Страница 41 из 51
Сколько пролежала без памяти, девушка знать, не знает, только когда пришла в себя, она в помещении была уже не одна. Лежа на кровати, не имея понятия, как туда попала, она удивленно воззрилась на двоих людей, которые стояли у ее кровати и внимательно рассматривали ее. Выглядели эти двое довольно примечательно. Низенькая, полненькая, пожилая женщина, в теплом бордовом халате и платке, завязанном таким образом, что кончики платка, образовывали надо лбом смешные заячьи ушки и молодой, худой и высокий, как жердь, паренек. На молодом человеке, халат был белого цвета.
— Вот видите, уважаемая Мария Евстафьевна, ничего с Вашей жиличкой страшного не случилось, — обратился он к женщине таким тоном, каким разговаривают исключительно, или с маленькими детьми, или с безнадежно больными. — Не правда ли, деточка? — следующий вопрос адресовался уже Талии, которая в полном шоке, переводила взгляд то на женщину, которая была категорически уверена, что Талия является ее жиличкой, то на паренька, который видимо считает, что особу такого возраста, как Талия, следует называть — деточка. Что за бедлам тут творится? — уже собралась спросить девушка, только вовремя прикусила язык. Как бы самой не попасть в компанию умалишенных, если она начнет тут рассказывать, что через зеркало прошла или пролетела, как там правильнее сказать?
— Ой! — вырвался у нее болезненный вскрик, так как голова слева, внезапно запекла. Быстро вскинув руку к пекущему месту, Талия попыталась дотронуться до заболевшего места, но паренек в белом, ловко перехватил ее руку.
— Деточка, не надо трогать ручками голову. Там ранка, совсем небольшая, всего лишь два шовчика. — запричитал он. — Затянется и будет совсем ничего не заметно.
Значит голову разбила, мрачно подумала Талия. Что не удивительно, если так мешком сваливаться без сознания, голову можно не только разбить, но и отбить.
— Мария Евстафьевна, а как Вы тут оказались, — осторожно спросила Талия, надеясь, что угадала с обращением. Не угадала!
— Наташка, ты чего это? С каких пор ты стала меня Марией Евстафьевной величать? Всегда ж, как все, баба Маняшка звала.
— Докторчик, — обратилась уже к пареньку, как оказалось баба Маняшка. — Я ж говорила, что не так она просто свалилась тут. Выпишите ей чегось-то для успокоения нервов и припишите, чтобы отдохнула маленько. Говорила я ей, что укатают Сивку крутые горки, нельзя же так тренироваться-то помногу. Вот и укатали! — обвинительно ткнула Маняшка, в сторону девушки, пальцем. — Дайте бумажку, что покой ей требуется! — повелительно распорядилась пожилая женщина и протянула руку к докторчику, в ожидании указанной бумаги. Докторчик сопротивляться не стал и достал из портфеля бумагу и ручку.
— Деточка, как фамилия твоя?
— Так Ветрова она, я ж говорила уже. Наташка Ветрова. Докторчик, покой не менее, чем на неделю. — паренек согласно покивал головой и быстренько написал требуемую бумажку. Потом распрощался и величественно промаршировал длинными ногами к двери.
— Выздоравливай, деточка, — пропел уже в дверях, — я зайду через несколько дней.
Маняшка, выпроводив врача, вернулась назад и смерила Талию длинным взглядом.
— Ну что же, давай лечить тебя будем.
Лечение было не абы какое, а самое действенное: мед, горячее молоко, отвары различных трав, соки и все такое. Ну и, самое главное, отдых. Талия понять не могла, как совсем посторонняя женщина может так к ней относиться? И все бы хорошо, да вот не могла Талия успокоиться от того, что оказалась в другом месте. И по всему видно, что ранее это место занимала именно некая Наталья Ветрова, как любезно сообщила квартирная хозяйка. Талия "болела" уже неделю, не вылезая из дома, когда Маняшка ей заявила "Звонила снова неугомонная твоя подружка Ленка, говорила же ей, что у тебя покой. Срочно ей что-то нужно. Очень срочно. Сказала завтра позвонит. Мобильник твой где, спрашивала?" Так как, что такое мобильник Талия не знала, то ответила просто "Потеряла" — надеясь, что эту вещь можно потерять. Как оказалось, можно. Поэтому баба Маняшка больше о нем не спрашивала. А на другой день, после обеда приходил паренек-лекарь, снял нитки с раны, смазал чем-то прозрачным и предложил причесаться, что Талия и проделала.
