочащей поэта выдумки, что в целом эта книга явилась тем свинцом, который погрузил Есенина в болото нечистой обывательской молвы. В книжке Есенин изображен спекулянтом, который спекулировал солью, кишмишем, изображен двурушником и негодяем, измывающимся над своим отцом, матерью и сестрами, изображен растленным и циничным представителем богемы, который, по уверению своего якобы друга (курсив мой. – П. Р.), обожал заплеванные панели и презирал родную деревню.

Если Дантес убил Пушкина, то Мариенгоф на добрые три десятилетия убил славу Есенина…»

Насколько мне удалось выполнить эти пожелания, пусть решит беспристрастный читатель. Ведь пресловутое мариенгофское вранье и в самом деле может стать бессмертным и вечно очернять имя гениального поэта Сергея Есенина, если не обнажить его истинную суть, не показать это на конкретных фактах.

Данная работа основана на детальном анализе всех есенинских материалов, воспоминаний современников, статей и монографий именитых и не очень именитых критиков, а также доскональном изучении «Вранья без романа», как сразу же после выхода в 1927 году в свет современники стали называть насквозь лживую книгу Мариенгофа «Роман без вранья», иных произведений этого литератора.