Страница 30 из 43
Гармония творчества (Г.т.) – необходимое свойство всякого творчества, в особенности – Творчества Жизни=Культуры человеком=обществом. Г.т. является фундаментальным фактором самосовершенствования человека в гармоничную творческую индивидуальность будущего. Г.т. будет пустой ненаучной (или, как раз, наоборот, научно=экофобной) утопией, если она будет строиться на формальной логике, а не на живой, а значит, гармонично=гармонизирующей логике Творчества Жизни=Культуры, т. е. прежде всего – в контексте экологии культуры.
Гармония экосоциальная (Г.с.), или гармония между обществом и живою Природою, биосферою. Это, пожалуй, основная форма гармонии общества будущего, являющаяся результатом гармоничного творчества Жизни=Культуры Богочеловеком, или духовно-творческой индивидуальностью высшего уровня. В прошлом Г.э. поддерживалась самой Жизнью, биосферой, (Живым) Космосом, – на Востоке, ибо она была и остается необходимым условием нормальной жизни человека и общества. Ныне эта Г.э. должна воспроизводиться уже осознанно. Поэтому все виды гармонии, являясь фундаментальной категорией экологии культуры, должны войти и в тезаурус социологии будущего, или живой социологии.
Гендер (gender) – в отличие от биологического пола гендер (социальный пол) детерминируется социально-историческими и этнокультурными условиями. Выделяют личностный гендер, структурный – представленный на уровне социальных институтов, и символический гендер – культурное содержание мужественности и женственности. Мы же сдвигаем акцент на проблему разработки учения о женщине как творческой индивидуальности будущего.
География социальная (от гр. geo – земля и graphio – пишу) – описательная наука, имеющая своим аспектом территориальное размещение социальных институтов; междисцип-линарная сфера, близкая к социальной экологии. И именно в рамках Г.с., или географии человека (human geography) и была создана и социальная экология (social ecology), и экология человека (human ecology) Чикагской школой социологов (R.Park, E.Burgess). Но все они (хотя их эко-аналоги в меньшей мере) были созданы для решения социетальных проблем, которые и до сих пор выдаются-воспринимаются за проблемы социальные. Г.с. – не исключение. Ее предмет – воспроизводство социетальное. И в этом смысле география вообще и Г.с. – это совсем не безобидная «поверхностная наука о поверхности Земли», а нечто тоже социетально=экофобное, предметно=экономически расчленяющее живые тела Земли, человеческого социума и его культуры. Один из экологично мыслящих географов Б. С. Хорев пишет: в центре внимания Г.с. «оказалось понятие «общество», которое ранее рассматривалось не как нераздельное целое, не как целостная система, а как его отдельные структурные единицы [511, с. 134]. Но и ныне Г.с., которую географы считают своей, географической наукой и называют социально-экономической географией, по-прежнему ориентирована предметно=экономически и «становится географией образа жизни, а не только производства и его социальных факторов, населения и поселений» [511, c. 134], что, впрочем, мало меняет экофобную суть Г.с.
Эта экофобность Г.с. проявляется еще и в том отношении, что Г. сводит живой ландшафт, или био-экосистему к (безжизненной) территории: «территориальная общественная система (ТОС) – это сложная, субординированная, вероятностная, развивающаяся, открытого типа система, в которой главнейшую роль играет вопрос управления ее поведением и развитием» [511, c. 135]. Но тем самым Г.с. есть в действительности география социетальная. Впрочем, ведь и социология, и культурология созданы для обращения с обществом скорее как с социетальной, чем просто социальной системой.
Социетальный умысел Г.с. выдает и ее методология: «Сущность географического подхода отражена в четырех принципах: геоториальность (территориальность), комплексность, локальность и глобальность» [511, с. 135]. Жизнь Природы-человека-общества с его культурой, или экологический подход (=живая логика) не входит в этот перечень. Правда, буквально следом Б. С. Хорев отмечает, что «особенность экологического подхода состоит в анализе взаимодействия общества и природы с позиций динамич. равновесия между человеком и природой» [511, с. 135]. Однако анализ расчленяет живую цельность. Более того, включение экоподхода в географические и социокультурологичические методы делает эко-равновесие частным моментом.