— Вот видишь, деточка, совсем ничего не заметно. Сегодня вечером можешь выходить уже на улицу, а завтра… — последовала многозначительная пауза. — Завтра можешь уже пойти на каток! — торжественно провозгласил парень. — Только еще пару недель, никаких перегрузок, знаю я таких как ты, помешанных на фигурном катании. Поначалу никаких прыжков и вращений. — И доктор ожидающе вгляделся в лицо Талии, в предвосхищении горячей благодарности, за доставленную радость. Только Талия совсем не радовалась. Наоборот, когда лекарь, а потом и Маняшка оставили ее, она, увалившись на кровать прямо в платье, малодушно разревелась и еще долго не могла успокоиться. Когда слезы, в конце-концов иссякли и она, тяжело вздохнув, все-же решила привести себя в порядок и отправляться в кровать, зеркало замерцало. Завершился этот неспокойный день, нечаянной и ошеломляющей радостью, Талия вернулась в свой мир!
Когда мы через несколько часов, в первый раз остановились, размять ноги и воспользоваться удобствами, в виде придорожных кустиков, почти половина присутствующих, сразу отправились эти удобства искать. И хотя притормозили мы недалеко от какого-то поселка, первое строение которого, находилось всего метров за двадцать от дороги, нам не разрешили к нему приближаться. Поэтому желающим посетить удобства, пришлось рассредоточится в поиске подходящих кустиков, притом, по одну сторону от дороги. Никакого: " Леди — направо, джентльмены — налево" — не получилось. Не успела я вывалиться из машины и только посмотреть им вслед, как послышался окрик:
— Наталья! А ну-ка, сюда иди!
Вот грубиян муж мой! И чего орать, спрашивается? Сам не мог подойти? Спорить с ним не стала, чтобы не устраивать бесплатное представление для королевской свиты, потом выскажу, что думаю о его не величественном поведении. Молча пошла к Дину, тем более, что я и сама хотела поговорить с ним.
— Наташа, если тебе нужно за кустики, — пойдешь только с охраной, поняла? — сказать, что я удивилась, это значит ничего не сказать.
— Дин, ты что, пошутил сейчас? — он что, совсем офигел, или как? — Мне что, в туалет с мужиками идти?
— Никто не посмеет смотреть, чем ты там занимаешься, — спокойно сказал муж, — Одна ты не пойдешь.
Я от возмущения уже чуть было не сказала ему какую нибудь грубость, когда он продолжил:
— Жена, в этом месте очень опасно находиться. Мы бы даже не здесь останавливались, но с первой машиной проблема и нужно кое-что купить. Если не хочешь идти с охраной, подожди, пока я вернусь и провожу тебя.
Грубости говорить мне сразу же перехотелось.
— Ты сам собираешься идти в город? — удивилась я. — А зачем? Разве твой водитель без тебя не справится?
— Справится, конечно. Только в ЭТОТ город, должен в первую очередь войти самый старший из путешествующих, иначе это будет расценено, как оскорбление, последствия могут быть не предсказуемые.
— Так ты же король, — изумилась я, — какие могут быть последствия?
— Только не здесь.
— Ты один пойдешь? — испуганно посмотрела в совершенно невозмутимое мужское лицо, — А если тебя не выпустят назад? — Мамочки, а вдруг он и правда не вернется? Я уцепилась пальцами в рукав черного пиджака. — Дин, прошу тебя, не ходи туда. Давай поедем дальше. Сколько сможем, столько и проедем.
— Жена, что это с тобой? — удивленно поглядели на меня черные глаза, — Тебе же только лучше, если я не вернусь. Останешься единоличной правительницей королевства. — Это что? Юмор у него такой черный, или он на полном серьезе говорит?
— Чепуху перестань нести, — отвечаю и, заглядывая ему прямо в глаза молящим взглядом, прошу, — Дин поехали, а? Проедем сколько сможем, в крайне случае оставим где-нибудь на дороге машину, если она не сможет ехать дальше, как-нибудь разместимся. Потом водитель вернется с деталями и Гретом с Робином. Они все сделают и пригонят автомобиль домой.