Короче: необходима фундаментальная экологизация и этой сферы географии, и социологии, и культурологии также. На наш взгляд, география, социология, культурология, этнология и социальная экология станут формой живого знания, приближением к которой может стать экология социальная…, если будут переосмыслены с позиций Экософии=экологии культуры.
Геракл – полумифический, «легендарный герой» древних греков-эллинов. Почитается также во всем «цивилизованном» мире. Однако его «подвиги» – экологически, мягко говоря, неоднозначны. Конечно, они показывают силу, отвагу, мужество, смелость, находчивость, ум и др. позитивные качества мужчины, но также и хитрость, склонность к насилию над другими народами и Природой, неразборчивость в средствах, коварство и т. п. А. Г. Егурнов в своей работе «Этруски писали по-русски» [154] утверждает, что Геракл был «палачом русского народа» – этрусков [154, с. 7, 18, 20–24, 35, 47], подвергшим геноциду братский народ (он стоял во главе греческого войска, которое – параллельно с римлянами – с двух сторон вели 50-летнюю и 220-летнюю войну с этрусками и уничтожили их).
Изменение нашего отношения к Гераклу с позиций экологии культуры должно послужить одним из симптомов-сигналов нашего общего изменения отношения к цивилизациям эллинов-римлян-Запада в целом.
Герменевтика (от гр. hermeneutikos – касающийся объяснения) может сыграть в культурологии и социологии…, возможно, решающую роль в переходе их с уровня науки (скорее позитивистского толка) на уровень социологии будущего, социологии творчества, экосоциологии, Экософии=экологии культуры. Эпиграфом к пониманию Г. мог бы послужить следующий вывод Ф. Шлейермахера: «Суметь, исходя из собственных умонастроений проникнуть в умонастроения автора, которого собираешься понять… понять автора лучше, чем он сам себя понимал» [цит. по: 184, с. 259]. Так понятая Г. есть форма Живого знания, а значит – сотворчества, есть по сути социология творчества, или экосоциология, т. е. социо-логия, переосмысленная с позиций экологии культуры. В этой связи, думается, что Г. наиболее близка к социологии искусства. «В нем социальный факт рассматривался в качестве некой очевидной неразложимой единицы социальной жизни» [184, с. 259]. Этим Г. качественно превосходит науку: целостность жизни остается за ее пределами. А ведь ее необходимо отныне воспроизводить в основном Человеку, хотя и в соавторстве с Природой, но уже при его ведущей роли. Г. может вывести науку в целом и, в частности, социологию-культурологию… на уровень Творчества Жизни=Культуры Человеком. Ведь в Г. автор нового текста выступает как реальный соавтор герменевтически интерпретируемого текста; а это логический аналог сотворчества-с-Жизнью. В этом смысле Г. может выступить как некий существенный «тренинг», «школа» творчества нового уровня.
В то же время Г. возвращает нас к самым глубинным корням самого изначального сотворчества-с-Жизнью, когда она начала творить ее – в становящемся сотворчестве-с-нею. Этот уровень творчества зафиксирован искусством малочисленных народов Крайнего Севера и мира в целом (Китая, Индии, Африки, Австралии, Америки). Именно этот тип теснейшей, неразрывной эко-связи возрождают феноменология и Г. понятием «жизненного мира», в котором нет объекта, но есть изначальное и вечное субъект-субъектное общение. Человек как субъект сотворчества «всегда «преднаходит» себя в определенной ситуации» [184, с. 260]. Он включает себя в уже имеющуюся жизнь и текст в качестве их реального соавтора, дающего им новую жизнь.